Виктория. Вика. Капитан Цитрус. Я приобрела Китовую Акулу на средства, вырученные от миссии, по захвату частиц в радиационном поясе. Как результат причинения вреда своему здоровью — пара приступов лейкемии. Джихад Диб, выдающийся послужной список которого составляет длину в два столетия, может съесть весь мой азотный выхлоп. Но никакая вонючая остеогенная саркома локтевого сустава, не помешает мне приземлиться в ущелье Гога. Меркурий, проход первый. Застрявшая песня в голове: «Хожу вокруг да около».[12] — Я проверила баллоны с азотом, — доложила Наамла, — показания, полученные вручную, не соответствуют показаниям, полученными автоматически. Вы что-то нахимичили, капитан? Наамла — мой стажер, она воспитана волками. — Не так уж это и смешно, как вам кажется, — сообщает она, постукивая по экрану, где строчки моего мысленного журнала, прокручиваются в реальном времени, на самом маленьком мониторе Китовой Акулы. Когда новые люди нанимаются в ЭлеАллок, они сохраняют свои фамилии. Наамла — в значении Волка. Капитаны кораблей, по сути являющиеся их руководителями, дают им имя, на время их стажировки. После чего, стажеры так и продолжают именовать себя, в последующих миссиях. Например, как я, называющей себя Викторией, в значении — Победа. Я выбрала имя Наамлы после того, как она предложила мне прекратить все время кричать: «ДА!» и «НЕТ!» Происхождение её имени — арабское. «ДА» и «НЕТ» по-арабски — это «НААМ» и «ЛА». Вечно забываю, что у меня есть стажер. Прошло немало времени с тех пор, как я устанавливала что-либо в режиме приватности и похоже я совсем забыла, как это делается. Очень важные моменты, я конечно никогда не забываю, но, если я планирую прожить несколько столетий, у меня нет никакого желания засорять центры памяти программными командами, которые в конечном итоге, устаревают. Так что я просто беру рулон клейкой черной ленты из ПВХ, и накладываю несколько слоев на самый маленький экран моей посудины. Не собираюсь гадать, что при этом действии думает Наамла, потому что она вежливо опускает темное забрало шлема, пряча глаза в моем присутствии и пытаясь свести к минимуму мои крики. — Ничего я не химичила, — невозмутимо ответила я, после того как я надежно спрятала экран, под слоями ленты, — давно уже собиралась заменить этот неисправный датчик. Половина топливного бака, спрятана под Вторым Принтером, то есть объем бака, фактически вдвое больше, чем показывает датчик. Давление правильное, но масса показывается неправильно. У нас пятьсот тысяч литров, а не двести пятьдесят. Вес жидкого азота — 1782 грамма на литр на Земле, 677 граммов на литр на Меркурии, и он почти невесом в пути следования.[13] Необходимость в таком количестве возникает из-за того, что механическое охлаждение слишком медленное, чтобы работать в дневное время, да и в любом случае, такой способ охлаждения не способен снизить температуру на несколько сотен градусов. Для поддержания комфортной температуры в наших умных костюмах — на уровне + 20 °С в день, при соответствующей температуре Меркурия +200 °С требуется: 100 граммов азота, на человека в минуту — это лишь малая часть из 6000 л/мин., которая потребуются Китовой Акуле не только для охлаждения реактора — мощностью 12 МВт, но и для поддержания пригодности нашего жилого пространства и жизнеспособности моей новой руки, которая выросла уже на две трети. Во время нахождения на планете, необходимо производить захват азота и повторно его замораживать, но для этого требуется специальный модуль, который я продала еще на Луне, чтобы купить на вырученные деньги новый Принтер Два. Если бы я не врала касательно датчика топливного бака… пятьсот тысяч литров хватило бы для присутствия на поверхности Меркурия целый час и даже того больше. Ну конечно при условии присутствия в относительной безопасности, от ускорителя масс в ущелье Гога, при проверки открытой поверхности шахтной установки. Пока я даю неверную информацию, мы можем позволить себе потратить только тридцать минут или того меньше, на изучение системы добычи – длиной в двенадцать километров. Итак, все просто прекрасно. Все даже очень замечательно. Проблема будет только с ускорителем масс. — Ну если это так, как вы утверждаете, — с сомнением в голосе произнесла Наамла, — в таком случае да... это пятьсот тысяч. Не очень-то она похожа на волчицу, и она ненамного моложе меня. Всего-то девятнадцать земных лет, а терпения у нее, как у того марсианского кактуса, ожидающего дождя. Но к счастью, я нетерпелива, иначе не стала бы так быстро составлять уравнения в уме. Или спешить, испытывая нехватку ресурсов, выполняя опасные задания с очень-очень приятными днями зарплаты. Внутри своего умного скафандра, я игнорирую странное ощущение от жидкого азота, кипящего на стыке моей онемевшей конечности и чувствительного плеча, где нагревательный элемент, поддерживает границу температуры тела. Газообразный азот, в шесть раз превышающий объем жидкого азота, выпускается через шланг. Пока мы находимся в ледяном вакууме, газ может быть легко повторно конденсирован кораблем. Просто, всего лишь необходимо не снимать скафандр с подсоединенным шлангом, чтобы избежать удушья или избыточного давления в кабине корабля. И то, и другое, было бы плохим концом. — Как продвигается их миссия на Марс? — поинтересовалась я. Потому что Волк по-арабски — значит Диб. Ах, да! Наамла воспитана моим худшим врагом — её отцом. Я ненавижу отца Наамлы, потому что его девиз гласит: «Молодой мозг – это тупой мозг». Ему двести лет и его части тела, заменялись чаще, чем алмазы на сверле системы добычи – «Копь-Зет». И похоже это имеет какое-то отношение к тому, почему Наамла со мной. А еще тот факт, что я с Северного Марса. На всякий случай, вдруг я участвую в каком-то заговоре и у меня должен быть шпион с Южного Марса… ну или наоборот. Не уверена, кем является стажер от Джихад Диба, но им бы лучше подвязаться к такому скучному занятию, как просматривать видеозаписи и опрашивать поисковые экипажи. — Они пока еще ничего не нашли, — ответила Наамла. Поток её мыслей, направляются прямо к Джихад Дибу, а его — к ней. Так что здесь практически невозможно уединиться, хоть с лентой ПВХ, хоть без неё. — Чертовски верно, — говорю я, ухмыляясь. — Да, как и мы, с тем же пока результатом, — подмечает Наамла, её козырек повернут в сторону Меркурия, яркой и далекой точки за окном. — Бьюсь об заклад, это один из датчиков давления электромагнитной катапульты, — предполагаю я. А я эксперт по их починке. Меркурий, проход второй Навеянная песня в голове: «Локомотивное движение».[14] Время пролетает незаметно, особенно когда ты на шаг впереди конкурентов. В конце концов мы добираемся.