Комендант сердито замолчал, сунул сигарету в рот, нервно прикурил от самодельной зажигалки и бросил пачку обратно в ящик. Я, признаться, опешил от такой проповеди. Ожидал, конечно, что Прусак будет мне шею мылить за интуристов, а он, оказывается, из-за салаг так переживал. Ну, так-то всё логично: это поначалу они молодняк, а спустя какое-то время сумевшие выжить и натасканные ветеранами салабоны становятся зубастыми профи. А чем больше профессионалов в лагере, тем лучше для всех его обитателей. По закону поселения любой сталкер обязан был платить в общак или вносить любой другой вклад в развитие лагеря. Само собой, опытному сталкеру легче денежку отстегнуть, потратить личное время не на общественно полезный труд, как Кот или тот же Сыч, к примеру, а на добычу редких, а значит, дорогих артефактов. В свою очередь общак расходовался на благоустройство и оборону лагеря. Так что выгодная сделка получалась: заплатил небольшой налог – и наслаждайся всеми благами в относительной безопасности. Почему относительной? Да потому, что нет в Зоне таких мест, где тебе ничего не угрожало бы. – Да ладно тебе, Прусак, что ты завёлся-то, в самом деле? – сказал я самым миролюбивым тоном. – У меня уважительная причина была: нам мародёры на хвост сели. Ну, я и вырубил КПК. И туристам своим велел, чтобы оторваться от бандитов, значит. – Почти полдня отрывался, да? – буркнул комендант, выпуская в потолок струю сизого дыма. – Ну да, через болота уходил… Я рассказал Прусаку, как всё было, не скрывая деталей и ничего не приукрашивая. – Ладно, так и быть, на этот раз прощаю. – Степаныч раздавил окурок в пепельнице, помахал рукой перед собой, разгоняя дым. – Но смотри у меня, – он погрозил пальцем, – чтоб больше такого не было. Час, другой – это я понимаю, все сталкеры таким приёмом пользуются, но восемь часов подряд… Ты бы хоть иногда включался, чтобы я тут на ушах не стоял. Иностранцы ж всё-таки. Завтра рапорт напишешь, а сейчас иди к Насте, она, поди, совсем уж тебя заждалась. О том, как Настёна меня ждала, я понял ещё за два дома от нашего гнёздышка: в воздухе витал аромат жареных пирогов с яйцом и капустой – деликатеса по местным меркам. У меня аж слюнки потекли, едва я этот запах учуял. «Наверняка заранее Бобру заказ сделала: у него связи есть с людьми за периметром, любую снедь привезут, хоть устриц с осьминогами, знай только деньги плати. Интересно, что ей от меня нужно? – заинтригованно подумал я. – Вряд ли она просто так решила пироги испечь. Знает, чертовка, что я люблю, и всегда умело этим пользуется». Настя увидела меня в окно и вышла встречать на крыльцо. В коротком платье цветочной расцветки и красных туфлях на высоком каблуке (мои подарки на её дни рождения) она выглядела на все триста процентов. Проходивший мимо сталкер с эмблемой «Воли» на рукаве не удержался и одобрительно присвистнул. Настёна кокетливо улыбнулась ему и повернулась ко мне. – Здравствуй, милый. – Она привстала на носочки, обхватила руками меня за шею и жарко поцеловала в губы. – У-у, какой колючий, как еж. Я провёл рукой по своей щеке. Жесткие волоски щетины захрустели под пальцами. – Сама знаешь, бриться в ходке – дурная примета. Я сграбастал Настю в объятья, зарылся в её пахнущие летом шелковистые волосы, нащупал губами нежную мочку уха и слегка прикусил. – Да уж знаю, сама не раз с тобой ходила. – Она шутливо хлопнула меня по спине. – Ну всё, хватит, хорош кусаться, говорю. Пошли в дом, нечего честных людей смущать. Пока я с ней миловался на крыльце, возле дома собралась порядочная толпа сталкеров. Парни шли по своим делам, но остановились, чтобы поглазеть на такое чудо: нечасто в Зоне увидишь настоящую красавицу в платье и туфельках (обычно моя жена ходила по лагерю в комбинезоне). – Так, иди переоденься и быстренько побрейся, – распорядилась Настя, едва за нами захлопнулась дверь. – Негоже в грязной одежде за праздничным столом сидеть. «Ух ты! По какому поводу праздник, милая? – думал я. – Неужели решилась новость о наследнике преподнести? Что ж, начало неплохое, посмотрим, что ещё ты для меня приготовила». Сменить экипировку я был не против: от комбеза несло болотной грязью и тиной. А вот бриться я пока не хотел: голодный желудок урчал, как трактор, и я всерьёз опасался, что этот рокот услышат на улице. – Неплохо бы сначала перекусить, а уж потом заниматься мыльно-рыльными делами, – крикнул я из комнаты, переодеваясь. – Ничего не знаю. Пока не побреешься – за стол не сядешь. – Ишь ты, командирша какая. Не боишься? Меня всё-таки не зря Колдуном зовут, могу чего-нибудь и наколдовать. – Не боюсь! – Настя вошла в комнату. – Ты Колдун, а я ведьма. Наложу на пирожки проклятье, и улетят они к другим сталкерам на столы, а ты голодным останешься. – Серьёзный аргумент. – Я щёлкнул застёжками «бури», подошёл к любимой и наклонился, чтобы поцеловать. Настя накрыла мои губы ладошкой: – Пока не побреешься – никаких поцелуев. Я изобразил грустного пёсика: низко опустил голову, поднял глаза к потолку и вытянул сложенные бантиком губы – осталось только просительно заскулить и потрясти перед собой прижатыми друг к другу ладонями. Настя весело засмеялась, игриво шлёпнула меня по руке: – Ну хватит, нечего на меня давить. Марш в ванную! Через несколько минут я, вкусно пахнущий самодельным мылом на травах, с лысой, как бильярдный шар, нижней частью лица, появился на кухне. Стол ломился от обилия праздничной снеди. Здесь было всё, о чём может мечтать вернувшийся из ходки сталкер, и даже больше. Центральное место, естественно, занимала запотевшая бутыль с мутным содержимым. Чуть в стороне от неё стояла бутылка красного вина для Насти. – Как тебе это удалось? – я взглядом показал на посудину с самогоном. – Бобр первачом на вынос не торгует, он и в баре-то его наливает не всем. – Я ж тебе говорила, что я ведьма, – сказала с улыбкой коварной обольстительницы Настёна. – Поколдовала немного, морок напустила, вот Бобрик и сдался. С вами, мужчинами, этот фокус легко проходит, вы же все очень слабые существа. – Хочешь сказать, твой муж – тоже слабак? – Я поджал губы и чуть наморщил лоб, приподняв правую бровь. – Да, милый, – притворно вздохнула чертовка. – Все вы из одного теста слеплены. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, потом я привлёк Настёну к себе и поцеловал. – Садись за стол, сталкер, пока пирожки не остыли, а самогон не нагрелся, – сказала она, переведя дыхание после долгого поцелуя. Я не заставил себя упрашивать дважды – желудок уже не просто урчал, а выдавал настоящую симфонию. Первым делом я откупорил бутылку «Мерло», наполнил бокал Насти более чем наполовину, потом зубами вырвал пробку из стеклянного «снаряда» и набулькал себе практически полный стакан пахнущего травами первача. В это время моя половинка раскладывала по тарелкам салат и холодные закуски. Когда всё было готово, я подал Насте её бокал, взял свой стакан в руки. – С годовщиной тебя, милый! – Настя дзынькнула краем бокала по ободу гранёной посуды. – Четыре года – как один день! – Моя жена пригубила вино и села за стол. Я остолбенел. «Ну и болван! Как я мог забыть о дне нашей свадьбы? Ну да, это трудно назвать настоящим бракосочетанием. Не было торжественной церемонии и пышного застолья с доброй сотней гостей. Прусак просто объявил нас мужем и женой, сделал соответствующую запись в своей тетради, а потом мы тесным кружком посидели в восстановленной к тому времени «Касте». Вывели излишки радиации водкой, закусили недавно подстреленным мутохряком, Бобр ещё за мой счёт угостил всех, кто был тогда в баре, – вот и весь банкет по случаю особого дня. Но всё равно это не даёт мне право забывать о том, что так важно для Насти. Она вон как старалась, наготовила всего, Бобра уломала первак на сторону продать, а я ей никакого подарка не приготовил. Мог ведь с тем же Бобром договориться, чтобы с Большой земли цветы привезли, конфеты там, ну или духи какие. Или Семакина попросить прибор какой-нибудь для домашних дел сварганить». – Милый, с тобой всё хорошо? Стоишь как истукан, не ешь, не пьёшь ничего, – встревожилась Настя. – Всё нормально, – нарочито бодро ответил я. – Просто здесь столько всего, что у меня глаза разбегаются. Я залпом хлопнул самогон (крепкий, зараза, аж слёзы выступили из глаз, и дыханье перехватило), сел за стол и навалился на еду. Когда первый голод был утолён, налил себе ещё белёсой жидкости на треть стакана, добавил Насте вина. Она смотрела на меня влюблёнными глазами, на щеках её играл слабый румянец, чуть приоткрытые губы влажно блестели. Я буквально кожей чувствовал, как ждёт Настёна ответного подарка, и еле сдерживается, чтобы не спросить, где же он. Я выпил ещё для храбрости, вытер губы тыльной стороной ладони, кашлянул в кулак и хрипло заговорил: – Сегодня важный день… И тут, видимо, Тёмный Сталкер сжалился надо мной: в дверь громко постучали. – Извини, я сейчас. – Настя выскользнула из-за стола, лёгким шагом отправилась в прихожую, откуда вскоре донесся звук отпираемого замка. Я же выдохнул, мысленно поблагодарил духа Зоны и принялся лихорадочно соображать, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Погружённый в собственные мысли, я не сразу услышал знакомые голоса и увидел гостей, лишь когда по плечу мне ударила чья-то крепкая рука. – Здорово, Колдун! – Бульбаш буквально вытащил меня из-за стола и сграбастал в свои объятья, хлопая по моей спине. За ним маячила высокая фигура чернявого грузина. Гиви, как обычно, скалился во все тридцать два зуба, сверкая жгучими глазами из-под густых бровей. Наконец белорус отпустил меня, пригладил спускающиеся к подбородку усы и звонко хлопнул в ладоши: – Ну и вкуснотища! Расстаралась хозяюшка, сразу видно: любит своего обалдуя, – ишь, стол какой забабахала. Ого! Да тут даже Бобровое чудо есть! Пока Бульбаш рассыпался в любезностях, Гиви пожал мне руку, пожелал долгих лет счастливой семейной жизни и сел за стол, слева от белоруса. Настя сразу принялась ухаживать за гостями, а я всё стоял столбом и глупо лыбился, глядя на друзей. Бульбаш с Гиви – единственные, кто остался из старой гвардии. Эти двое всё бросили и вернулись в лагерь сразу, как только узнали о моих с Байкером приключениях. В то время мы ещё восстанавливали «Светлый» после атаки мутантов и разгромной деятельности Чахлого, так что нам дополнительные руки были как раз кстати. Друзья активно включились в работу и помогли не только поднять сталкерскую деревню из руин, но и сделать её одним из самых известных и популярных среди бродяг всех мастей местом. А потом, когда моя персона начала обрастать легендами и зарабатывать славу лучшего проводника Зоны, они без лишних слов согласились тянуть со мной нелёгкую лямку экскурсовода. – Эй, дорогой, уснул, что ли? – громко сказал Гиви. – Зову тебя, зову, а ты не слышишь. Давай, бери стакан, тост говорить буду. Гиви на самом деле произнёс тост. Причём сделал это в свойственной только ему манере: красиво и образно. Так могут только настоящие сыны гор. Мы выпили. Потом Бульбаш поздравил нас стихами собственного сочинения. В заключение оба товарища отстегнули от поясов малые контейнеры для артефактов. Гиви с широкой улыбкой положил на стол свою «переноску». – Красивая женщина нуждается в красивых украшениях. Здесь, канэшна, нет золота и бриллиантов, это пусть муж тебе дарит, красавица. Ты же прими от меня рубиновые огни «ожерелья». Пусть оно оберегает тебя от всех бед и несчастий. – А я, Колдун, подарю тебе «маяк», – сказал Бульбаш, придвигая ко мне свой контейнер. – Пусть он станет для тебя путеводной звездой и приведёт в счастливую семейную гавань какого-нибудь тропического острова. – Спасибо, ребята, вы такие молодцы, – захлопала в ладоши Настя. – Мы так рады вас видеть! Правда, Колдун? – Правда, – кивнул я. – В самом деле, парни, спасибо, что зашли, что подарки вот дарите и вообще… – Слушайте, я так не могу, – поморщился Бульбаш. – Горечь ведь одна, ну! Гиви, ты-то чего молчишь? Или у тебя в стакане мёд налит? – Точно! – спохватился Гиви. – Горько! Просто жуть как горько! И они оба заорали: – Горько! Горько! Я переглянулся с Настей, она слегка зарделась и опустила глаза. Тем временем друзья продолжали драть глотки, рискуя оглушить не только себя, но и нас. Пришлось наклониться к жене и поцеловать, а потом ещё раз и ещё, поскольку гости не собирались умолкать. Лишь когда Настя пригрозила оставить их без десерта, сталкеры заткнулись и принялись с аппетитом уплетать угощение. Когда все немного насытились, Бульбаш показал на стаканы: – Налей-ка, брат, ещё Бобрового чуда, да и Насте вина добавить не забудь. – У меня есть, мне хватит, – отмахнулась та. – Ничего не знаем, – встрял Гиви. – Праздник у нас или где? – Точно, – поддержал его Бульбаш. – Ну а пока Колдун над стаканами колдует… – Хех! – усмехнулся Гиви. – Опять каламбурами заговорил. Бульбаш с довольным видом пригладил усы и продолжил: