– Плакать мы не умеем, – добавил Ворон. – Если б умели, тоже бы заплакали. Ты спасла нас, Лили Уилсон, и мы тебе благодарны. Лили улыбнулась. Она наклонилась, одной рукой держа малышку, и обняла их всех другой – большое пушистое, перьевое, гладкое объятие, которое длилось вечно и почти нисколько, и все они чувствовали тепло её рук. Она обнимала их долго-долго, или так ей казалось. Потом отпустила. И встала с сестрёнкой на руках. – Мне кажется, что ты очень хорошенькая, – заговорила Кротиха. – Я чувствую твоё сердце. Доброту. Они согревают меня, как полный живот червяков. – Спасибо, – поблагодарила Лили. – Вытри слёзы, – велел Ворон. – Тебе ещё с людьми разговаривать. О важном. Лили знала. Она сначала извинится перед родителями за то, что наговорила раньше, когда уходила из дома. – А что будет с вами? – спросила она Ворона и других. – Обойдёмся без разговоров, – мягко сказал он. – Но всегда будем рядом. Так что, увидимся. Только не плачь. – Ой, опять плачет? – спросила Кротиха. – Не надо. Не плачь! – Всё в порядке, Кротиха, – ответила Лили, вспоминая, как Ворон накакал ей на голову – казалось, это было в другой жизни. – Если что, вытру слёзы твоей шубкой. – Это для меня большая честь, – ответила Кротиха. И Лили снова заплакала. – Я пошутила, – всхлипывая, сказала она. – Я держу малышку. – Да, точно, – добавил Ворон. Лили сделала глубокий вдох, воображая, что воздух – это сила, и он поддержит её, как гелий воздушный шар, она пройдёт в дверь, пролетит через неё. – Мы в тебя верим и очень уважаем, вс-сегда, – добавил Уж. – Спасибо. – А теперь иди, – велел Ворон. – Вопросы оставим для людей, а знать, когда прийти и уйти? Это мы умеем. – Я буду скучать, – вздохнула Лили. – Знаем. – Ищи меня в небе, – сообщил Ворон. – А меня в земле, – вступила Кротиха. – Хотя лучше не надо. А то обрушишь туннели. – А меня под шкафом, – пискнул Мышонок. – Только маме не говори, если увидишь. Сразу мышеловку купит. – Можеш-шь меня ис-скать, если хочеш-шь, – прошипел Уж. – Но я мас-скируюсь. Лили улыбнулась. – Я буду вас помнить. – А мы тебя, – хором сказали они. – Прими наше благословение. Последние слова прозвучали странно официально, почти как заклинание, они прозвенели в комнате, будто удар колокола, потом голоса стихли, колебания воздуха прекратились. Лили широко открыла дверь, комнату залило светом, стирая всё, кроме её силуэта с малышкой на руках, и вошла. Глава 29 Совершенно сбитая с толку Лили моргнула, возвращая к жизни маленькую палату, где большую часть занимала электрическая складная кровать. В углу был телевизор на поворачивающейся раме, соединённый длинным проводом с пультом дистанционного управления. На стуле, видимо, не очень удобном, сидел отец, а на кровати – мать в больничном халате. А у окна – высокого, до потолка, из которого виднелся город с домами, машинами и деревьями на горизонте, – стояла врач. Лили отличала их по белым халатам и стетоскопам на шее. Похоже, доктора носили их нарочно, чтобы их не путали с медсёстрами, и почти никогда ими не пользовались. – …количество лейкоцитов в норме, – говорила врач. И, повернувшись к Лили, сначала слегка нахмурилась, потом улыбнулась. – Здравствуй. – Здравствуйте, – ответила Лили. Вот, значит, как действует магия зверей. Люди видят нечто странное – входящую в палату девчонку, которой здесь быть не должно, и потом… как бы не замечают. Симпатичная докторша: нос веснушчатый, очки сдвинуты на кудрявые волосы. – Короче. Никаких признаков инфекции, – сообщила она родителям. – Ребёнок маленький, но крепкий. Лили вспомнила о Мышонке и сглотнула. – Я считаю, вас можно спокойно выписать, – продолжила врач. – Слух и всё такое проверили? Пяточный тест? – Да, – подтвердил отец. – Замечательно. А имя выбрали? Зарегистрировать можно прямо в больнице. Отец посмотрел на мать и на Лили. – Пока не придумали, – глядя на Лили, сказала мать. – Обсудим вместе. Врач кивнула. Она постучала по планшету. – Есть результаты других анализов. И посмотрела на Лили. – Она будет превосходным донором. Малышка. Как вы помните, у нас был шанс только в двадцать процентов. Так что это очень важно. К удивлению Лили, отец заплакал. Внезапно. Просто так. Потом встал и подошёл к Лили и малышке. – Неужели? – произнёс он. – Сто процентов, – заверила врач. Отец обнял Лили. – Давай подержу малышку, – предложил он. – Небось устала. – Нет, всё в порядке, – сказала Лили, и это была чистая правда. Врач им улыбалась, и мама Лили тоже заплакала. – Что это? – спросила Лили. – Ну, – ответила мама. – Знаешь… знаешь, малышка может спасти твою жизнь. Вот только чуть подрастёт. – Но всё равно придётся побороться, – заметила врач. – О, Лили – борец, правда ведь? – ответил отец. «Да, – подумала Лили. – Правда». Лили смотрела на малышку, и та открыла глаза, большие, тёмно-голубые, опушённые длинными ресницами, – словно огромные озёра. Вечные озёра. – Только… – сообщила Лили, размышляя о запертой комнате с пластинкой-замком, где её веса оказалось мало. – Только, – повторила она. – Кажется, уже спасла. Мою жизнь, вот так. В окно пробивался свет. Солнце в это время года висело низко, на горизонте, далеко внизу клубилась дымка – дымка провидения.