– У нас шпион, Лотти, – сказал он с сильным лондонским акцентом. – Видимо, проследил за тобой. Что мне делать? Шарлотта, подтянувшись, залезла в окно и ухмыльнулась. – А у тебя вариантов не много, – сказала она. – Отойди подальше и молись, чтобы он тебя простил. Ты там как, Саймон? Откашлявшись, Саймон через силу глубоко вдохнул и кивнул. – Ты… вообще… кто? – выдавил он. – Я? – спросил мальчик. – Это ты кто? Саймон превратился в шмеля, вылетел из клетки и сразу же стал человеком. – Я Саймон, – представился он, вставая перед ним. – И я не шпион. – Да я заметил, – сказал мальчик, изумлённо отступив и врезавшись спиной в ветхую серую стену. – Я Хьюго Котс. Приятно познакомиться. Прости за… ну, вот это всё. В смысле, за клетку. – Он замолчал, прищурился и оглядел Саймона. – Погоди, а вас не должно быть двое? – Одичалые похитили его брата, – сказала Шарлотта, не дав ему ответить. – Схватили прямо на улице у меня на глазах. – Наглеют, – нахмурился Хьюго. – Сочувствую, дружище. Значит, ты поможешь нам справиться с ними? Саймон помедлил. – Я хочу найти брата. И Эмилию. – То есть да. – Шарлотта прошла мимо и направилась в глубь здания. – Если хочешь спасти Нолана, сражения не избежать. Ни тебе, ни нам. – Не хочу я сражаться, – сказал Саймон, проходя за ней по грязному полу. – Просто найду их и вернусь в Нью-Йорк. Шарлотта пожала плечами: – Да как скажешь. Она подошла к карнизу, огороженному проржавевшими перилами, и Саймон резко остановился, глядя вниз. Под ногами раскинулось помещение то ли старого склада, то ли фабрики, откуда вывезли всё оборудование. Его явно забросили много лет назад, потому что стальная дверь, когда-то служившая главным входом, проржавела насквозь, и повсюду росли деревья, превращая открытое пространство в небольшой лес. Некоторые из них доставали до крыши, через дыры в которой виднелось вечернее небо. У разбитых окон вовсю росли сорняки и дикие цветы, а в самом центре Саймон заметил костровище, вокруг которого стояли самодельные лавки. Чем-то это напоминало палаточный лагерь, разве что с разваливающейся крышей над головой. – Погоди, – медленно сказал он. – Ты тут живёшь? – А порадостнее нельзя? – поинтересовалась Шарлотта, вскидывая бровь. – Да, мы тут живём. Это Ковчег. – У тебя что, нет дома? Родителей? – спросил он. Она скривилась. – Лучше бы не было. Аништадт с Чикаго разделяли тысячи километров, но на мгновение Саймон вспомнил заброшенный театр и Бонни, Билли и Бутча – сестру с двумя братьями, которые там жили, потому что у них не было дома. Им приходилось шариться по помойкам в облике енотов, чтобы выжить. Саймон с друзьями как-то ночевали у них, и они обобрали их до последней нитки. – Вас тут двое? – спросил он, оглядываясь. Под деревом у костра валялось штук пять спальников. – Ещё есть Таня, – ответил Хьюго, перескакивая через перила и спускаясь по ржавой лесенке. – Но сюда приходят ночевать все, у кого нет крыши над головой. Обычно дети, которые сбежали из дома, но у некоторых вообще нет родителей. Зимой нас было человек десять, – гордо добавил он, – но все, кто умеет превращаться, летом ушли. Понимаю их, в общем-то – я бы тоже не торчал в городе, если бы не Ковчег. – Тут всем заправляет Хьюго, – сказала Шарлотта, следуя за ним. – Он подобрал меня с улицы, когда я сбежала из дома после похищения Эмилии. Решив не рисковать сверзиться с лестницы, Саймон превратился в голубя и спустился на тёплую землю. Когда-то в помещении явно был пол, но он давно скрылся под слоем почвы. – Почему ты сбежала? – спросил он. – Твои родители ведь наверняка её ищут? Шарлотта поморщилась, но отвечать не стала. Вместо этого она тихо скользнула между деревьев к навесу, где сидела маленькая девочка, которую Саймон до этого не замечал. Она плела венки из цветов, и Шарлотта, подобравшись к ней сзади, присела и, достав из кармана балерину, поставила её прямо перед ней. Девочка ахнула. Выронив цветы, она обернулась и бросилась в объятия Шарлотты. Рассмеявшись, та крепко её обняла и пробормотала что-то на незнакомом Саймону языке. Он отвернулся, осознав, что этот момент не предназначался для его ушей. – Это Таня? – тихо спросил он, и тот кивнул. – Она же совсем маленькая… – Слишком маленькая, чтобы жить без родителей. – Ей семь, – сказал он, снимая с шеи ключ и отпирая дверь в боковую комнату. – Я нашёл её прошлой осенью на рынке. Она пыталась стащить еды, потому что Совет арестовал её родителей, – тише добавил он. – Их подозревали в связях с Одичалыми. – И Верховный Совет просто… бросил её голодать? – в ужасе спросил Саймон. – Её оставили на попечении у дяди, – мрачно сказал Хьюго. – Она мало о нём рассказывала, но человек он явно не из приятных. Он открыл дверь, за которой раньше находилась то ли кладовка, то ли небольшой кабинет. Сейчас всё помещение было завалено электроникой, подобранной, судя по всему, на помойке. Разбитые мониторы, клавиатуры без клавиш, небольшой телевизор с двумя антеннами, какое-то невообразимое количество проводов – и старый ноутбук, который громко зашумел, когда Хьюго включил его. – Ничего себе, – сказал Саймон. – Где ты всё это взял? – Ты даже не представляешь, что некоторые люди считают мусором, – сказал он. – Я это за год собрал. Тут всё рабочее, просто иногда тормозит… – Хьюго, – резко окликнула Шарлотта. – Почему ты не сказал, что у Тани кончились лекарства? – Я их экономил, но вчера она допила последнее, – виновато сказал Хьюго. – Ты же знала, что совсем немного осталось. – Я не думала, что настолько немного. – Шарлотта, встав, подошла к ним. – Почему ты не достал чего-нибудь ещё? – Потому что у всех пусто. Поверь, я спрашивал. Она скрестила руки. – А у Шмидта? – Разумеется, у него тоже! И у Герарда, и у Вагнера… – С Охтером говорил? – Говорил. А ещё с Корбином, Лаплюмом и Тэйлсом, – ответил он. – Ни у кого ничего нет. И новых поставок тоже не ожидается. – Эм… – подал голос Саймон. Шарлотта резко на него посмотрела. – Ну что? – Да просто… какие лекарства нужны? – спросил он, проводя ладонью по волосам. – Какие-то редкие? – Инсулин, – резко ответила она. – У неё диабет. Обычно о лекарствах заботится Верховный Совет, но из-за нападений Одичалых доставать их становится сложнее. Теперь, вон, даже на чёрном рынке ничего нет. – Ну и что мне делать, по-твоему? – со вздохом поинтересовался Хьюго. – Я буду узнавать, а если станет совсем плохо… – Ей нельзя в больницу, – жарко возразила Шарлотта. – Если у твоих контактов пусто, то у врачей тем более. А если мы отдадим её им, они вернут её дяде. – А нельзя просто… украсть инсулин? – спросил Саймон. Шарлотта с Хьюго обернулись на него, и он запнулся. – Ну, у Одичалых. – И как ты себе это представляешь? – спросила она. – Заявимся мы к ним в лес – и что дальше? Вежливо попросим? С территории Одичалых не возвращаются. Мы даже не знаем, сколько у них солдат, кто там главный, что им вообще нужно… – Свергнуть Верховный Совет, – ответил Хьюго. – Что ещё-то? – Я могу тайно туда пробраться, – сказал Саймон. – Я же наследник Зве… в смысле, просто Наследник. Они меня даже не заметят. – Они следят, кто переходит границу, – сказала Шарлотта. – Превратишься в комара, и то кто-нибудь схватит. Слишком опасно. Ты последний оставшийся Наследник, Саймон, если с тобой что-то случится, нам не спасти ни Эмилию, ни Нолана. Он скривился. – Но что-то ведь надо делать. Если все превратимся и будем действовать сообща… – Шарлотта не умеет превращаться, – неожиданно сказал Хьюго, хмурясь. – Она не сказала? Шарлотта тут же врезала ему кулаком по руке и рявкнула: – Нельзя было держать язык за зубами? Хьюго поморщился. – Прости! Я думал, ты ему рассказала. Саймон захлопал глазами. – Погоди, так ты не анимокс? – удивлённо спросил он. – Но ты ведь говорила с По. – Где он, кстати? – спросил Хьюго, потирая руку. – Что, бросила его наконец? – Скоро вернётся, – проворчала Шарлотта. – Он специально пошёл в обход, чтобы никто за ним не проследил.