«И все-таки он мне дорог», – призналась она себе и пригласила Богданова: – Придвигайся, давай пообедаем. Он усмехнулся: – По-семейному? Ульяна ничего не ответила, подтянула к себе поднос и стала есть. – Как прошло свидание с Короленко? – спросил Богданов. – С шипами и розами, – буркнула она. – Неужели этот болван явился с цветами? – А потом пришла жена и отхлестала его букетом. – Да ну?! – развеселился Богданов. – Представляю себе эту сцену. – Мы, кстати, с ней познакомились, и она оказалась полезной для следствия. – Каким это местом? – Несколько лет назад она опубликовала статью про усадьбу и ее хозяина фабриканта Герасимова. – Надеешься получить дополнительную информацию? – Завтра встречаемся. – Ульяна подвинула масленку поближе. – Будешь масло? Давай намажу на хлеб. Понаблюдав за тем, как ловко она это делает, Богданов взял из ее рук готовый бутерброд. – Спасибо. – Кое-что вспомнив, он заговорил: – Не рассказал тебе важную вещь. Твой айтишник оказался смышленым малым. Он отмотал запись со стоянки назад, еще до того, как Конюхов положил свою сумку в багажник, и увидел кое-что интересное. – Почему он не сделал этого раньше? – возмутилась Ульяна. – Ты сама приказала смотреть до последнего появления Конюхова возле его машины. Не помнишь? – Ах да! – спохватилась она. – Так что увидел айтишник? – За день до выселения, около девяти вечера, Конюхов куда-то отъезжал. – Надолго? – Отсутствовал минут сорок пять. Но и это не главное. – Ну, говори, – насторожилась Ульяна. – Прежде чем уехать со стоянки, он с кем-то подрался. Камера захватила не всю картинку. С кем точно, не разглядеть. – Может быть, с Клевцовым? – Точно нет. Там был какой-то маленький шкет, чуть выше его плеча. – Неужели женщина? – Это вряд ли. – Скажу Косолапову, чтобы посмотрел получше. Может, разглядит, – проговорила Ульяна. – Не стоит. Там просто не хватило обзора. Видно лишь Конюхова. Тот, второй, только частями: плечо, затылок, рука. Ульяна поставила перед собой кружку с чаем, всыпала сахар и помешала ложкой, отпила и ненадолго задумалась. – Со мной случилась одна странная штука, – наконец проговорила она. – Все время думаю и не знаю, как к этому отнестись. – Ну так давай подумаем вместе, – предложил Богданов. – Два дня назад я говорила с Кружилихой и услышала от нее одну интересную фразу. Она сказала: лето не вечно, вейте гнезда. – Что за чушь! – Латинская поговорка. На самом деле имеет глубокий смысл или, если хочешь, посыл. Она говорит о том, что обо всем надо заботиться заранее. Это касается финансов, личной жизни и в целом будущего. – Ну и что тебе не понравилось? – На следующий день я услышала ту же фразу от вдовы коллекционера. Она сказала, что это любимое изречение мужа, а он, в свою очередь, перенял его у своего университетского преподавателя. Чувствуешь связь? Это не может быть совпадением. Такими фразами не бросаются каждый день, да и не все ее знают. – Ага… – Богданов задумчиво потер переносицу. – Здесь есть о чем поразмыслить. – Повтор этой фразы может означать какую-то связь между Кружилихой и Качалиным. Все люди, события, факты в этой истории связаны между собой теснее, чем предполагалось вначале. – Пожалуй, я соглашусь. – И вот еще что, – проговорила Ульяна. – У Кружилихи и Конюхова были близкие отношения. Богданов оторопел: – То есть как? – Он к ней похаживал. – Надо же. – Скрывая улыбку, Богданов опустил голову. – До пенсии рукой подать, а они вон что сообразили! Ульяна как никогда серьезно взглянула на него: – Все люди хотят счастья. Лето не вечно. Однако он не стал развивать эту тему и перевел разговор на другую: – Я говорил с Дюковым. Ваши охранники каждую ночь видят свет в мезонине усадьбы. Может, пройдемся, посмотрим, что там? – Идем. – Ульяна отодвинула кресло и встала из-за стола. Покинув территорию пансионата, они пересекли сосновый лесок, спустились по косогору к реке и вошли в главные ворота усадьбы. Там у фундамента разрушенной ограды копались в земле студенты: кто на поверхности, кто в неглубоком котловане. Чуть поодаль были уложены пласты снятого дерна. Младший научный сотрудник Вяземский катал по траве тележку, похожую на квадроцикл, только без кузова. – Здравствуйте, Георгий! – окликнула его Ульяна. – А где же Лев Николаевич? Вяземский выключил свой агрегат и вытер вспотевшее лицо. – Профессор уехал в город. Приблизившись, Богданов оглядел тележку, похлопал по ней рукой и поинтересовался: – Что за машинка? – Георадар, – ответил Вяземский. – По-другому – земляные очки. Позволяет обнаружить предметы под землей, при этом увидеть их контуры и глубину залегания. Например, сложенные из камней стены древних жилищ. – С такой-то машинкой вы быстро все откопаете, – сказал Богданов. – А вот это мнение дилетанта, – осадил его Вяземский. – Главные инструменты археолога – кисть, шпатель и совковая лопата. Ульяна тронула Богданова за руку: – Нам нужно идти. Чуть помедлив, он развернулся, прошел несколько шагов и процедил: – Вот ведь козел… Как и ожидала Ульяна, в мезонине многое изменилось: прибавилось битого цемента и поубавилось плитки. Теперь голландская печь стояла в первозданном виде – облицованная оригинальными изразцами. – Потери налицо, – сказал Богданов и поднял с пола забытую кем-то плитку. Покрутив ее в руках, показал Ульяне. – Смотри-ка, она пронумерована. – Тысяча сто сорок восьмая, – прочитала она и забрала у него плитку. – Думаю, номера на плитках для того, чтобы сложить их в нужном порядке. – Но, судя по тому, что пазл в кабинете коллекционера не сложился, на стену и печь их лепили произвольно. – Ничего не понимаю! – Ульяна тряхнула головой. – Зачем все так усложнять?