* * * Она смотрела, как он откусывает яблоко, и сок стекает по его подбородку. Он напомнил ей ее сына Фредди; его призвали, он ушел на войну воевать с этими чертовыми немцами и не вернулся домой. Это почти доконало ее, когда она не смогла попрощаться с сыном, которого боготворила с того дня, как впервые увидела. Он был таким хорошим мальчиком — всегда готовым помочь ей — и часто работал в ларьке, если у нее выдавался плохой день и она не могла выйти из дома. Она не знала, пожалеет ли об этом, но, возможно, этот парень послан ей не просто так. Она могла бы помочь ему, не очень многим, но предложить комнату для ночлега, немного еды и одежды. Взамен он мог бы работать в ларьке для нее. Работать становилось все труднее. Окровавленные пальцы и колени болели с момента пробуждения и до сна, а если ей удавалось поспать, то это становилось просто чудом. Она протянула руку. — Я Мэгги Уилкс, это мой ларек. Мне нужен помощник, если ты заинтересован, а взамен я могу предоставить тебе комнату и жилье. Правда, платить много не смогу. Он взял ее руку и пожал. — Я Колин. Я собирался стать клоуном, пока мне на голову не уронили столб, а моего друга не посадили в тюрьму. Мэгги уставилась на него с открытым ртом. — Что ж, дорогуша, боюсь, это будет не так захватывающе, как жизнь в цирке, но все-таки хоть что-то, пока ты снова не найдешь свой путь. Что скажешь? Он улыбнулся ей, согласно кивая. — Да, я говорю, да. Спасибо, Мэгги. * * * В камере было скудно. Но он не возражал. Это лучше, чем многие другие места, где он мог бы оказаться. Он так и не смог восстановить речь после несчастного случая в цирке, и всякий раз, когда его спрашивали, виновен ли он, пожимал плечами. Он не знал, что произойдет, но понимал, что все будет плохо. Он словно смирился со своей участью. Он не мог говорить; не мог стоять прямо, не испытывая ужасных головных болей из-за повреждений, нанесенных огромным деревянным столбом в тот ужасный день. И если он не мог работать в цирке, то и жить дальше не имело смысла. Вчера его спросили, какое у него любимое блюдо, и он, как мог, нарисовал картинку, но даже она не вышла блестящей. Когда охранники открыли дверь и внесли поднос с жареной курицей, он съел все, вымазав подливой подбородок. Они даже принесли ему в придачу пудинг, так что он не жаловался. Когда он отправил в рот последнюю ложку холодного пудинга, то поднял голову и увидел священника. Мужчина спросил, может ли он войти и помолиться с ним, но он лишь тихо рассмеялся и покачал головой. Он ненавидел церковь — всегда ненавидел, и если они думали, что, подкрепившись хорошим ужином, он захочет послушать священника, они могут подумать еще раз. Лежа на койке со скрещенными за головой руками, он вспоминал тот день на ринге, когда все шло идеально, пока не появились те полицейские. Он услышал, как тяжелый ключ, которым тюремный надзиратель открывал металлические ворота, повернулся в замке. Он приподнялся, чтобы посмотреть, что происходит, и с удивлением увидел четырех охранников и священника. — Давай, парень, пора. Ему стало интересно, для чего именно пришло время? Может быть, они собирались отпустить его обратно в цирк? Он встал, и двое охранников шагнули вперед, сковывая его руки. Он позволил им это сделать, не желая драться и портить настроение. Они ненавидели, когда он ссорился с ними. Они подхватили его под руки и повели из камеры. Через несколько шагов они оказались за стеной, а он стоял перед тем, что выглядело как неровные деревянные ворота. На его голову натянули коричневый мешок из грубой ткани, и он запаниковал. Почему они это делают? Это нечестно, когда он даже не мог говорить, чтобы их спросить. Он не смог дышать, когда почувствовал, как что-то тяжелое накинули ему на голову, на шею и затянули. Силясь снять мешок с головы, почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, и он падает вниз через отверстие в люке. Веревка натянулась, а потом все исчезло — шея сломалась, и он остался болтаться, как марионетка в натуральную величину. Глава 19 Энни не могла вынести ощущения беспомощности и страха. Она должна выяснить больше о костюме клоуна и, что он означает. Она не поедет в Барроу. Она старалась держаться подальше от этого города, но это не означало, что нельзя поискать информацию в Интернете. Энни села за компьютер. По крайней мере, это займет ее мысли. Покачивая Альфи в его коляске ногой, она пыталась одной рукой съесть порцию супа, а другой набрать текст в поисковой строке. Громкий хруст шин на дороге заставил ее остановиться. Энни повернула голову, умудрившись пролить ярко-красный томатный суп на свою футболку. Снаружи стояла полицейская машина. Черт — это Джейк. Встав, попыталась вытереть брызги супа, отчего пятно расплылось еще больше. Она подошла к входной двери и открыла ее прежде, чем Джейк ударил по ней своим огромным кулаком и разбудил Альфи. — Что случилось, мисс Грэм? Ты меня звала? Энни почувствовала, что ее щеки начинают гореть, пытаясь придумать убедительную причину, почему она попросила Джейка зайти и не смогла. — Ничего особо важного. Ты голоден? — И как ты думаешь, что я отвечу? Она рассмеялась. — Да, потому что ты всегда хочешь есть. — Правильно. Ты правда хотела, чтобы я приехал сюда только для того, чтобы накормить меня до отвала? Энни открыла рот, не совсем веря в то, что слышит. — Ладно, иди и поешь где-нибудь в другом месте. Я не собираюсь откармливать тебя. Джейк усмехнулся. — Если я обвиню тебя, Алекс не станет на меня кричать. Он посмотрел вниз на пятно на ее груди. — Если все, что ты можешь предложить, это банку томатного супа, я пас. Я больше склоняюсь к сэндвичу с беконом и яйцом, с колбасой и грибами. И все это хотелось бы запить огромной кружкой чая. — Господи, если бы знала, что ты хочешь завтрак из всего, что только можно съесть, я бы не стала беспокоиться. — Джейк скривился, а она покачала головой. — Это эмоциональный шантаж. — Расплата за то, что заставила меня ехать к тебе в жаркий день, когда сотни туристов разъезжают как придурки по этим извилистым, живописным дорогам. Знаешь, я до сих пор не простил тебя за то, что ты заставила меня перевестись на Озера, а сама отправилась в отпуск. Энни прошла на кухню и начала доставать из холодильника все, что Джейк просил. Ему повезло, что она сделала запасы для Уилла. — Если бы ты работал в Барроу, то, скорее всего, охранял бы место происшествия в парке. Медленно ездить за туристами, наверное, лучший из двух вариантов. — Правда. Ты слышала об этом? Энни не знала, хотела она знать об этом деле или нет. Прежде чем она успела ответить, Джейк принялся рассказывать ей все подробности. Энни порадовалась, что стоит к Джейку спиной, так что он не мог видеть выражение ее лица, когда она принялась жарить бекон и сосиски. — Уилла может не быть дома несколько часов. Почему бы тебе не поехать и не навестить Алекса? Я волнуюсь за вас с Альфи, застрявших в этом доме в глуши. — Я не должна ехать в Барроу. Она могла бы попинать себя, но теперь уже слишком поздно. — Почему? — Потому. — Потому что? — Потому что мне снились странные сны о том, кто убивает людей, и Дерек велел держаться от Барроу подальше. Она закончила делать его сэндвич и повернулась, поставив тарелку перед ним. Посмотрев на его лицо, Энни поняла, что Джейк собирается над ней посмеяться. — Дерек, тот странный медиум из Дома-Призрака? Она согласно кивнула. — Как он? Прошло несколько лет с тех пор, как ты его чуть не угробила. Энни скрестила руки и грозно посмотрела на Джейка. — Я не это имел в виду. Это была не твоя вина. Просто ты давно о нем не вспоминала. — Ну, я не хотела его впутывать, но он сам позвонил. Сказал, что почувствовал, что должен это сделать. Я не знаю, что мне делать, Джейк. Мне страшно, потому что в этих снах я словно нахожусь там, где и убийца. — Что? — Ты понимаешь. — Нет, не понимаю. — Когда он убивает своих жертв. Мне снилось, что я слежу за ним; только он догадался, и сказал, что знает обо мне. Джейк жевал огромный кусок сэндвича, который только что взял, и, казалось, обдумывал ее слова. — Убийца в реальной жизни выяснил, что ты следила за ним во сне, и теперь ты до смерти напугана? Она кивнула. — Энни, это совершенно новый уровень странности даже для тебя. Он знает, кто ты? — Нет. — Аллилуйя. Что ты собираешься делать?