– Ух ты! – воскликнула девушка. – Ну да, помню. Домашний тупик. Потрясающе! Она вынула Нила из коробки. Он сонно посмотрел на нее. – Да ты на войне побывал, приятель, – сказала новозеландка, рассматривая его шрам. – Что случилось? – Кот напал, – пояснила Полли. Сотрудница заповедника кивнула: – Да, за этим нужно следить. И как раз поэтому ему будет лучше на море. Полли промолчала. «Это не навсегда, – сказала она себе. – Не навсегда». – Эй, дружок! – обратилась она к маленькой птице, наклоняясь к самому клюву. – Пора тебе устроить каникулы, хорошо? Нил пискнул и с любопытством огляделся по сторонам. В Маунт-Полберне тупиков было очень мало: чайки ревниво охраняли свою территорию. Потом он опять недоуменно посмотрел на Полли. «Мы увидимся снова, – думала Полли. Она не могла по-другому. – Я снова его увижу. Потому что иначе мне не выдержать». Она чмокнула Нила в головку, а потом новозеландка отнесла его к маленьким бассейнам среди камней, где собралось множество тупиков. Тут царил птичий гомон; камни были сплошь покрыты пятнами помета. Похоже, птицы прекрасно чувствовали себя вместе. Неподалеку толпились взволнованные дети в непромокаемых куртках, они наблюдали за тем, как птиц кормят рыбой. Еще одна стайка промчалась в небе, наслаждаясь свободой, танцуя под порывами ветра. Именно Хакл, а не Полли быстро наклонился к Нилу, проверяя, осталось ли на его лапке кольцо с надписью «Мед Хакла», надетое давным-давно, и на мгновение прижался лицом к блестящим перьям птицы. И это Хакл наблюдал за тем, как Нил делает осторожный, неуверенный шажок-другой, затем замирает на краю лужицы среди камней, будто ребенок в первый школьный день, потом бросает взгляды на других тупиков и подбирается все ближе и ближе к ним с деланым равнодушием. И Хакл, ничуть не смущаясь, послал ему воздушный поцелуй. – Иди, милый малыш, – сказал он. – Вперед! А вот Полли застыла на месте. Она не могла пошевелиться. Она вспомнила Нила, играющего в одиночестве у озерца в камнях перед маяком, но тут же подавила горестное чувство. Он должен вернуться… Полли так вцепилась в руку Хакла, что тот едва не вскрикнул. Но вместо этого сжал ее пальцы в ответ. – Ладно, если мы вообще собираемся это сделать, тянуть нечего, – сказал Хакл. Это звучало чертовски рассудительно, пока они обсуждали планы на маяке, при свечах, в уюте, готовые лечь в постель, – и казалось чем-то бессмысленным, когда они стояли на железнодорожной станции тремя днями позже. Полли настояла на том, чтобы поехать на вокзал вместе с Хаклом на такси, предполагая отправиться обратно на автобусе. Да, один автобус в день действительно ходил. О времени рейса Полли понятия не имела, но ее это совершенно не интересовало. Пока Хакл находится на земле Корнуолла, она должна быть рядом с ним. – Что ты делаешь с моим телефоном? – спросил Хакл, когда Полли стала нажимать на кнопки. – Ввожу в «Гугл» оповещение о звонке из Маунт-Полберна, – ответила она, – чтобы ты сразу заметил. Хакл рассмеялся. – Но здесь же связи почти нет, – сказал он. – Поэтому нам тут и нравится. Полли посмотрела на него: – Это просто напоминание. Когда ты уезжал в прошлый раз, я действительно думала, что больше никогда тебя не увижу. – Знаю, – кивнул Хакл, отбирая у нее телефон и забрасывая на плечо рюкзак. Рюкзак когда-то принадлежал его отцу – еще во Вьетнаме, – и Хакл ничего другого в дорогу не брал. – Но на сей раз ты должна быть уверена, что увидишь. Это поездка только ради заработка. Предстоит трудная скучная работа, а потом я вернусь с пачкой банкнот и стану купаться в меду. – А я? – напомнила Полли. – Я хочу, чтобы ты купался во мне. Хакл улыбнулся: – Ну конечно, это же очевидно. Не секрет, что ты для меня не просто хобби, Полли Уотерфорд. Они постояли молча, не шевелясь. Станция на боковой ветке не имела никаких служб (Хаклу предстояла пересадка, чтобы добраться до лондонского поезда), и здесь было совершенно пусто. В зеленых изгородях на разные голоса распевали птички. Вдоль края платформы разрослись кусты, а в давно заброшенной чайной сквозь каждую щель в бетоне проросли одуванчики и маргаритки. Гул высоковольтной линии лишь подчеркивал тяжелую утреннюю неподвижность воздуха. Похоже, надвигался шторм. Полли сморгнула слезы. – Знаешь, что я предполагаю? – сказала пару вечеров назад Керенса, когда они с Полли уныло сидели за бутылочкой самого дешевого белого вина (из винограда, выращенного на территории одной из стран советского блока, судя по этикетке). – И что ты предполагаешь? – поинтересовалась Полли. – Я предполагаю, что все эти трудности пойдут тебе на пользу. И думаю, он сделает тебе предложение. – Не болтай глупостей! – тут же возмущенно отозвалась Полли. – Где взять денег на свадьбу? Что, продать почку? – Дело не в свадьбе, – возразила Керенса. – И это говоришь ты, – усмехнулась Полли. Свадьба Керенсы была организована в экстравагантном стиле Ким Кардашьян, после чего все осталось сломанным, изодранным и опустошенным, и Полли до сих пор сомневалась в том, что именно таким был изначальный замысел Керенсы. – Даже не спрашивай, какой дом мы могли бы купить в Плимуте на эти деньги! – простонала Керенса. – Я решила об этом не думать ради сохранения внутреннего спокойствия. – Она сделала большой глоток кислого вина. – Это тоже всегда помогает внутреннему покою. Полли кивнула: – Как бы то ни было, при нынешних обстоятельствах свадьба вообще не стоит на повестке дня. Мы даже не говорили об этом. Керенса приподняла брови: – Да, но перед отъездом… он ведь захочет что-то сделать, так? Полли покачала головой. У нее даже ощущения не было, что она и Хакл… Ну да, она определенно не воображала великий белый день свадьбы – она всегда была куда счастливее в кухне, за кулисами. И когда пришлось играть роль подружки на свадьбе Керенсы, то суеты ей хватило на всю оставшуюся жизнь. Но иногда, в минуты покоя, она подумывала о светловолосом малыше с золотистой кожей (и заодно о множестве ступенек на лестнице). Но она никогда не заговаривала об этом, а Хакл тем более, да и момент сейчас был хуже некуда, так что Полли просто выкинула все это из головы. – Нет, – сказала она с беспечностью, которой на деле не ощущала. Хаклу понадобилось много времени, чтобы пережить разрыв со своей предыдущей пассией Кэндис, и он довольно долго не решался на новые отношения. Полли не хотела торопить события. – Я точно в последнюю очередь стану из-за этого суетиться. По крайней мере, есть два миллиона других вещей, из-за которых я вынуждена нервничать прямо сейчас. Керенса глотнула еще вина. – Конечно, – слегка заплетающимся языком сказала она. – Как в фильме «Отец, сын и любовница»… это же настоящая чертова заноза в заднице! Ни единое дуновение ветерка не тревожило густую зелень, дикий тимьян буйно рос сквозь проржавевшую ограду старой железнодорожной ветки, целое поле маргариток укрыло насыпь. Полли и Хакл смотрели друг на друга. И словно никого больше не было в целой вселенной; будто, как в фильме «Там, где живут чудовища», пространство вокруг захватили растения. Хакл шагнул к Полли и заставил ее поднять голову. Он смотрел весело, как всегда, словно ожидал, что мир будет добр к нему, и в итоге обычно так и случалось. Но сегодня в его голубых глазах светилась грусть и даже проглядывало беспокойство. Полли нервно сглотнула и постаралась не думать о своем разговоре с Керенсой. И все-таки зачем, ну зачем она надела сегодня старую поблекшую джинсовую куртку и блузку в цветочек? Конечно, как знать, счел бы Хакл ее более привлекательной в дорогущем бальном платье или нет, но он сохранил бы в сердце именно этот образ… Солнце поблескивало в ее волосах, когда Хакл привлек ее к себе и нежно поцеловал веснушки на ее носу, – и тут он вдруг осознал, что ему хочется сказать очень многое, но стоит только начать, стоит попытаться дать свободу словам, как брызнут слезы, он никуда не уедет и они окажутся в еще худшей ситуации, чем сейчас. И потому он, не отводя взгляда от больших, слегка растерянных глаз Полли, хранил молчание вплоть до той самой секунды, когда они ощутили легкое колебание воздуха, потом услышали свисток, затем рев, – и поезд, с древним локомотивом и вагонами, двери которых открывались вручную, медленно подошел и остановился у платформы. – Хакл… – начала было Полли. И вдруг из вагонов высыпала огромная толпа молодых мужчин и женщин; они хохотали и несли в руках шампанское; мужчины были в костюмах, женщины – в разноцветных платьях, шляпках и легких шарфах; все смеялись и кричали во все горло, и тут же у них за спиной, перед станцией, словно ниоткуда, вырос целый автопарк дорогих черных автомобилей, украшенных голубыми и розовыми лентами. – Свадьба, – пробормотала Полли. Должно быть, свадебное торжество – судя по всему, весьма шикарное – состоится в одном из отелей на побережье. Поезд почти опустел, и среди гвалта и толчеи огромной пестрой компании Хакл направился в вагон, аккуратно положил на сиденье свой рюкзак, а потом высунул из открытого окна руку и лохматую голову. – Полли… – произнес он. Она с надеждой посмотрела на него своими большими глазами, протянула руку и сжала его пальцы. Но он был слишком далеко для поцелуя, и ни один из них не мог до конца поверить в расставание, пока проводник не дунул в свисток и поезд не тронулся с места, и столько осталось недосказанного между ними, столько неистраченных поцелуев… Полли даже побежала следом за поездом, но это, конечно, было глупо, и она только и смогла, что крикнуть: «До свидания!» – а он только и мог, что высунуться подальше из окна, повторяя: «Я вернусь! Я вернусь!» – как будто пытался кого-то убедить, то ли ее, то ли самого себя. А потом ветер донес последнее: «Я люблю тебя!» Когда поезд превратился в точку на зеленом горизонте, Полли отвернулась и очутилась в огромной счастливой толпе гостей. Оживленно болтая, они рассаживались по машинам, а потом под хлопанье пробок от шампанского весело отправились в путь вдоль маленькой железнодорожной ветки. Полли проводила их взглядом и потащилась в ту же сторону, чтобы усесться на остановке в ожидании автобуса, который мог и не прийти, и ехать домой, на маяк, где погасло все то, что было светом. Глава 13