© Н. Нуар, 2023 © ООО «Издательство АСТ», 2023 • Глава 1 • Автокатастрофу, разделившую мою жизнь на до и после, я помню смутно. Устав после занятий балетом, я дремала на переднем сиденье, как вдруг сквозь сон услышала папин голос. Он орал такие слова, которые я если и слышала, то точно не от него, и даже не подозревала, что он их знает. Распахнув в изумлении глаза, хотела спросить, что случилось, и увидела практически перед собственным носом заслонивший весь мир бампер грузовика. Дальше темнота. Когда очнулась в больнице, одним из первых посетителей оказался следователь. От него я узнала, что водитель-дальнобойщик – как это, увы, довольно часто бывает – заснул за рулем. Нам просто не повезло. Особенно не повезло моему отцу и дальнобойщику – оба скончались на месте. Я отделалась ушибами, ссадинами и сотрясением мозга. Большую часть ссадин получила, когда меня горелкой вырезали из искореженной машины. Отец в последнюю секунду успел вывернуть руль, подставляя водительское сиденье под удар и закрывая меня собой. Только после следователя ко мне в палату допустили семью. Мама – стройная, статная женщина, которую всегда принимали за мою старшую сестру, – за эти два дня поседела, осунулась и выглядела даже старше реального возраста. Четырнадцатилетний брат тоже как-то повзрослел и как взрослый мужик поддерживал мать под руку – ее шатало. – Доченька, как же это… Мама мешком осела на постель рядом со мной и разрыдалась. Мои щеки давно уже жгло – ссадины на лице от слез горели даже под бинтами. Брат обошел постель и присел с другой стороны. – Катька, ты держись, – тихо пробормотал он. – Главное, ты живая и здоровая. Прорвемся. Я благодарно стиснула пальцы Ромы. Сама я себя здоровой и живой не чувствовала. Болело все, в основном душа. Не верилось, что папы больше нет. Меня продержали в больнице неделю. За это время папины коллеги успели благополучно переписать на себя его долю в бизнесе. Мама в прострации подписывала все не глядя, а брат ходил в школу и следить за ней двадцать четыре часа в сутки не мог. Да и кому пришло бы в голову следить за взрослой, вроде бы разумной женщиной? Когда я наконец-то попала домой, у нас не осталось практически ничего. Личный счет отца и квартира, ипотеку за которую он, по счастью, уже выплатил в прошлом году. Все. Моя счастливая, сытая и размеренная жизнь закончилась. Началось выживание. С мечтой учиться на врача пришлось распрощаться еще до того, как я определилась со специализацией. Заначка, оставленная папой, таяла на глазах, от маминой преподавательской деятельности прибыли не было от слова «совсем», скорее, одни убытки. А еще младший брат требовал покушать, желательно три-четыре раза в день. Закончив за полгода курсы терапевтического массажа, я пошла в салон подрабатывать. Не в тот салон, где натурой берут, а в нормальный косметический салон. Антицеллюлитные процедуры, обертывания, массаж лица я постигала уже там, на месте. С наставницей мне повезло – Лидия Ивановна полжизни проработала врачом-косметологом в Первой кремлевской поликлинике, ушла под сокращение, когда на пенсию пора было. Ну а у нас разве на пенсию проживешь? Вот и нашла себе подработку возле дома. Платил салон хорошо, постоянные клиентки, не сумевшие втиснуться в плотное расписание, периодически просились неофициально, на дом. Свою спальню я оборудовала под массажный кабинет, поставила профессиональное кресло-лежанку, набрала аппаратуры. Все окупилось уже через несколько месяцев. И все было бы почти хорошо, если бы не проклятые сны. Когда я в первый раз увидела принцессу, не вспомню. В какой-то момент стало ясно, что обычные сны с полетами над городом и сферическими конями в пальто остались в прошлом, до аварии. Теперь по ночам я вселялась в тело младенца. Новорожденные спят помногу. Поначалу меня это не напрягало: ну, всякая ересь людям снится – почему бы и не видеть себя во сне в роскошной спальне замка, обставленной под восемнадцатый век? Не худший вариант. Со мной во сне постоянно находилась одна женщина, как я поняла, кормилица. Иногда приходили мужчина и другая женщина в расшитых золотом и драгоценными камнями одеждах. Натуральные король и королева. Почему-то они грустнели, глядя на меня-принцессу, а женщина иногда плакала. Несмотря на это, я даже немного возгордилась. Ни много ни мало, а я целая принцесса во сне! Младенец рос, спать стал меньше, и у меня начались проблемы. Во-первых, других снов я по-прежнему не видела. Смотреть всю ночь напролет, как я ору и писаю в пеленки, не имея возможности даже повлиять на происходящее, откровенно начинало меня нервировать. Во-вторых, у меня получалось бодрствовать, только когда принцесса спала. То есть часов восемь-десять в день. И еще час-другой ночью. Сутки в моем сне были устроены наоборот: когда в реальном мире наступало утро, там заходило солнце. Это уже не просто на нервы действовало. Я на самом деле забеспокоилась о своем психическом здоровье. Походы к психиатру не помогли. Диагноз он мне поставить затруднялся, но таблетки прописал. Я их через несколько недель выбросила. Эффект они нужный давали – сны как отрезало. Но и высыпаться я перестала: поутру вставала, будто мешки с цементом всю ночь грузила, а днем сама себе напоминала несвежего зомби. И жила в прежнем режиме, то есть изменений особо никаких, одни побочные эффекты. Лучше уж смотреть, как мне пеленки меняют, честное слово. Незаметно пролетел год, и я поняла, почему король и королева так грустнеют, глядя на меня. Пришла пора ребенку, то есть мне-во-сне, научиться ползать и ходить, только вот не получалось. Левая сторона тела практически не работала. Ручка прижималась к груди в полусогнутом состоянии, ножка тоже скрючилась и не слушалась принцессу. Даже глаз левый видел чуть хуже, хотя, возможно, мне это всего лишь казалось: он все время был полуприкрыт. Поискав в интернете, я поставила своему сну диагноз – детский церебральный паралич. Не в самой тяжелой форме, но для того времени, что я наблюдаю, – конец восемнадцатого, начало девятнадцатого века – практически неизлечимое явление. Методику Бобата-Войта изобретут только в середине двадцатого – принцессе она еще не поможет. Не говоря уже о хирургических вмешательствах. Ко мне иногда заходил местный врач. Солидный пузатый дядька с пышными пушистыми усами мне не понравился сразу. Он даже не осматривал толком ребенка – поводил надо мной руками, пробормотал что-то себе под нос и отрицательно покачал головой. Королева, присутствовавшая при осмотре, снова зарыдала. Усач выдал ей успокоительное, передал меня кормилице и был таков. Нужно отдать должное родителям принцессы: попыток они не оставили. В комнате принцессы перебывало не меньше дюжины докторов. Все они сначала водили, а потом разводили руками. Иногда я чувствовала некое покалывание, как проходящий сквозь тело слабый разряд статического электричества. Раза два на периферии зрения во время осмотра вокруг меня возникало золотистое свечение. Так я впервые столкнулась с магией. И она перед ДЦП оказалась бессильна. Но я же собиралась в свое время учиться на врача и клятву Гиппократа успела вызубрить наизусть. Как ни бредово казалось пытаться вылечить собственное воображение, я решила попробовать. Чтобы помочь принцессе из сна, мне сначала нужно было научиться управлять ее телом. Контролировать сновидения я умела с детства, только вот этот сон был каким-то неправильным. И тело ребенка мне не подчинялось категорически, занятое своими важными делами: какало, орало и пыталось переворачиваться. Из-за проблем с моторикой – безуспешно. Я пробовала и так и эдак: в разное время суток, когда принцесса ела, отдыхала или увлеченно играла кубиками. Сидеть у нее с грехом пополам получалось, хоть она и заваливалась все время на левый бок. Однажды я попробовала завладеть телом сразу после моего засыпания и ее пробуждения. И это наконец-то сработало! Когда у меня получилось пошевелить воображаемыми пальцами, я даже рассмеялась от облегчения. Про себя, разумеется. Дальше пошло легче. Делать самой себе расслабляющий мышцы массаж и тянуть зажатые сухожилия гимнастикой было не очень сподручно, но альтернативы не было. К явному удивлению окружающих – в особенности того неприятного усатого врача, оказавшегося штатным дворцовым целителем, – принцесса вскоре поползла, а к трем годам и встала на ножки. Прихрамывала, конечно, и шаталась, когда левую коленку сводило спазмом, но упрямо продолжала тренироваться. Я теперь не всегда вмешивалась – у принцессы и собственной упертости хватало с избытком. Под влиянием снов я даже пошла на заочные курсы. Хоть на полноценного врача, как мечтала, у меня выучиться не получилось, но диплом физиотерапевта я за пять лет получила. Практики мне недоставало за неимением времени, но разные методики я освоила. И традиционные – вроде лечебной физкультуры и массажа, и не очень – типа иглоукалывания. Многие вещи стали для меня настоящим открытием, в особенности когда я прошла курс повышения квалификации по теме китайской народной медицины. Это же сколько точек только на одном ухе, отвечающих за разные органы! Колоть саму себя я во сне, конечно, не стала. Так, для общего развития изучала. Очень оказалась интересная профессия, и для массажного салона пригодилось. Теперь я разнообразила услуги, добавив акупунктуру и расслабляющие процедуры по индийскому образцу. Воняло, правда, потом очень сильно по всей квартире. Мама ругалась, так что часто я такие услуги не оказывала. Только когда ее не было дома. Да, я так и осталась жить с мамой. Брат в двадцать три обзавелся семьей и съехал, но иногда появлялся, скидывал на нас дочерей-погодок. Образование он моими стараниями и нервами получил приличное, работал на не последней должности в одном столичном банке и неплохо зарабатывал. У меня же как-то с личной жизнью не заладилось. Отношения серьезные были. Целых полгода. Мы подумывали съехаться, но постепенно до него дошло, что я не притворяюсь сонной большую часть дня, а на самом деле сплю две трети суток. Он ушел, обозвав меня на прощание психованной сомнамбулой, а я поставила крест на мужчинах. Изредка заводила отношения, ненадолго, чисто для здоровья, чтоб там все мхом не заросло. Дольше месяца старалась не затягивать, а то начинала привязываться, что было чревато плачевными последствиями для хрупкого девичьего сердца. А потом у меня во сне обнаружилась сестра. * * * Когда я подросла и меня-во-сне начали выпускать из комнат – погулять за ручку с кормилицей и няньками в саду, например, иногда нам на пути встречалась такая же процессия из четырех взрослых и ребенка – девочки моего возраста. Только она была абсолютно здорова. Меня поспешно оттаскивали в сторону, чуть ли не пряча за спинами нянек, и с поклоном пропускали ту, другую, девочку. Сестра оказалась моей практически точной копией, если не брать в расчет цвет: у нее на щеках полыхал здоровый румянец, а волосы искрились медово-янтарным золотом – с моей вечно бледной кожей и пепельно-белыми волосами я казалась рядом с этой девочкой альбиносом. Она шествовала гордо и плавно, как и положено принцессе, и я особенно остро чувствовала собственную ущербность. Или принцесса чувствовала, а я с ней за компанию? Я-то сама прекрасно знала, насколько целеустремленна и сильна духом та, в чьем теле я спала, и что ей совершенно нечего стыдиться и нет повода комплексовать. Она в фактически безвыходной ситуации спасает себя сама и заслуживает только уважения.