— Я перестала тебя понимать, Лева, совсем… Мне иногда кажется, что нам не следует больше жить под одной крышей. — Нет! Вика, ты что?! — испуганно шепчу я. — Ты хочешь от меня чего-то невозможного, и… — Нет! Я просто хочу, чтобы ты меня любила! — А я люблю! Как брата, но тебе же этого недостаточно? — смотрит на меня необычно серьезными глазами и твердо продолжает. — Лева, я — твой опекун. Я на десять лет тебя старше. Не знаю, что творится в твоей голове, что ты напридумывал… Но между нами могут быть только такие отношения. Ничего больше. Иначе я буду вынуждена обрубить и то немногое, что между нами осталось. И я верю. С ужасом понимаю, что Вика абсолютно точно не шутит. Что она действительно готова оставить меня где-то за бортом своей взрослой жизни. Это как же надо было ее достать? — Ладно, — шепчу убито. — Я понял… Только не уходи никуда, хорошо? В тот раз мне удалось ее убедить. Она осталась. Не ушла. И подарила мне еще четыре года счастья. Не то, чтобы мы часто виделись… Несмотря на юный возраст, моя спортивная карьера тоже шла в гору. Я вошел в состав юниорской сборной по хоккею, и частенько находился вне дома. Да и сама Вика, как я уже говорил, с головой погрузилась в подготовку к своей четвертой (!!!) олимпиаде. В глазах многих спортсменов это было безумием. Имея столько титулов за плечами, она рисковала уйти побежденной. Остаться в глазах мира не самой титулованной спортсменкой, а человеком, не сумевшим вовремя остановиться. Ну, знаете, как Майк Тайсон, который с кем только ни дрался, в надежде срубить деньжат… Только у Вики была другая мотивация… Уйти непобежденной. Впрочем, зная ее характер, меня это не удивляло. И знаете — она таки взяла золото на своей последней Олимпиаде. Совершив практически невозможное. Став единственной фигуристкой в мире, покорившей четверной сальхов, исполнившая сложнейшую связку прыжков во второй половине программы на такой скорости проката, что остальные спортсменки казались черепахами. Ей не было равных. Она была единственная… Трехкратная чемпионка олимпийских игр, шестикратная чемпионка мира, восьмикратная чемпионка Европы. Единственная спортсменка в мире, которая, теряя титул, каждый раз его возвращала. Человек колоссальной силы воли, победитель по жизни… И вы думаете, я поверю в то, что где-то там ОНА пыталась свести счеты с жизнью? Никогда. Даже если ее со скандалом исключили из тренерского состава сборной, даже если ее бросил любимый мужчина, с которым она прожила последние четыре года, и даже если в результате выкидыша она потеряла ребенка. Вика не могла покончить с собой. Только не с ее характером. ГЛАВА 3 Я проснулась в больничной палате. Ангел, который, как мне казалось, надо мною парил, оказался вовсе не ангелом. Обычная женщина в белом медицинском халате. Молоденькая совсем, не очерствевшая душой. Представляю, как ее потрясли мои первые слова. — Меня пытаются убить. Вы должны мне помочь. Не знаю, почему, но я была уверена, что эта маленькая собранная женщина сможет это сделать. В тот момент я даже не была уверена, что она врач. — Рядом с вами в номере отеля нашли предсмертную записку, — такой же неожиданный ответ. Впрочем, в чем неожиданность? Тем, кто пытался меня убрать, ведь нужно было это как-то обыграть. Чем не вариант? — Я не писала никаких записок и, тем более, не собиралась умирать, — шепчу, собираясь с силами. — Допустим. Тогда чем я могу вам помочь? — Нужно связаться с одним человеком… Он далеко, но у меня есть его телефонный номер. — Договорились. Что-нибудь еще? Мне нравилась эта маленькая женщина. Все четко и по делу. Я такое люблю. — Хорошо бы мне остаться в живых до того, как он приедет. Сможете организовать? — Это был черный юмор. Я в курсе. Только женщина вовсе не обиделась. Просто посмотрела на меня еще раз, уже более внимательно, и кивнула головой: — Думаю, и это мне по силам. Честно сказать, я ей не поверила. Ну что она может сделать, ей Богу? Когда против меня задействованы такие ресурсы. Думаю, она поняла мой скептический настрой. Посмотрела на меня в очередной раз и отошла к окну, доставая навороченный телефон. У меня такой же. Но врачи, насколько мне известно, зарабатывают не очень… Откуда тогда такие игрушки? — Алло… Привет, хороший мой. Я по делу. Ты не мог бы ко мне подъехать? Это очень важно. Через полтора часа? Да, подходит. Нет, со мной все в норме. У нее очень мелодичный голос, и он просто сочится любовью. Удивительно. — Я пока побуду с вами, вы не против? — уточняет, — лучше, если все будут думать, что вы в критическом состоянии. — А каково оно на самом деле? — У вас сильнейшая интоксикация организма, хотя нам и удалось ее минимизировать. — Спасибо. — Да не за что. С вами работала бригада реаниматологов, а ко мне вы попали из-за недавнего выкидыша. Ребята опасались гинекологических осложнений. У вас затянувшееся кровотечение. Я отвернулась к стене. Тяжело вспоминать, что еще совсем недавно у меня внутри билось сердце ребенка. Самого желанного ребенка на свете. Мальчика или девочки, которые, впрочем, никогда не родятся. Мы замолчали, и я провалилась в сон. Не знаю, что меня разбудило, возможно — тихие голоса, доносящиеся из другого конца палаты. — Милая, ты уверена, что она не сама того… — Булат, это Виктория Наумова. Тебе известно это имя? — Слышал. Спортсменка какая-то. — Не какая-то. Она — легенда. Ты веришь, что такие люди могут свести счеты с жизнью? — Не знаю, маленькая. Чужая душа — потемки. — Тогда почему она попросила меня о помощи? Булат, пожалуйста… Ну, выдели ты каких-нибудь спецов, пускай тут потопчутся тихонько, пока за ней не приедут. Я уверена, что Виктории угрожает опасность. Не вытерпела, повернулась на голоса, привлекая к себе внимание. Не знаю, кого я ожидала увидеть. Точно не такого мужчину, который предстал перед моими глазами. Он был огромный. И немолодой. Уж точно не одного возраста с той юной женщиной-доктором. — Здрасте, — ничего умнее мне на ум не пришло. Видимо, это рассмешило мужчину, потому что он, сверкнул белозубой улыбкой, и повернувшись к маленькой женщине, проговорил: — Точно не самоубийца. Она улыбнулась в ответ и представила: — Это мой муж. Булат… Думаю, можно обойтись без отчества. Муж? Серьезно? Хотя было между этими двумя что-то такое… от чего и у посторонних людей мурашки по коже бежали. — У вас будет охрана. Этим людям можете доверять, как самой себе, — произносит в мою сторону здоровяк. — Спасибо, хороший мой, — расцветает малышка. А я замираю от чувств, которые читаю в глазах этих двух. Я бы полжизни, наверное, отдала за такое. Везет же некоторым. — Зачем вы это делаете? — вдруг спрашиваю я. — Жена попросила, — пожимает огромными плечами. — А вы? — обращаюсь к женщине. — Я просто знаю, каково это — оказаться в безвыходной, казалось бы, ситуации, не имея поддержки. Да неужели? Что-то я сомневаюсь, что эта скала позволила бы такому случиться. И, как будто прочитав мои мысли, женщина отвечает: — Булат не всегда был в моей жизни. — Как вас зовут? — Да уж… Вопрос несколько запоздал, но лучше поздно, чем никогда. — Полина. — Спасибо вам, Полина. Не знаю, есть ли у меня шансы, но спасибо хотя бы за желание помочь. — Вы не очень-то верите в успех, да? — интересуется мужчина. Я качаю головой из стороны в сторону: — Слишком непростые люди за меня взялись. — Скажите мне, что это не связано с набирающим обороты допинговым скандалом. — Именно с ним и связано, как я подозреваю. — Черт. Пожимаю плечами. Что тут можно ответить? — Каков ваш план? — интересуется мужчина. — Дать показания в Спортивном арбитраже. После этого я стану неинтересна. И смею надеяться, что от меня отстанут. — Думаете, они боятся ваших показаний? — А чего же еще? Вы думаете, много таких свидетелей, как я? Чтобы противостоять системе, нужно иметь стальные яйца. — Да, — соглашается Булат, изучающе меня разглядывая. Потом он удовлетворенно кивает, будто бы обнаружив во мне то, что искал, и добавляет: — Вы можете ничего не опасаться. Наверное, это везение, что вас решили убрать за пределами вашей страны, но здесь… у нас… я вам могу полностью гарантировать безопасность. Требуется ли вам политическое убежище?