— Бу, тварь! — Шепнула ему в ухо и вырывая из рук автомат, впечатала прикладном в харю. Упс, кажется, хлещущие мозги из провала носа вообще не совместимы с жизнью. Вторая цель успела навести на меня ствол. Ах, он, козлина, почти успел ведь ручонками своими кривенькими на курок нажать. Вжух, крик, агония, мат, а ручек то и нет. Ибо, нехуй! Крик всполошил остальных и они устремились ко мне, вероятнее всего, конечно, узнать, что с их подельником, но бежали то они прямо на меня. Автомат я уже выкинула, и видимо зря. Хорошо бегут, кучненько так, так и просятся на очередь в грудь. Но ладно, чего уж, меч тоже не плох. Два взмаха, два удара голов об пол, два рухнувших тела, вот и кончились противники, что могли оказать достойное сопротивление. Безрукий что-то хрипел, практически уже беззвучно, вскидывая на меня культяпки и призывая на мою белобрысую голову, небесную кару. — Сам такой, — осмотрев пышущего праведным гневом калеку, я без затей скинула его вниз. Смачный плюх, а потом и визг, подтвердили, что посылка доставлена, а кара выдана по адресу призывателя. С остатками оккупантов элитных апартаментов вполне можно было справиться и подчинением, но это было уже неспортивно. Их даже не застанишь, Система, насмехаясь над бедной несчастной мной, урезала от чего-то такой прикольный скил. Волна — только для зомби, а жаль. Бурлящая внутри сила, требовала собрать кровавый урожай. Хотелось видеть страх в глазах, слышать предсмертные стоны, и это я ещё про Соула не вспомнила. Вниз я летела, аки призрак на крыльях ночи, ещё и подхихикивала злобно. Не, разумная часть понимала, что такие приступы показушного злодейства не есть норма, но даже эта часть, согласилась, что когда здоровый мужик, с горем пополам сфокусировавшийся на мне резко протрезвевший взор, начинает по-детски хныкать, то это очень прикольно. Плакса отлетел от пинка в живот, сложившись пополам и попутно погребя под собой свою собутыльницу, даже не пытавшуюся воспротивиться такому произволу. Фу, нелюди. Люди отлетали в стороны, сохраняя на плечах свои нетрезвые головы, а я стремилась к Соулу. После моего эпичного спуска без стелса, он как-то совсем спал с лица, и методично пытался отползти подальше, елозя по грязному полу жопой. — Костик, ничего, что я твоих друзей сломала? — Отпинывая очередного алкаша, весело поинтересовалась у окончательно охреневшего предателя. Костя мотал башкой и что-то мычал, то ли не против был, то ли удивлялся сильно, а я продолжала распинывать в разные стороны его приятелей. Упс, кажется, тётенька уже не встанет. Ничего, ещё восемь осталось. А, не, семь, с проломленным черепом тоже долго не живут. — Алиса, как ты выбралась? Откуда? — Прорезался наконец-то голос у бывшего лучшего друга. — О, это длинная, но, очень поучительная история, — подняв палец, многозначительно протянула я. Так ладно, пора кончать с помехами, а то ползают, стонут, отвлекают. Вжух, бум, вжух и нас осталось двое. Ну и Рэй где-то в сторонке отдыхает. — Ну, что, дорогой друг, рассказать тебе сказку? — Приближаясь и с удовольствием рассматривая растекающуюся под Костиком лужу, вкрадчиво спросила у зассанца. Глава 50 В мирное время, меня наверняка бы уже утаскивали санитары, но сейчас, слава Системе, доблестные работники психиатрии доедают своих коллег, а может и уже доели, так что не выйдет на моём свижнувшемся примере написать диссертацию или опробовать новую схему транквилизаторов, не повезло Костику. Крупно не повезло, ведь если бы не его подельники, то сдох бы он быстро и безболезненно, но нет, во мне проснулась фурия, чуток сдвинутая по фазе, к его же огорчению. — Страшно? — Утвердительно спросила у Соула, не забывая поигрывать катаной, с которой по красивой дуге разлетались алые капли. — А прикинь, как мне было страшно? Не хочешь душу излить? Покаяться, грехи отпустить? Костик упорно пытался ретироваться, размазывая свою же лужу, ещё и руками в неё вляпался. Нет, всё-таки он ссыкло, даже перед неминуемой смертью не предпринял не единой попытки сохранить остатки достоинства. — Не хочешь рассказывать, да? — Делая шаг вперёд, и возвращая прежнюю дистанцию, со смешком спросила я. На периферии зрения появилось движение, и я чуть не метнулась в ту сторону, но вовремя заметила галочку на карте. Очухался, значит, мой спаситель. И даже без сарказма готова это признать, у него вообще вошло в привычку перетаскивать мою бессознательную тушку, спасая тем самым мою жопу. — Прости, игрушки сломались, — бросила Рэю, не сводя взгляда с Костика, хрен его знает, что в его испуганную голову придёт. — Я заметил, — ткнув носком ботинка чью-то голову, спокойно ответил напарник. — Он не говорит, — деланно капризно надув губки, указала на Соула. — Опять. Ещё и ногой топнула, как заправская манерная фифа. Откуда только такие повадки в голове нашлись? Рэй хохотнул, задорно так. Я аж повернулась на этот звук. Хер с ним, что вроде как не место и не время, просто странно так, он там об пальму головой не ударился ненароком? — Поможешь? — Уже нормальным голосом, без ужимок, спросила у подошедшего парня. Рэй пожал плечами и стал осматривать Костика с головы до ног, задумчиво скребя кинжалом по подбородку. От взгляда не укрылась и свежая лужа, вызвавшая очередную усмешку у Рэя и всхлип у Соула. Ой, слабак. Даже стыдно как-то стало. — А что именно ты хочешь у него узнать? — Присаживаясь перед Соулом на корточки и вертя его голову двумя пальцами в разные стороны, уточнил напарник. А реально что? — Когда ты возненавидел меня, Костя? — Смотря только на пленника, спросила у него. — С чего ты взяла, что ненавижу? — Насупился он в ответ. — Ага, ещё скажи, от большой любви меня маньяку продал, — не удержалась от подколки. — Я не продавал, — буркнул он. А я не удержалась и заржала в голос, меня ещё и бесплатно отдали, прелестно просто. В какой момент смех сменился рыданиями, я не знаю. Поняла, что истерика плавно перешла в другое русло, только когда Рэй обнял меня, закрывая собой обзор на предателя. — Хочешь, я ему палец отрежу или ухо? — В попытке меня успокоить, предложил напарник. Ну, всё, я его доломала, такими темпами он моей персональной яростной шизе фору даст. — Нет, я обещала ему сказку, — вытирая слёзы и отстраняясь от парня, кровожадно улыбнулась Костику, он правда моей доброты не понял, ну да ничего. — Жила-была девочка Алиса, хорошая девочка, людей не очень любила, но и вреда никому не причиняла, училась, влюблялась, играла, детишек на путь истинный наставляла, — присаживаясь и заглядывая Соулу в глаза, степенно начала я. Слова лились из меня, забирая с собой всю боль, причинённую и предательством и руками дохлой мрази. Может давно стоило выговориться? Реально ведь помогает. И я говорила, в красках описывая свои насыщенные дни и особенно ночи в подвале. Глаза Костика с каждой новой пыткой расширялись все больше, ещё и губы задрожали, заставив меня, нахмурится, вот только его слёз мне и не хватало для полного комплекта. — Я Биру задавала только один вопрос, пока его заживо жрали зомби и этот же вопрос задам тебе. За что, Костя? — Выговорившись, пристально смотрела на жалкого предателя. Соул совсем сдулся и мямлил фигню, по типу: бес попутал, не знал, что творил и прочую муть, а потом неожиданно вскинулся и вскрикнул: — Бир мёртв? — Ну да, — проверив время, уточнила я: — Часов пять, уже как. — Ты грёбанная чёрная вдова, а не баба, — жестко заметил он, чем несколько удивил меня. — Да с чего вдруг то? — Опешила я от такого поворота. — Ты даже сейчас умудрилась подцепить себе хахаля, — зло мотнул башкой в сторону Рэя, который тоже удивился, но промолчал, только подобрался. — Чего ты стоишь сама? Не раздвигая ноги перед очередным папиком? Вот тут челюсть упала окончательно. Вот уж он то, как никто знает, что я никогда ничего ни у кого не просила, никто не решал мои проблемы, кроме него, никто и никогда. — Костя, — начала я, но запнулась. А зачем мне его убеждать? Что мне это даст? Меня уже назначили вселенским злом, жестокой меркантильной суккубой. — Я тебя боготворил, тварь, — зашипел он, и кинулся мне навстречу. Я что-то так удивилась такому резкому переходу, что позорно отшатнулась, приземлившись на задницу. Этих секунд Соулу хватило, чтобы выдернуть из инвентаря нож и метнуть в меня. И вот сижу на жопе, под яростью вполне себе чётко смотрю на медленно приближающийся ко мне нож, но продолжаю сидеть дальше. Сбоку начинается какое-то движение, но я продолжаю смотреть на лезвие, я даже траекторию успела оценить, собственно, поэтому и продолжаю сидеть. В худшем случае, мне слегка заденет плечо, но с большей вероятностью, нож пролетит мимо. На Соула даже не смотрела, его перекошенная злобой харя мне до конца жизни будет сниться. Пока летит нож, успеваю ужаснуться своей наивной слепоте, подумать о том, что я теперь минимум квантовый суперкомпьютер, а ещё о том, что Рэй в очередной раз решил меня спасти. Движение сбоку оказалось ничем иным, как метнувшимся наперерез ножу парнем. Самое стрёмное было в том, что закрыть то меня он успевал, но уклониться от удара уже никак не мог. Ничего жизненно важного не заденет, ну разве, что он прыгнуть в последний момент не решит, тогда уже возможны варианты. Но, как же меня взбесила сама ситуация. Не, Рэй, красавчик, но вот Соул, да как он вообще свою пасть посмел разявить на меня с такими предъявами? Я ему кто, что посмел меня упрекать мужиками? Тем более, так огульно. Ярость внезапно хлопнула на шестёрку и мир замедлился. Рэя я отпихнула в сторону, он почти уже соприкоснулся с ножом, а сама взлетела, в мгновение, оказавшись рядом с Костяном. Он ещё не понял, что произошло, просто не успел рассмотреть и отлетающего через половину холла парня и ножа, продолжившего свой путь в сторону лестницы. — Хахали мои не нравятся? — Стараясь говорить медленнее, чтобы он меня точно понял. Шлёп, от оплеухи голова Соула мотнулась в сторону, утягивая его за собой. Хлоп. Сзади Рэй с громким бумом грохнулся у стены. Бзинь. Нож ударился о ступеньки и со звоном начал падать, цеплять за железные края. — В Отелло решил поиграть? — Соул обмяк, явно потеряв концентрацию, и новая оплеуха отправила голову в другую сторону, попутно что-то ломая внутри. Бывший друг, бывшая опора и поддержка в любой ситуации, пускал кровавые пузыри и силился что-то сказать, а я не могла поверить в абсурдность его поступка. Пятнадцать лет быть рядом, и в горе и радости, каждый день, в любой момент.