– Уборка ежедневно, белье меняют раз в пять дней. Если хотите, чтобы горничная почистила вам сапоги или мундир, то договаривайтесь с ней за отдельную плату. Вода в колодце, горячую воду для бритья можно взять на кухне. – Хорошо, – кивнул лейтенант, – меня все устраивает. – Четвертной в месяц с полным пансионом, – вынесла приговор хозяйка. Дорого. Существенно больше лейтенантского оклада, поэтому молодые офицеры без состояния снимали комнаты вскладчину в более дешевых заведениях. Алекс достал кошелек и отсчитал ассигнации. – Вот, здесь за два месяца вперед. Вещи я перевезу сегодня вечером. Итак, бытовые проблемы были решены, оставалось разобраться со служебными. Глава 3 Фельдфебель Грушило был страшен. И так не красавец от природы, за годы службы он успел обзавестись пороховым ожогом на правой щеке, сабельным шрамом на левой и лишиться правого уха вместе с частью скальпа. Картину дополняли курносый нос и глубоко посаженные глазки. Голова утопала в мощных плечах, из которых росли здоровенные ручищи, а тело покоилось на коротких кривых ногах. Короче, Грушило здорово напоминал гориллу, старую, седую и грустную. Фельдфебель сдавал дела новому начальнику полковой гауптвахты. – Из подследственных по списку числятся двое, в наличии двое… Алекс невольно поморщился – от фельдфебеля сильно несло нафталином. По случаю выхода в отставку он надел свой лучший мундир, до этого бережно хранимый в сундуке специально для какого-либо торжественного случая. Вся эта процедура тяготила Грушило. Особенно смущало, что дела приходится сдавать совсем зеленому офицеру. Был бы свой брат – унтер, совсем другое дело. – Первый – рядовой Ивасов. Обвиняется в неисполнении приказа командира роты. Хороший солдат, справный. Господин штаб-капитан на него за что-то взъелись, вот и довели. Жалко парня, не заслужил он каторги. Таких слов от зверообразного полкового пугала для солдат Алекс никак не ожидал. На такой должности мало вид иметь, еще и соответствующая репутация необходима. Под удивленным взглядом лейтенанта фельдфебель как-то съежился и вернулся к официальному тону: – Второй – старший унтер-офицер Фелонов. Обвиняется в дезертирстве. Ну это вы знаете. – Знаю, – тяжело вздохнул Алекс. – Все? – Тут еще подписать надо. Фельдфебель подвинул лейтенанту два листа бумаги с каллиграфически написанным текстом и амбарную книгу, заранее раскрытую на нужной странице. Следуя указаниям фельдфебельского пальца, Алекс поставил закорючки в нужных местах. Грушило забрал один лист себе и только после этого выложил на стол связку ключей. – Второй комплект у дежурного. Вот теперь, действительно, было все. Фельдфебель тяжело поднялся, звякнули висящие на мундире награды. В длинном ряду юбилейных и за выслугу лет медалей висели два солдатских Военных креста третьей и четвертой степени. – Разрешите идти, господин лейтенант? Алекс несколько секунд пристально разглядывал замершего перед ним ветерана. – Не разрешаю, сядь. Удивленный фельдфебель опустился на стул. – Тяжело уходить? – Тяжело, – признался Грушило. – Да я не в претензии, господин лейтенант, все возможные сроки уже выслужил. Без малого сорок четыре года в полку. Как только двадцать стукнуло, так сразу в рекруты и забрили. Что теперь дальше делать – не знаю. – Повоевать, я вижу, пришлось. – А то! Это сейчас тут тихое болото, а лет тридцать – сорок назад такое творилось… Бывало, от штатного состава полка меньше половины в строю оставалось. Один раз даже до Харешского перевала дошли, да без толку все. Фельдфебель безнадежно махнул рукой. Название перевала Алексу ничего не говорило, но судя по тому, как его произнес этот покрытый шрамами ветеран, только дойти до него было огромным достижением. Лейтенант сделал заметку, что необходимо срочно заняться географией правого берега Темерюка, а лишний источник знаний, протопавший всю местную топографию солдатскими сапогами, лишним никак не будет. Решившись, Алекс задал прямой вопрос: – Остаться хочешь? Пусть не начальником, но в полку и при деле. На этот раз уже фельдфебель пристально разглядывал офицера, пытаясь угадать, к чему тот клонит. Наконец Грушило признался: – Хочу. – А какие дела в полку творятся, хорошо знаешь? – Так точно, господин лейтенант. – Тогда мне нужен какой-то факт, который позволит прижать полковника к стенке и заставить его изменить приказ. Взгляд фельдфебеля Грушило выражал большие сомнения в том, что зеленому лейтенантику удастся хотя бы перешагнуть порог полковничьего кабинета, но Алекс продолжил на него наседать: – Может, он в артельные суммы лапу запускает или на полковую швальню гнилое сукно покупает? – Да как такое можно, господин лейтенант? Ни в чем подобном наш полковник не замечен. – Думай, фельдфебель, думай, если хочешь остаться. Ни за что не поверю, что наш полковник чист как стеклышко, такого просто не бывает. Грушило поерзал на стуле, почесал всякие места, несколько раз с сомнением поглядывал на вцепившегося в него молодого офицера. Наконец он решился. Воровато оглянувшись на дверь, почти шепотом сообщил: – Урожай овса в этом году был хороший. Алекс не понял, какое отношение имеет полковник Вернов к урожайности овса в Текуле, но тут фельдфебель продолжил еще тише: – А овес для полковых лошадей закупили по прошлогодней цене. Честно говоря, компромат был так себе. На подобные шалости всегда смотрели сквозь пальцы. Даже если бы этот факт выявился при какой-нибудь проверке, Вернов всегда мог отбрехаться тем, что контракт был заключен задолго до того как. Или просто свалить все на недотепу интенданта. – А ты уверен, что полковник был в курсе? – Не извольте сомневаться, у меня приятель – делопроизводитель при штабе. За неимением гербовой придется писать на простой. Хотя, если взглянуть на эту историю под определенным углом, то вполне можно увидеть отставку виновника перерасхода казенных средств, а чтобы придать начальственному взгляду нужный угол, семейству Магу даже сильно напрягаться не придется. На этом и можно попробовать сыграть. Вернов-то сам по себе, никаких связей наверху у него нет, никто за него не заступится. Алекс расстегнул кобуру, вытащил тяжелый «гранд», решительно крутанул барабан, убеждаясь, что полон, и спрятал револьвер в ящик стола. Разговор предстоял горячий, на повышенных тонах, и он хотел избежать малейшего соблазна схватиться за оружие. Он бы и саблю в кабинете оставил, но она полагалась по форме. – Жди здесь. Заперев ящик на ключ и проверив ладонью симметрию фуражки относительно собственного носа, лейтенант Магу вышел на решительный бой. Адъютант был сильно удивлен добровольным появлением опального офицера у дверей полковничьего кабинета, но доложил немедленно. Вернов помариновал Алекса недолго, минут десять, но все-таки принял. – Надеюсь, вы принесли мне рапорт об отставке? – Никак нет, господин полковник, я принял гауптвахту. И в связи с этим прошу оставить фельдфебеля Грушило в инвалидной команде. – Нет, приказ о его отставке мною уже подписан. Ничего иного Алекс и не ожидал, отбросив все политесы, он пошел ва-банк. – Видите ли, господин полковник, лейтенант Алекс Магу в армии только один, а полковников вроде вас несколько сотен. Одним больше, одним меньше – никто и не заметит. – Вы мне угрожаете? Шрам на лице полковника начал багроветь. Когда такое происходило, те, кто мог, спасались от полковничьего гнева бегством. Кто не мог, огребали неприятностей по полной. Алексу отступать было некуда. – Предупреждаю, что если до вечера приказ не будет отменен, то готовьтесь встречать комиссию из министерства. А то мне кажется, что полковые лошади сейчас жуют слишком дорогой овес. На принятие решения Вернову потребовалось несколько секунд. Полковнику вдруг показалось, что перед ним стоит оскаливший зубки щенок, но за этим несмышленышем скрывается тень гораздо более крупного и опасного зверя. Командир полка стряхнул наваждение, и все встало на свои места. – Вон отсюда!!! Казалось, дрогнули стекла в окнах полковничьего кабинета. Лейтенант Магу с достоинством выдержал удар полковничьего рева по барабанным перепонкам. – Есть, вон! Несколько шагов до дверей Алекс прошел строевым, едва сдерживаясь, чтобы не ускорить шаг. В приемной его охватило сильнейшее желание врезать по ехидной роже адъютанта, дверь никак не могла полностью заглушить вопли полковника, и тот, несомненно, все слышал. Но лейтенант взял себя в руки и вежливо распрощался со штабной крысой, но здание штаба покинул не сразу. В крохотном кабинетике начальника гауптвахты лейтенанта с нетерпением ждал фельдфебель Грушило. – Я поставил полковнику ультиматум. Либо он отменяет свой приказ, либо пусть ждет интендантскую комиссию. Седой ветеран поднялся, взял заранее собранный узелок с личными вещами, по привычке испросил разрешения идти и вышел из кабинета. Не поверил старый фельдфебель в благополучный исход дела. Выглянув в коридор, Алекс позвал дежурного и приказал привести к нему в кабинет старшего унтер-офицера Фелонова. Увидев лейтенанта за столом начальника, унтер ничуть не удивился, о смене власти на полковой гауптвахте находящиеся под арестом солдаты уже знали. Прервав доклад о прибытии арестованного Фелонова, Алекс кивнул на стул. – Садись. Ну что, Влад, вот мы с тобой опять встретились. И снова в тюрьме. – Так точно, господин лейтенант. Только я опять сижу, а вы меня охраняете.