Первым делом приготовила обед, поела и, тщательно все убрав за собой, пошла разбирать вещи, которые так и лежали в сумке. Какого же было мое удивление, когда на самом дне, под всеми вещами, я обнаружила баночку с чудомазью и записку, прикрепленную к ней: «Зная Эрика, предположу, что она тебе еще понадобится. А.» Так! Не реветь! Да что ж ты делаешь гад брюнетистый!? Нравиться измываться надо мной? Только успокоилась и перестала каждую минуту вспоминать о нем, как на тебе, напомнил. Р-р-р, ненавижу! Смяла записку и отшвырнула в угол спальни. Остаток дня провела в библиотеке-кабинете, читая и похрустывая местными яблочками. А потом, легко поужинав, натерлась мазью и завалилась спать. На моих коленях лежала голова Артура. Глаза его были закрыты, по лицу разливалась болезненная бледность, а дыхание с трудом и хрипами вырывалось из легких. Я изо всех сил пыталась зажать рану на груди Торнэ-старшего, чтобы остановить кровь и понимала — это бессмысленно, я не могу спасти его. Не могу ни чем помочь своему любимому мужчине. Слезы отчаяния лились по щекам. Я кричала, звала на помощь, но ни кто не отвечал. Кругом царила непроглядная темнота, казалось, что мой голос увязал в ней, как в чем-то густом и вязком. А Артур вдыхал все реже и поверхностней. Лицо его напоминало предсмертную маску. И я осознавала — он умрет, сейчас умрет! Не спасу! В порыве сделать хоть что-то прижалась к губам мужчины своими и поцеловала, вложив в этот поцелуй всю любовь и нежность, что испытывала к нему, а отстранившись прошептала: — Я люблю тебя, не покидай меня. Мне необходимо было это сказать, необходимо чтобы он узнал. И как только были произнесены заветные слова, Артур сделал последний вдох, выдох и затих. Его сердце больше не билось. Я прижалась лоб к его лбу и закричала, не в силах вынести боль от потери любимого. А из темноты, окружающей нас, раздался хриплый, торжественный смех и шипящий, знакомый голос: — Теперь он мой! Ты не с-с-спас-сла его! Он мой! Я проснулась от собственных рыданий, не понимая, что это был всего лишь сон. Я плакала, прижав подушку к груди и уткнувшись в нее лицом. Внутри было холодно и пусто, как будто все тепло из меня выкачали, словно и я умерла там, рядом с Артуром. Чтобы успокоиться и прийти в себя мне понадобилось полчаса. Я твердила, что это он сон, что Торнэ-старший в действительности жив и наверняка сейчас со своей невестой. Но отвратительные щупальца тревоги и предчувствие чего-то нехорошего надежно опутали сердце и не желали отступать. Приведя себя в порядок, пошла завтракать. Нужно было успеть до прихода Эрика, который обещал прийти и потренировать меня. Но утром он не явился, как и в обед. Ощущение нехорошего не покидало меня весь день. И когда вечером я из кабинета услышала, как хлопнула входная дверь, тут же бросилась навстречу позднему посетителю. А увидев Торнэ-младшего, выкрикнула: — Что с Артуром? Тот удивленно посмотрел на меня: — Все нормально, как всегда работой завален, пришлось даже побегать за ним, чтобы отдать приглашение. Я прислонилась спиной к стене и глубоко задышала. Нервозность и предчувствие катастрофы потихоньку отступали, и я поинтересовалась: — Что за приглашение? Младшенький лучезарно улыбнулся: — На свадьбу лисенок. На мою с Никки свадьбу. — И протянул мне бутылку вина и коробку с шоколадными конфетами, — отметим? Тоже улыбнулась и кивнула в знак согласия. Разместились мы в столовой. К вину я нарезала еще сыра и фруктов и, дождавшись, когда Эрик разольет вино по бокалам, произнесла: — За вас с Никки… — Нет, — прервал меня младшенький, — за меня и Никки ты еще успеешь выпить на свадьбе, сейчас мы пьем за тебя! Если бы не ты, даже не знаю, как все бы разрешилось. Ну что ж, пусть будет так, раз Эрику так хочется. Возражать не стала и, пригубив из бокала, потребовала: — Рассказывай. Торнэ-младший все понял правильно и начал повествование: — Отец Никки еще вчера вечером связался со мной и попросил о встрече сегодня утром. — Виноватый взгляд на меня, — прости, что не предупредил. — На этот раз прощаю, так уж и быть. — Ты — чудо, лисенок. — Эрик отправил в рот конфетку, и я последовала его примеру, м-м-м вкусно. — Пришел в ресторан, — продолжил младшенький, — а там стол шикарный накрыт. За ним сидит серьезный Грэг и совершенно ни чего не понимающая Никки. И…ты не поверишь! Грэг сначала извинился за свое поведение и все грубости, что наговорил мне, а потом дал согласие на наш брак. Таким счастливым я еще ни когда не был лисенок! Значит, мне все же не показалось, что от младшего Торнэ уже попахивало алкоголем, когда он только пришел. Видать отмечал с будущим тестем. — Когда свадьба? — Я хотел завтра. — Младшенький тяжко вздохнул. — Но Никки заартачилась. Сказала, что ей нужно платье подобрать, подружек всех собрать. Поэтому все отложилось на неделю. — Эрик загрустил, похоже, это его очень расстраивало, — Да, вот и твое приглашение. Торнэ-младший протянул мне открытку с датой, временем и местом проведения торжества, коим значился фамильный особняк Торнэ. — А, эм, Эрик. А, может, я не пойду? Тот аж поперхнулся: — Что? Варя, ты вообще-то почетный гость. Никки мне ни когда не простит, если тебя не будет на свадьбе. Которая состоится, кстати, и благодаря тебе тоже. Так что ни каких отговорок! Идти действительно не хотелось, ведь там наверняка будет Артур со своей пассией. Но и расстраивать молодоженов в такой день было бы не красиво с моей стороны. — Хорошо, — я улыбнулась и взяла Эрика за руку, — я очень рада, что у вас все наладилось. Торнэ-младший тоже улыбнулся, а потом засобирался, пробормотав что-то о ранней побудке и подготовке к свадьбе. Проводив мужчину, пошла убирать оставшееся вино и еду. Было немного грустно и одиноко. Я понимала, что теперь младшенький все свое время будет уделять невесте, ну а потом жене, и времени на меня у него будет очень мало, если вообще будет. Даже ревность попыталась вонзить острые коготки в сердце, ведь Торнэ-младший единственный человек с которым я так сдружилась в новом мире. Но я быстро прогнала эти дурацкие мысли — не хватало, чтобы еще мой эгоизм проснулся. Кто-кто, а Эрик достоин счастья. Вика. Я вдруг поняла, что очень давно не вспоминала про подругу. Стало стыдно. Сколько я уже здесь? Мысленно подсчитала и охнула — почти месяц! Викуся, наверно, считает, что я погибла. На душе стало еще гаже и печальнее. И весточки ведь ни как ей не послать, что жива и здорова. С такими невеселыми мыслями и пошла спать. Но стоило закрыть глаза, как перед мысленным взором всплыло лицо умирающего Артура. Попыталась отогнать страшное видение, однако удалось мне это не сразу, и заснула я далеко за полночь. На моих коленях лежала голова Артура. Глаза его были закрыты, по лицу разливалась болезненная бледность, а дыхание с трудом и хрипами вырывалось из легких. Я изо всех сил пыталась зажать рану на груди Торнэ-старшего, чтобы остановить кровь и понимала — это бессмысленно, я не могу спасти его. Не могу ни чем помочь своему любимому мужчине. Слезы отчаяния лились по щекам. Я кричала, звала на помощь, но ни кто не отвечал. Кругом царила непроглядная темнота, казалось, что мой голос увязал в ней, как в чем-то густом и вязком. А Артур вдыхал все реже и поверхностней. Лицо его напоминало предсмертную маску. И я осознавала — он умрет, сейчас умрет! Не спасу! В порыве сделать хоть что-то прижалась к губам мужчины своими и поцеловала, вложив в этот поцелуй всю любовь и нежность, что испытывала к нему, а отстранившись прокричала: — Нет! Открой глаза! Я люблю тебя! Слышишь? Люблю! Мне необходимо было это сказать, необходимо чтобы он узнал, чтобы услышал. Но как только были произнесены заветные слова, Артур сделал последний вдох, выдох и затих. Его сердце больше не билось. Я прижалась лоб к его лбу и закричала, не в силах вынести боль от потери любимого. А из темноты, окружающей нас, раздался хриплый, торжественный смех и шипящий, знакомый голос: — Теперь он мой! Ты не с-с-спас-сла его! Он мой! Проснулась я в холодном поту и мокрыми от слез щеками. Опять этот сон. Почему? Он что-то значит? Или это мои тайные страхи так себя проявляют? Я всегда считала Торнэ-старшего сильным мужчиной, способным постоять за себя. И поэтому он не может умереть. Артур очень сильный и умный маг, он не подвергнет себя напрасной опасности. Так я убеждала себя все утро, но червячок смутного беспокойства все равно подтачивал мою уверенность и эмоциональное равновесие. Я то и дело, прислушивалась — не открывается ли дверь, а проходя мимо окон выходящих во двор, присматривалась, не идет ли кто ко мне. К обеду я так устала от нервотрепки, которую сама же себе и устроила, что решила выбраться из четырех стен и освежиться — поесть в каком-нибудь кафе и пройтись по магазинчикам, подыскать наряд на свадьбу. Домой же вернулась довольно поздно, так как у одного милого кафе встретила Никки, утянувшую меня примерять свадебное платье. А потом, не слушая слабых возражений с моей стороны, потащила в ресторан отца ужинать. Зато я тоже приобрела красивое платье в том же магазине, в котором девушка свое свадебное заказывала. Спать ложилась с опаской, но напрасно — ни каких снов мне больше не снилось. Остаток времени до свадьбы пролетел быстро и суматошно. Мне пришлось еще несколько раз наведаться в магазины, чтобы подобрать необходимые аксессуары к платью. И даже один раз я осмелилась выехать в другую часть города в салон госпожи Жанет, дабы договориться с ней о прическе и макияже. Так же пришлось помогать Эрику в подборе костюма (а он капризничал хуже Никки!). Которая в свою очередь вытянула из меня обещание походить с ней и подобрать всякую свадебную мишуру. Складывалось ощущение, что я свое бракосочетание готовлю, а не чье-то. Домой, в прямом смысле, приползала. Сил хватало только на помыться и свалиться мешком в кровать. Не-е-ет, если я когда-нибудь соберусь замуж, моя церемония будет тихой, и присутствовать на ней будут только я, жених и пара самых близких друзей.