— Здравствуйте, — приветливо поздоровалась со мной девушка, только что закончившая затягивать подпругу на высокой вороной кобыле. Мягко похлопав лоснящуюся мощную шею, она поздоровалась и с вошедшим следом за мной мужчиной, мягко пожурив его. — Здравствуйте, Кирилл Станиславович. Давно вас не было видно. Забыли про нас, да? — Не мог найти подходящую компанию для прогулки, — просто развел руками Громов, которого тут явно знали. Что странно — я думала, такие как она катаются в более… фешенебельных местах, например, на ипподромах. Все-таки, как гласит легенда, верховая езда только для аристократов! — Привет, Вика. Всё готово? — Конечно, — фыркнула девушка, судя по ее небрежной одежде и резиновым сапогам, местная работница. Она в полглаза поглядывала за моими маневрами, но видимо, никаких нареканий или опасений оно не вызвало. — Сами справитесь? Мне нужно Принцессе укол поставить. И она указала на снежно-белую кобылу, стоящую в деннике напротив. Честно, я с трудом удержалась от предложения помочь! — Справимся? — посмотрел на меня мужчина, чьи глаза откровенно смеялись. И понятно, почему — воркуя уже со вторым, гнедым конем, я едва ли не подпрыгивала от нетерпения! И совершенно этого не скрывала. — Естественно! — поймав понимающую улыбку Виктории, с ее же разрешения, я принялась отвязывать коня, чтобы вывести его наружу через вторые высокие двери. Яркое полуденное солнце едва пробивалось сквозь пушистые сосновые кроны, в загонах ржал молодняк, нос щекотал запах разнотравного сена, скатанного в огромные тюки неподалеку, а рука крепко сжимала поводья лошади… А я чувствовала себя счастливой, как никогда! — Раз так, прошу, — подведя кобылу к специальной лавочке со ступенькой, вкопанной в землю, галантно предложил Кирилл. Я недоуменно моргнула — лошадь в холке была прилично выше моей макушки. Не то, чтобы я боялась, просто не лучше ли с его ростом взять кобылу, а невысокой мне подружиться с гораздо более низким жеребцом? — А, м-м-м, — неуверенно протянула я, принимая поводья, чувствуя небольшой такой подвох — А может, наоборот? — Не думаю, — невозмутимо улыбнулся Кирилл, поглаживая морду всхрапнувшего коня. — Бублик достаточно своенравный, к тому же, без хлыстика он вроде недвижимого имущества — не тронется с места. Ты давно не ездила, боюсь, можешь не справиться. — Не веришь в меня, да? — невольно насупилась, но, не выдержав, рассмеялась. И, отведя кобылу чуть в сторонку, принялась регулировать длину стремян под себя — я упрямо собиралась забираться в седло без помощи скамеечки. Конечно, навык был утерян, растяжка уже не такая, и вообще, старая я для таких фокусов… И хоть и не с первого раза, но я все-таки забралась на лошадь. Села ровно, подобрала поводья и с высоты гордо посмотрела на Кирилла, будто заявляя: вот так-то! Вместо ответа Кир усмехнулся… и одним легким прыжком оказался в седле, даже не коснувшись стремян! — Так нечестно, — возмущенно отозвалась я, хотя внутри все пело и трепетало от гордости. Что ни говори, мне все-таки достался потрясающий мужчина. А то, что он любил лошадей и умел ездить верхом оказалось приятным бонусом, показывающим, что у нас с ним гораздо больше общего, чем я думала раньше. А ведь для меня этот вопрос раньше являлся едва ли не первостепенным… — Я больше так не буду, — насмешливо покаялся Кирилл, уверенно направляя Бублика в сторону леса, слегка коснувшись его лощеного бока тонким черным хлыстиком. Я с радостью тронула кобылу пятками, воскрешая в памяти давно забытые чувства и вспоминая, какого это — ездить верхом. Да, безусловно, я волновалась. Но как оказалось, это сродни езды на велосипеде: вроде не помнишь ничего, но стоит только сесть и всё! Тело само сделает всё как надо. Широкая лесная тропа вполне позволяла ехать рядом, ведя неспешные разговоры. Первая неуверенность в собственных навыках быстро прошла, и вскоре я полностью расслабилась, откровенно наслаждаясь и чудесной поездкой, и не менее чудесной компанией. Лес казался нетронутым человеком, не было видно ни мусора, ни черных прогалин от костров. И хотя тропа. То сужающаяся, то расширяющаяся явно была протоптана специально, пролегая по возможности в наиболее ровных местах, больше никаких признаков обитаемости я не обнаружила. Желание насладиться местными красотами боролось во мне с природным любопытством, и последнее в конце концов победило: — Ты не говорил, что занимаешься верховой ездой. — Ты не спрашивала, — невозмутимо пожал плечами мужчина, наклоняясь, чтобы низкая еловая ветка не хлестнула ему по лицу. — На самом деле у меня немного увлечений помимо работы. И о них я предпочитаю не распространятся. Стоит только сказать кому-либо, и спокойный отдых тут же будет нарушен. — Находятся желающие пообщаться в неформальной обстановке? — догадалась я, мерно покачиваясь в такт неторопливым шагам кобылы. — Это… странно. Наверное, я все-таки далека от твоего мира. — У тебя еще будет время, чтобы познакомиться с ним поближе. — Не думаю, что я буду от него в восторге, — задумчиво произнесла я. — Но для того, чтобы узнать тебя получше, думаю, попытаться все-таки стоит. А почему ты давно не ездил? — Все как-то не хватало времени, — отозвался Кир, который, к слову, в седле смотрелся просто потрясающе. Синяя футболка подчеркивала его шикарный разворот плеч и идеальную осанку, и даже обычные кроссовки смотрелись уместно в стальных стременах. Посадка у мужчины, что ни говори, была профессиональная. Да и управлялся он с конем легко и играючи. — Да и с компанией почти всегда беда. Рыж не любительница, Полонские тоже. Один раз я попытался затащить Максима… Не смейся, Лиза. Он честно выдержал полчаса, но после того, как свалился в лужу, сказал, что лучше подарит мне персональную конюшню, чем еще раз сядет в седло. Мне повезло, что ты любишь лошадей. — Взаимно, — рассмеялась я, чем вызвала негромкий «фырк» кобылы. Успокаивающе потрепав ее по крутой шее, чуть тронула пятками, догоняя всадника впереди. — У меня из знакомых почти никто таким не увлекался. В училище, правда, была девочка, КМС по конному спорту. Она-то и научила меня ездить, когда проходили практику в ее конюшне. Кстати… спасибо тебе. Ты осуществил мою мечту. — Твоя реакция стоила того, Лиза. Я моментально вспыхнула от смущения, как свечка. Вот же невыносимый мужчина, а! И вроде не сказал ничего такого, а я залилась краской до кончиков волос, как школьница на первом свидании! Хотя, у нас это действительно первое свидание, разве нет? Как выяснилось позже, конные прогулки в этой конюшне организовывались часто и для любого желающего. Тропы здесь были проложены, лошади хорош знали дорогу — ими даже не приходилось управлять, через некоторое время они сами вывели нас на огромный зеленый луг, щедро залитый солнцем. Длинная ровная поверхность, окруженная со всех сторон деревьями, манила так сильно, что я, не сдержавшись, подняла кобылу в рысь, а затем и в галоп. Мощное тело, послушное моим командам, тут же пришло в движение, из-под подкованных копыт полетели комья дерна, а в ушах засвистел ветер, забираясь под футболку и запутывая в хвост волосы. В груди восторг и радость пустились в танцы диких племен Амазонии, а над лесом пронесся мой переполненный счастья заливистый крик: — И-и-и-ихааа! Сделав широкий круг почета по всему лугу, ощущая ни с чем не сравнимое чувство свободы, я с неохотой вернулась обратно к добродушно посмеивающемуся надо мной мужчине. Громов уже успел спешиться и, удерживая коня под уздцы, с улыбкой наблюдал за моими маневрами, но спешил ко мне присоединиться. Осадив лошадь в каком-то шаге от него, едва не подняв ее в свечку, я кубарем скатилась с седла прямо в гостеприимно распахнутые руки с воплем: — Кирилл, я люблю тебя! Ляпнула… и только потом поняла, что именно. Мужчина замер на секунду, ничего не ответив. Серо-зеленые глаза потемнели, брови удивленно изогнулись… А потом он, почти до боли сжав меня в своих руках, поцеловал так, что у меня подогнулись колени! И в этом поцелуе уже не было нежности. Я задыхалась от нехватки кислорода, плавилась в его руках, а сердце стучало так громко, что заглушало все остальные звуки. Весь мир вокруг для меня сузился до одного конкретного человека, в душе раздался взрыв, создавая новую вселенную только для нас двоих. Когда Кирилл прекратил меня целовать и заглянул в мои глаза, поглаживая щеку большим пальцем, я хрипло, но уверенно произнесла, не отрывая взгляда: — Я не шучу, Кир. Кажется, я действительно в тебя влюбилась. — Ты не представляешь, как я рад это слышать, Лиза, — просто улыбнулся Кирилл… и всё. Ответного признания не получила. Я прекрасно понимала, как глупо было бы услышать от такого мужчины, что он влюбился, как мальчишка и за столь короткий срок. Но то, как его сердце билось в груди под моими руками, уже говорило о многом. А начни он клясться в любви в ответ, я бы наоборот, разочаровалась — воспитанная в старых традициях, я всегда считала, что словами любви при каждом удобном случае бросаются только легкомысленные люди. Примерно полчаса спустя, когда мы нагулялись, ослабив подпругу у лошадей, отправили их пастись, а сами расположились в тени деревьев. Жестом фокусника Кирилл достал из рюкзака тонкое покрывало, термос с еще горячим чаем и вкусные бутерброды с мясом. Нужно признать, его предусмотрительность пришлась весьма кстати: после прогулки на свежем воздухе, после всех эмоций и впечатлений, есть хотелось просто зверски. Бутерброды были уничтожены в мгновения ока, чай выпит, посуда убрана, но возвращаться мы не торопились. Лошади бродили неподалеку, ощипывая траву, а мы сидели на покрывале. Точнее, сидел Кирилл, привалившись спиной к сосне, а я, усевшись между его ног, откинулась на его грудь, чувствуя себя умиротворенной, как никогда раньше. И настолько же счастливой. По небу лениво ползли облака, свежий ветер холодил кожу, а от мужчины исходило ровное и, не побоюсь этого слова, надежное тепло. Говорят, что у каждого человека свое счастье: у кого-то тихое и уютное, о каком-то хочется кричать на всех углах, у некоторых оно буквально сносит крышу. И если мое — вот такое, полное умиротворения и спокойствия… Что ж, я ничего не имею против! — Лиз. — М? — отозвалась едва-едва, скорее обозначив отклик, чем произнеся его вслух. Разговаривать-то было откровенно лень, не то, что шевелиться. Нарушать возникшую идиллию не хотелось, даже под угрозой конца света… ну или о чем еще Громову вдруг захотелось поговорить. — Ты уже выбрала себя фамилию? — К чему такой вопрос? — сказать, что я удивилась, значит не сказать ничего. Лени вопреки я даже голову повернула, желая посмотреть на мужчину. Однако, он был совершенно серьезен, даже задумчив, и это, признаться, сбивало меня с толку. Я до сих пор иногда не могла предугадать, какие мысли бродят в его голове. — Я бы хотел, чтобы в твоем новом паспорте стояла моя фамилия. — Что?! — не поверив собственным ушам, моментально замерла я, чувствуя, как каменеют и руки, и ноги, да и все остальное медленно превращает мое тело в натурального каменного тролля. Это… это… это то, о чем я сейчас подумала?! — Ты все правильно поняла, — мужчина не позволил мне встать, наоборот, обнимая еще крепче так, что пришлось вернуться в изначальное положение на его груди. Голос его звучал ровно, не выдавая никакого волнения или нервозности. Словом, Громов, кажется, был целиком и полностью уверен в своих словах. — Я отнюдь не романтик, Лиза. Мне проще сказать прямо, чем полунамеками бесконечно ходить вокруг да около. Честно говоря, я не самая удачная партия и не самый лучший выбор. Он замолчал, давая мне время переварить услышанное. И слава богу — я была в шоке, честно! Мне еще никогда не предлагали выйти замуж, и уж тем более, не предлагали это сделать… вот так! Что сказать, я не знала, но и понимала, что на шутку это не тянет при всем желании. Дыхание оборвалось, пульс бился едва-едва, звуки вокруг будто перестали существовать… и я даже не сразу узнала собственный голос: — Кирилл… это что, шутка? — Раве похоже, что я шучу? — со слабой усмешкой поинтересовался Громов, и я почувствовала, как шею щекочет его горячее дыхание, в то время как пальцы сомкнулись в замок на моем животе, слегка напрягаясь. Неужели он все-таки волнуется? — Лиза, я не знаю, что сказать и как. Но хочу, чтобы ты понимала: раньше я давал тебе выбор… Но теперь я вряд ли смогу тебя отпустить. Я молчала, усиленно переваривая слова. Еще какой-то час назад я думала обо всем этом. Мне казалось еще совсем недавно, что если Кирилл признается в чем-то подобном, я вряд ли смогу поверить в серьезность его намерений. Но сейчас же… то ли момент был наиболее подходящий, то ли слова, которые он подобрал, может, тон его голоса. Неважно! Сам факт — чем больше он говорил, тем сильнее я понимала, что он не лжет. Это не было обманам и притворством, в целях получить желаемое. Вовсе нет. Это было тщательно обдуманным и взвешенным решением взрослого сознательного мужчины. И будь кто другой на его месте, я бы с удовольствием посмеялась. Но сейчас… сейчас мне предстояло принять, пожалуй, самое серьезное и ответственное решение в моей жизни. — А тебе не кажется, что мы… ну, торопимся? — осторожно спросила, пытаясь интонациями сделать так, чтобы это не походило на категоричный отказ. Как тут сказать «нет», если маленький монстр внутри меня кричит «да» на всех языках мира и танцует ламбаду? — Я бы скорее сказал, что мы слишком медлим, — насмешливо отозвался Кирилл. Странно было все это: лежать вот так меланхолично, и рассуждать о серьезных вещах, круто меняющих судьбы людей. Впрочем, когда в моей жизни всё происходило так, как положено? — Почему? — спросила, все-таки переворачиваясь на живот и пристраивая голову на его груди. Его руки тут же очутились на мне: одна привычно скользнула в волосы, а вторая коснулась лица каким-то задумчивым, неуловимо-нежным жестом. В его глазах же не было ничего, что я боялась увидеть. Ни иронии, ни насмешки, ни издевательства. Черт возьми, да он действительно говорил со всей серьезностью! — Все просто, родная. Я больше не хочу уезжать надолго. А когда уезжаю, хочу вернуться как можно скорее. К тебе. Я невольно сглотнула пересохшим горлом. Это было… пожалуй, это было самое сильное признание, которое я когда-либо слышала. Тем более от Кирилла Громова, который и вовсе признаваться в чем-то не привык! — Ну, что скажешь, Лиза? — посмотрел на меня Кирилл, улыбаясь одними губами. — Всего-то до конца жизни. А пошло… да пошло всё оно всё к черту! Заслужила я хоть капельку собственного счастья или нет? И наше тихое уединение было нарушено всего двумя негромкими, но уверенными словами, почти утонувшими в далеком лошадином ржании: — Я согласна.