– Это здорово, – заметила Кротиха. – А меня не прихватишь? Со ступеньками я не дружу. Лили остановилась. – Ах да. Прости. Конечно. Хотя эффектность момента нарушилась, она вернулась за Кротихой, положила ключ в передний карман джинсов, подняла с пола тёплого круглого зверька и посадила в карман свитера, чтобы руки были свободны. – Ну что ж, – заключил Ворон, пока они лезли по ступенькам, или карабкалась-то Лили, а он прыгал за ней. – Я не этого ожидал. – А чего? – Я думал, что ты… оружие добудешь или что-то в этом роде. Меч. Волшебно, традиционно. – В нашем случае оружие – ключ, – пояснила Лили. – Он закрывает вход. – Ну какое это оружие, – возразил Ворон. – Ещё никто не появлялся на поле боя со словами: «Не волнуйтесь, ребята. У меня старый ржавый ключ». – Ладно, согласна. Но попробовать стоит. – Ура! – воскликнул Мышонок, спеша вдоль по ступеньке. – Мужество! Стойкость! Отвага! – Мужество и отвага – одно и то же, – заявил Ворон, сев, как на попутку, на плечо Лили. – Вовсе нет, – возразил Мышонок. – А вот и да. – Правда? Тогда зачем нужны два разных слова… – Тсс, – прошипел Уж. Они поднялись на самый верх подвальной лестницы. Дверь в дом была приоткрыта. Из коридора не доносилось ни звука. Лили стояла, сжимая ручку двери, одну секунду, две, три – может, не секунды вовсе, она считала удары сердца. Все замерли. Она тихонько открыла дверь и вышла в коридор. Зверушки стояли с ней рядом – маленький зверинец. Лили представляла, как странно выглядят в лунном свете их силуэты: она, ворон, мышонок, кротиха и уж. Нелепые, слабые. И поёжилась. Нет. Нет, у неё в руке железо. Она машинально потянулась за ключом в кармане, сжала его и ощутила его форму. Интересно, где самозваные родители? Куда эти существа пойдут? Нужно их найти. Немедленно. – Где обычно проводят время твои родители? – прошептал Ворон. – А что? – Там будут и эти, – сказал он, словно читая её мысли. – Восстанавливают силы. – Телик смотрят, лёжа на диване, – ответила Лили. В голове возник образ, как она с папой и мамой смотрит «Британия ищет таланты», поедая пиццу, вместе им тепло и хорошо. – Где? – Там. Она показала на дверь в гостиную, старую белую, облупленную, с большим старинным железным замком, слегка похожим на тот, что на парадной двери на старых шурупах, с отверстием для старинного ключа и красной медной ручкой, отполированной за сотни лет руками и блестящей при бледном свете. И она тоже была закрыта. – Заперта? – спросил Ворон. – Нет, – ответила Лили. – Тогда они, возможно, там. Они не могут проникнуть через запертую железным ключом дверь. «Вот и славно», – подумала Лили. Ей всё больше и больше нравился план с железным ключом. Хотя ничего хорошего, нужно набраться смелости и открыть дверь. Она потянулась к ручке и медленно-медленно её повернула. С лёгким скрипом, который показался ей очень громким, она распахнула дверь. Они заглянули вовнутрь. Гостиная была пуста. Лили машинально щёлкнула выключателем: рефлекс, когда открываешь дверь в тёмную комнату. Но, конечно же, ничего не произошло. – Где ещё они могут быть? – спросил Мышонок. – Например, в спальне. Мама подолгу лежала в постели. Утром её тошнило, а теперь у неё что-то под названием: пред – как бишь его? Она сильно устаёт. Лили раньше сердилась, что мама от неё закрывается, расстраивалась, что играть и делать уроки приходится в одиночестве, пока мама отдыхает в постели, но сейчас впервые её пожалела. Наверное, не очень весело лежать и днём смотреть телевизор. Тоска по матери и прилив жалости пронзили Лили, словно молния. Во всяком случае, мама проводила много времени в спальне, а с ней и отец, принося ей чашки чая и простые бутерброды с сыром, больше она почти ничего не ела. – Где это? – поинтересовался Мышонок. – Наверху, – ответил Ворон. – Это ведь где мать нас поймала, когда мы спустились через трубу, так? – Да, – подтвердила Лили. Она пересадила Кротиху из бокового кармана в тот, что на груди, быстро её обняв, согревшись её теплом, и они осторожно, стараясь не скрипеть деревянными половицами, поднялись по лестнице. Дверь была открыта. Лили набрала побольше воздуха в лёгкие, и тело её завибрировало, словно камертон. Потом вошла. Ворон, вероятно, поражённый её решительностью, неуклюже взмахнув крыльями, вспорхнул из-за её спины и приземлился на багет со шторами. Самозваные родители сидели на кровати, мать с ребёнком на руках. Сначала они посмотрели на Ворона, повернув головы словно роботы, перейдя из одного положения в другое. Потом на Лили. Тик-так. – Что-то я очень устала от этого, – заявила самозваная мамаша и повернулась к отцу. – Ты вроде обещал от неё избавиться. – Я избавился. Она встала, словно на шарнирах, нечеловеческим движением. – Незаметно. Покончи с ней – сейчас же. Папаша повернулся к Лили. – Сначала поймайте, – заявила Лили, отступая назад. По её не совсем чёткому плану она должна была заставить их погнаться за ней и выбежать через парадное на улицу так, чтобы они вышли за ней следом. Потом она вернётся в дом и запрёт дверь железным ключом. Если, конечно, это точно ключ от старого замка. Она надеялась, что ей удастся выманить обоих наружу. Отец, странным движением, как на шарнирах, кинулся к Лили, она неуклюже повернулась, ударившись ногой о батарею, и выскочила на площадку. Ворон в панике хлопал крыльями у неё над головой, остальные зверушки кубарем катились с лестницы. План оказался – как ей довольно быстро стало ясно – не очень удачным. Глава 22 Выйдя на лестничную площадку наверху, Лили вдруг остановилась, что-то зацепило её взгляд: она заметила блеснувшее разноцветье. Мышонок скатился вниз, а самозваный отец уже её нагнал, она даже ощутила волну воздуха, когда он протянул руку… Она схватила из вазы привлёкшее её внимание ожерелье из «бусин мужества». Нитка была закреплена только с одного конца, она всё ещё добавляла бусины. Бросив их в демона и держась одной рукой за перила, Лили запрыгала через ступеньку вниз. Бусины застучали по полу, послышался какой-то непонятный звук, похожий на скольжение, и нечеловеческий в буквальном смысле крик – отец кувырком слетел с лестницы, а вдогонку за ним скатились и атаковали его бусины, – дзинь, дзинь, дзинь – и в фантастической позе: вверх ногами, с изогнутой шеей приземлился на голову. Он не шевелился. Он не шевелился, а Лили по глупости остановилась, глядя на него и размышляя: «Мёртв? А такое вообще возможно?» Он не умер, или уже был мёртв, или это вообще к ним никак не относится, потому что встал, вправил шею с громким щелчком, повернул голову, словно после напряжённого дня.