Через несколько секунд под одеялом что-то зашевелилось, и верх рядом с изголовьем кровати начал двигаться. Голова Тристана показалась из-под хрустящих белых простыней, в которые он был завернут. Его прекрасное лицо казалось неестественно бледным и липким от пота. Он открыл глаза, моргнул, и я увидела, что прежний зеленый оттенок радужки потускнел и посерьезнел, совершенно не походя на яркую, искрящуюся зелень, которую я видела в его глазах раньше. Грубый болезненный кашель вырвался из его груди. — Я заболел, Кэт, — простонал он, выглядя еще более бледным, чем за мгновение до этого. — Мне жарко, но при этом у меня озноб и все болит. Я не врач, но слишком хорошо знала эти симптомы. Похоже на грипп. Разве не я шутила пару дней назад, что заразила его гриппом? Прикоснувшись к его лбу, я вздрогнула от сильнейшего жара. — У тебя есть градусник? — спросила я. Он закрыл глаза и кивнул, вытаскивая руку из-под простыней, под которыми лежал, и указал на тумбочку. Конечно же, на краю был белый градусник. Я попросила его открыть рот, и, установив таймер, расположила градусник под его языком. Даже без этого маленького приспособления я знала, что он был слишком горячим. Я провела рукой по его лбу и волосам, только чтобы стереть пот с его лица. — Чувствую себя ужасно, — прохрипел он, дрожа. Несколько мгновений спустя градусник запищал, и, вытащив его изо рта, я нахмурилась. Тридцать девять и пять. Очень не хорошо. — Тристан, как давно тебя лихорадит? — Давненько. Я вздохнула. Моя мама умерла, когда мне было одиннадцать, и, хотя Фрэнк, мой отец, делал для меня все возможное, мне пришлось научиться заботиться о себе. Десятки раз я болела и оставалась дома одна, чтобы он не пропустил работу. Мы нуждались в деньгах, а его работа не включала оплачиваемый больничный за пребывание дома с больным ребенком. К счастью, пока мама была жива я уделяла достаточно внимания тому, чтобы изучить основы ухода за собой и лечения от большинства болезней, не посещая врача. — Горло болит? Тристан закрыл глаза и несколько раз сглотнул. — Нет, я просто хочу пить. — Открой рот, мне нужно посмотреть твое горло, — потребовала я, просто чтобы убедиться, что на нёбе нет гребаных белых точек, которые бы означали, что у него стрептококк. Тристан снова что-то проворчал, прежде чем открыть рот. Света от лампы было достаточно, чтобы разглядеть заднюю стенку, которая выглядела достаточно хорошо. От меня не ускользнуло, что у него даже пломб на зубах не было. Я постучала по его подбородку, чтобы он мог закрыть рот. — Думаю, у тебя грипп, ясно? Я могу отвезти тебя к врачу, если хочешь, или же помогу поправиться здесь. Тебе решать. Он приоткрыл потускневший зеленый глаз, покосившись на меня. — Это ты заразила меня гриппом? — хрипло спросил он. — И как, черт возьми, я бы заразила тебя? Он издал короткий, сухой смешок. — Вечеринка Джоша, — напомнил он мне. Я фыркнула. Он вспомнил, как пил мою водку с клюквой, а я пошутила, что у меня грипп. «Скорее всего, кто-то из близких задниц его и заразил», решила я. Закатив глаза, я начала стягивать с него одеяло, в которое он был укутан. Он застонал. — Полегче. У меня все тело болит. — У тебя слишком высокая температура, чтобы кутаться, — сказала я ему. Я потянула на себя одеяло, оставив только белую простынь, которая была плотно обернута вокруг его тела. Я стянула и ее. И, как идиотка, застыла. Я видела достаточное количество красивых тел; трое моих бывших были спортивными и подтянутыми. Моя коллекция фильмов состояла из тех, в которых снимались горячие полураздетые актеры. Я смотрела «300 спартанцев» около пяти раз в кинотеатре с Николь и еще раз двадцать на DVD. Джош и я смотрели «Тора» шесть раз и всегда пускали слюни. Можете считать, что в плане поглазеть на красавчиков мне опыта не занимать. Но ничто не могло подготовить меня к такому. Тристан лежал поперек кровати в одних боксерах. В маленьких черных плавках, которые нисколько не прикрывали большие, мускулистые бедра. Его грудь была идеальной, накаченной и твердой, с редкими темными волосками. Но его пресс — Святой Грааль всех прессов. Четкая прорисовка из восьми кубиков, которую можно было увидеть только в рекламе «Аберкромби». V-образные мышцы живота исчезали под полоской нижнего белья. А затем мой взгляд инстинктивно остановился на выпуклости, которую прикрывал черный хлопок. Ядрён батон. В мыслях сразу пронеслись слова Джоша. Ты Анаконда, потому что все мы знаем, что скрывается у тебя в штанах. — Нравится то, что ты видишь? — тихо поддразнил Тристан. Я перевела взгляд на его ухмыляющиеся губы и нахмурилась. Почему я решила, что он будет не таким наблюдательным, как раньше? — Заткнись и вставай. Он устало усмехнулся и уперся руками по обе стороны от своего идеального торса, чтобы подняться. Мои глаза тут же вернулись к его прессу и к движению мышц, которые напряглись, когда он сел. Я поняла, что у меня на одних только бедрах жира больше, чем во всем его теле. Поворчав, он переместился, свесив ноги с кровати. — Думаешь, мне не нужно к врачу? — Ну, если ты хочешь, — сказала я ему, но на самом деле пялилась в этот момент на мышцы его бицепсов и трицепсов, словно человек на грани обезвоживания, впервые увидевший воду. Тристан провел рукой по своим каштановым волосам и вздохнул. — Мне так хреново, Кэт. — Тебе хреново, но держу пари, ты не выпил ни одной таблетки, так? — Я знала, что он этого не делал. Когда болел мой отец, он отказывался принимать лекарства. Даже «Тайленол» не жаловал. И все остальные мужчины, с которыми я когда-либо сталкивалась, вели себя точно так же. — Нет, — сказал он с усталой гримасой. — Тогда вставай. У тебя слишком высокая температура, и нам нужно ее сбить. Для начала прими холодный душ. Тристан встал и медленно направился к открытой двери напротив своей кровати. Ванная комната оказалась большой, ярко освещенной и современной, не смотря на простецкий стиль дома, в котором он жил. В глаза сразу бросались душевая кабина со створками из прозрачного стекла и две раковины. Я сделала вид, что осматриваю ванную, но при каждом удобном случае украдкой поглядывала на отражение Тристана в большом зеркале. Открыв створки душевой, он начал возиться с кранами. — Совсем холодный? — Совсем. Он прикрыл глаза ладонями и хмыкнул. — Я так ослаб, — простонал он. — Пытался позвонить Калуму, но он не отвечает, а мои родители на этой неделе в Нью-Йорке. Иначе я бы не просил тебя приехать. Я с трудом верила, что в его жизни не было никого, к кому он мог бы обратиться, кроме родителей и Калума. У меня есть три сучки и Райан. Я всегда могла на них положиться, а мой отец жил всего в нескольких часах езды. Мне было жаль его, но я также задавалась вопросом: почему ему больше не к кому обратиться? Думаю, он встретил достаточно людей в своей жизни, чтобы найти кого-то достойного, кому мог доверять. — Не парься об этом, Магеллан. Тристан попытался улыбнуться, но он чувствовал себя настолько паршиво, что улыбка не коснулась его глаз. — Спасибо, Кэт. Я смотрела, как его руки легли на резинку боксеров. Он зацепил ее большими пальцами, а затем начал стягивать ткань вниз. Боже мой. Я не знала, куда смотреть: на него или в сторону. Поэтому прошипела: — Ты что творишь? — Собираюсь принять душ, — небрежно сказал он, но его взгляд при этом был игривым и напряженным, когда он уставился на меня в отражении зеркала. Тристан едва ли не призывал меня посмотреть вниз. И соблазн был высок, потому что казалось все уже видели его, кроме меня. Он не стал ждать, пока я решусь, и повернулся, чтобы зайти в душ. Его идеальная округлая задница так и дразнила меня. И я все еще видела его через прозрачные створки, а так как он принимал холодный душ, то и запотеть они не могли, не создавая никакого барьера в виде испарения. — Уф… У тебя есть комплект чистых простыней? — пробормотала я, глазея на стройную фигуру, отвернувшуюся от меня и стоявшую, как статуя, под потоком воды. Как будто он знал о моей внутренней дилемме, связанной с разглядыванием его пениса. Что, если бы я увидела его, и это погубило бы все шансы для остальных? — В верхнем ящике комода, — слабым голосом ответил он. Я хотела остаться и понаблюдать за ним, но лучше мне этого не видеть. Он болен, и мне необходимо сделать все возможное, чтобы он почувствовал себя лучше. Чистые простыни всегда творили со мной чудеса. Я знала, что из-за лихорадки, которая у него была, а также из-за количества простыней и одеял, в которые он был завернут, его постель пропиталась пóтом. Я вышла из ванной и направилась к большому комоду, стоявшему напротив его кровати. В нем было два верхних ящика, так что сначала я открыла левый. И замерла. Упаковки презервативов очень больших и огромных размеров заполнили практически весь ящик. Ох. Твою. Мать. Глава 19 Простыни лежали в другом ящике. В ступоре, вызванном увиденными презервативами, я как-то умудрилась правильно сменить их. Вода в душе перестала шуметь за пару минут до этого, и я усиленно взбивала подушки, стараясь не думать об огромном количестве презервативов, которые Тристан хранил в комоде. Кто так делает? Я не понимала, пугал ли меня тот факт, что у него их так много, или же я была немного взвинчена возможностью того, что он покупает те, которые побольше размером. Я изо всех сил старалась не думать о том, почему у него было так много презервативов, иначе существовала вероятность, что у меня возникнет искушение надеть перчатки, прежде чем прикасаться к чему-либо в его спальне. Черт, да весь его дом может быть заляпан засохшей спермой и вагинальными соками. Фу. Может, он на распродаже так закупился? Тристан вошел в спальню лишь с полотенцем, обернутым вокруг узкой талии. Его мокрые волосы растрепались в миллион разных направлений. Несмотря на безупречное тело, сейчас он сутулил плечи, а лицо было поникшим. Затем я снова подумала о «Durex XXL», лежащих в ящике, и мое лицо залилось краской. Он остановился у кровати, пристально рассматривая меня, а затем на его бледном лице расплылась понимающая усталая улыбка. — Не тот ящик открыла, да?