Полли улыбнулась: – Ладно, что нужно? Мюриэл выудила из кармана клочок бумаги. – Так… Французский деревенский для Патрика. Нарезанный белый для меня. Полдюжины булочек для миссис Крэнфорд. Полли выжидающе посмотрела на нее: – И?.. Последовала неловкая пауза. – Ну… – пробормотала Мюриэл. – Это все. – Все? – переспросила Полли, с некоторым отчаянием вспоминая об очередях перед дверью магазина и о благодарности покупателей, к которой она успела привыкнуть. Мюриэл слегка встревожилась. – Понимаю твое удивление, Полли, – сказала она. – Но… знаешь, ты ведь какое-то время не работала. Думаю, люди начали понемногу забывать о тебе. Ведь они довольно долго жили без «Маленькой пекарни на Бич-стрит»… Заворачивая в бумагу маленькие заказы, Полли ощущала тяжесть на сердце. Конечно, она не ожидала, что местные жители строем промаршируют через городок на автостоянку… Ладно, пусть она представляла себе эту картину, но не всерьез. И все же была надежда… Была надежда, что торговля пойдет понемногу, потому что в Маунт-Полберне соскучились по хорошему хлебу и потенциальных покупателей должно быть достаточно для того, чтобы она продержалась на плаву, в особенности до начала туристического сезона. – Ладно, мы же только начинаем, – храбро заявила она, принимая у Мюриэл несколько жалких монет. – Рано что-то предсказывать. – Рано предсказывать! – согласилась та, энергично кивая. – Это же первый день! И надо же, какой симпатичный у тебя фургон! – Мм… – промычала Полли, которая весь день рассматривала Нэн-Фур и начинала уже испытывать к ней неприязнь. Дождь прекратился, сквозь плотные серые тучи осторожно, на пробу, выглянул бледный солнечный луч. Он осветил дамбу, мокрые булыжники дороги к маяку. – Точно не хочешь, чтобы я тебя подвезла? – спросила Полли. – Уж очень скользко, кажется, – ответила Мюриэл. – Знаешь, ты поезжай, а я пойду следом. Смогу помочь, если что. Ну мало ли… – Я прекрасно справляюсь! – возразила Полли. Так оно и было. Она справлялась со своим делом. А разве этого было не достаточно, чтобы удержаться на своем пути? Глава 16 Вся неделя была хмурой и тоскливой. Каждое утро Малкольм, демонстрируя куда больше сообразительности и энергии, чем прежде, появлялся перед фургоном, угрожая Полли, болтая что-то о переписке с адвокатами, насмехаясь над ее товаром, количество которого уменьшалось с каждым днем, – Полли противна была мысль о том, чтобы выбрасывать готовую продукцию или отдавать ее бесплатно рыбакам, потому что так можно было запросто их избаловать. Звонил Хакл, еле живой от усталости, и Полли просто не в силах была сказать ему, что они стремительно катятся к краху; она старалась быть бойкой и оптимистичной, не упоминала о хамском поведении Малкольма хотя бы затем, чтобы Хакл не прилетел ближайшим рейсом и не избил Малкольма до полусмерти. Вместо этого она говорила, что дело понемногу движется вперед, что она ожидает начала сезона, что все будет прекрасно благодаря чарам хорошей погоды. Она понятия не имела о том, что ее старания казаться спокойной и рассудительной пугают Хакла куда сильнее, чем оголтелый энтузиазм или глубокое отчаяние, то есть те два состояния, которые поочередно были ей свойственны. Он очень тревожился. Ко второй неделе Полли начала всерьез сомневаться в себе. Да, кое-что она все-таки продала – нескольких водителей-дальнобойщиков каким-то ветром занесло на стоянку, и они были рады, что там нашлось что-то, кроме булочек с беконом и грязных ложек. Полли проводила их на край земли, в Пензанс и Труро, с самой широкой улыбкой, какую только сумела изобразить, надеясь вопреки всему, что они расскажут о ней своим сотоварищам. Но этого было недостаточно. Более чем недостаточно. Мюриэл и Патрик покупали хлеб, и рыбаки время от времени заказывали сэндвичи, но других заказов из городка не поступало. Отдыхающие тоже иногда брали буханку-другую просто от отчаяния, потому что на этой стороне Маунт-Полберна ничего другого не было, а кому-то требовалось скрасить ожидание, если он опаздывал к переправе. Но Полли понимала, что люди, упустившие отлив, не были настоящим источником прибыли. Она просто не зарабатывала на жизнь. Даже близко. Она весь день сидела в фургоне, наводя порядок и стараясь изо всех сил казаться веселой, когда появлялись редкие покупатели. А потом смотрела на море, на стенку набережной, сопротивляясь приступам паники, нараставшей по мере того, как время утекало впустую, бесконечно медленно, пока не приходила пора укладываться, чтобы успеть к последнему отливу. Затем она падала в одинокую постель на маяке, а утром все начиналось сначала. Полли не знала, долго ли сможет это выдержать. Этот день – первый вторник июня – сулил больше обычного. Над водой и на Бич-стрит лежала утренняя дымка, и с высоты маяка почти ничего не было видно. Но вскоре солнце разогнало туман, стало теплее, и Полли погрузила в фургон плоды утреннего труда: удивительно вкусную фокаччу с вялеными томатами, которая продавалась вместе со стаканчиком оливкового масла, чтобы обмакивать каждый кусочек, и тогда сладость и соленость смешивались на языке, создавая изысканные вкусовые ощущения (увы, наверное, этой вкуснятине предстояло вскоре высохнуть на солнце); немного булочек с изюмом, покрытых сахарной глазурью, – идеальный перекус для людей, ожидающих отлива, так что на этот счет Полли не особо беспокоилась; белую чиабатту с кубиками бекона и большим количеством свежесмолотого черного перца, что было уступкой в сторону сэндвичей с беконом, ведь если вместо вожделенного сэндвича вам предложат такой хлеб, рассуждала Полли, вы можете быть вполне довольны. Она осторожно ехала по дамбе. Для нее не было секретом, что островитян немножко смешит Нэнси и они смотрят на нее не без опаски, однако Полли чувствовала себя за рулем очень уверенно. А вот с продажами как-то не клеилось. Полли остановилась на обычном месте. С каждым днем на парковке прибавлялось машин, правда, сейчас их было не очень много, ведь сезон еще только набирал обороты. «Пожалуйста, – молча молилась Полли, – пусть он будет спасительным для меня». Этим утром здесь красовался необычайно шикарный автомобиль – спортивный маленький белый «БМВ» с откидным верхом, вроде того, на каком ездила Керенса, пока ей не пришлось выбирать между микроскутером и пешими прогулками. Полли рассматривала машину, гадая, принадлежит ли она туристу. Хотя отдыхать обычно ездили семьями. Владелец же этого авто явно не был обременен семьей, а если и так, то в этом семействе любили лихачить. Она вышла из фургона, подняла тент над окошком выдачи, выложила на прилавок еще горячие буханки, поставила рядом с ними маленькую грифельную доску с написанными на ней ценами и постаралась выглядеть как можно бодрее. Из автомобиля выскочила невероятно тоненькая элегантная девушка, волосы у нее были стянуты на затылке в блестящий хвост. Вот уж точно не местная, подумала Полли. Маунт-Полберн ей бы не подошел; конечно, ей нужно нечто более цивилизованное, если она подыскивает жилье. Тем не менее Полли приветливо улыбнулась. В конце концов, покупатель есть покупатель. Девушка решительно направилась к ней, сияя широкой улыбкой и демонстрируя отличные зубы. Шла она легко, как хорошая лошадка, и Полли даже позавидовала ей, кем бы та ни оказалась. – Привет! – поздоровалась девушка, протягивая руку с уверенностью человека, которому всегда рады, даже если видят его впервые. – Кейт Лэйси. Полли понадобилась пара секунд, чтобы вспомнить это имя. – О боже мой! – выдохнула она. – А, так вы знаете, кто я? – воскликнула Кейт. – Боже, это изумительно! Позвоните в газеты… Оставайтесь на линии, с вами говорит представитель прессы! – Она слегка округлила глаза. – Газета… – похолодела Полли. – Ох, черт побери, газета… – Ну да, и я хотела у вас спросить, как добраться до пекарни Полли Уотерфорд? В Маунт-Полберне? Я, похоже, попала на прилив. – Да, с ним вечно фокусы, – кивнула Полли. – Ну… – Она посмотрела на Нэн-Фур, изрядно замызганную снизу и покрытую разводами от соленой воды, оттого что по утрам она катила по дамбе. – Видите ли, дело в том… – заговорила она. – Я забыла вам позвонить. В общем, я и есть Полли Уотерфорд. Кейт слегка смутилась: – Что, вы теперь вот этим занимаетесь? – Не совсем так… – с упавшим сердцем пробормотала Полли. Эта встреча должна была стать переломным моментом, изумительным прорывом… Но теперь, с этим дурацким фургоном… Полли понимала, что эта шикарная журналистка сейчас развернется и уедет. Или, хуже того, напишет что-нибудь язвительное. Полли тяжело вздохнула. – Ну… я больше не работаю в той пекарне. Ей не хотелось вдаваться в подробности, но Кейт тут же спросила: – Почему? – Там… новый владелец, – с осторожностью ответила Полли. – Так что все немного изменилось. Простите, я была слегка не в себе, забыла сообщить вам, а следовало. Кейт прищурилась: – Значит, теперь у вас фургон с бургерами? – Нет, не совсем так… Краем глаза Полли заметила потрепанный старый «БМВ», повернувший на парковку. Ох нет, подумала она. Только не сейчас. Нет-нет-нет. Пожалуйста. Что угодно, только не это. Но ее мольба осталась без ответа. Машина со скрежетом затормозила, подняв фонтан брызг, попавших на ноги Полли и Кейт. Из кабины выскочил Малкольм, багровый, как всегда. – Не ешьте здесь! – закричал он. – У нее грязно! Полли вздохнула и покраснела от унижения. И вот об этом напишут в прессе! Все шансы построить карьеру пекаря будут уничтожены из-за того, что люди прочитают статью; кроме того, материал может оказаться в Интернете, а значит, все станет еще хуже. – Пожалуйста, Малкольм… – негромко произнесла она. Но это было бесполезно. Полли хотелось плакать, пока журналистка вежливо выслушивала его, не объясняя, кто она такая, – да и зачем ей это, если на голову Полли уже выплеснули целый ушат грязи? – Что, стараетесь еще для одного покупателя, да? Почти никого не осталось, ха! Жалеете теперь? Ха! Придумали, чем еще заняться, куда отправиться? Может, в секретари подадитесь? Или в птичьи управляющие? Ха! Вот это то, что надо! Птичий менеджмент! Наконец Малкольм выдохся и умолк с удовлетворенным видом. В лучшие моменты Полли не могла слишком много думать о Ниле, но этот момент определенно был не из лучших. По ее щеке скатилась слезинка. А Малкольм хлопнул дверцей машины и укатил по дамбе. Кейт проводила его взглядом. – Водители часто съезжают с дамбы? – спросила она безмятежным тоном.