- Тебя-то как зовут? - Обратился к зелёному не оборачиваясь. - Игнат. Я посмотрел через треснутое зеркало заднего вида. Игнат на вид был не старше Серёги с Антоном. Что его сюда привело – оставалось только догадываться. На горячку и спонтанность его поведение похоже не было. Он больше походил на зашуганного забитыша, который своим поступком вряд ли кому-то что-то мог бы доказать. Жался к автомату, словно в этом железе было его спасение. Пугливо озирался по сторонам и вздрагивал от каждого шороха. Вероятно, так и должны вести себя юнцы, попавшие с уюта родительского дома прямиком на войну. Только взгляд его мне совсем не понравился. В нём скользило лёгкое безумие. И эта лихорадка в руках, сжимавших калаш... Я всерьёз обеспокоился тем, не поехала ли от увиденного его кукушка. - Поспи, Игнат. Он вздрогнул от моего голоса, шкрябнув ногтями по цевью. - Фляжку дай, - попросил я Антоху. Тот молча протянул мне тару. - Не мне. Ему дай. - Я не хочу. - Пей! Подозрительно на меня покосившись, он скрутил пробку и сделал глоток. - До дна пей. - Ты чего, Архипов? - Не понял Антон, приняв нервозность парня за шок от пережитого. - Ничего. Пей, говорю! Влив в себя через силу часть горючки, отставил флягу в сторону. Усталость вместе с принятым на голодный желудок отрубили его через пару минут. - Нахрена ты ему всю водку скормил? - Ты видел его вообще? Он уже готов был нас всех перестрелять. И через минуту-другую перестрелял бы. Антон обернулся и ещё раз посмотрел на зелёного. - Ты сам-то как? - Спросил у меня. - Справишься? - Кивнул на баранку под моими ладонями. - Прикорну на полчаса. Потом подменю. - Справлюсь. За рулём я просидел около двух часов. Мержинский спал и просыпаться не думал. Макс с Игнатом тоже были в отключке. Последний, правда, постоянно вздрагивал, заставляя меня держать его в неусыпном контроле. За весь путь мне не встретился ни один человек. Село пострадало от штурма хуже нашего барака. Радовало, что всех мирных вывезли оттуда на следующий день после гибели Сороконога и Белозубова. Мимо второго КПП, который, вероятно, и являлся основной целью штурмовиков, мне проехать не довелось. Оно и к лучшему. Уже на подъезде к другому селу меня начало окончательно вырубать. Остановившись посреди дороги, повернул голову к Антону. - Антоха. Мержинский, твою мать! - Что случилось? - Давай, передвигай свой зад. Я уже не могу. - Всё, всё. Сейчас. Антон с трудом разлепил сонные глаза. Откинул голову назад и уставился в крышу кабины. - Эх. Такая тёлочка приснилась... Формы... Веришь? - Поднимай задницу! С сожалением выбравшись на улицу, он набрал в руки горсть снега и растер лицо. Сделал несколько приседаний и наконец сменил меня. Я провалился в сон сразу. Вопреки Мержинскому с его тёлочками, мне не снилось ровным счётом ничего. Сколько я спал точно не знаю. Полчаса, может, меньше. - Твою мать! Твою мать... Твою мать... Машина запетляла. Я резко открыл глаза. - Валим! - Крикнул Антоха, выруливая в сторону леса. Первый заряд миномёта чудом промахнулся. Распахнув на ходу дверь, Мержинский выскочил прямиком в сугроб. Мы следом. Уходили зелёнкой. Настолько быстро, насколько могли. По следу никто не отправился, но стоило быть начеку. - И куда теперь? - Осведомился Макс, проверив сигнал на своем мобильнике. Сигнала не было. Рация тоже молчала. - А я знаю? - Ты же у нас теперь вместо командира. - Так, стоп, - Антон остановился. Засунув руку в карман, извлёк компас. - Двигались на юг. Отклонились на север. Поворачиваем и вперёд. Думаю, к утру будем на месте. А может и не будем... - Зашибись речь! - Есть вариант лучше? - На юг, так на юг. На месте мы оказались раньше. Выбравшись из леса, прошли ещё около трёх километров и наткнулись на здание какого-то заброшенного завода. У входа караул. Один из караульных проводил прямиком до командования. Сказать, что мы были удивлены знакомой роже командира, ещё вчера отправлявшего нас в разведку, – ничего не сказать. Честь пересказывать о случившемся выпала Мержинскому. Ни у меня, ни у Макса желания с ним общаться не выявилось. - Контрактники? - Уточнил командир, с отстранённым видом выслушав детальный рассказ. - Так точно, - отозвался сквозь зубы Антон. - Я по призыву, - вставил Игнат. Его слова утонули в шорохе бумаг. - Думаю, говорить вам о том, что всего произошедшего не было не стоит? И не надо на меня так смотреть. Сколько до срока осталось? - Четыре месяца. - Четыре, так четыре, - колючие, глубоко посаженые глаза лениво скользнули по нашей четверке. - Проводи до расположения, - приказал он караульному. - Розовощекий, гад, - процедил Антон, выйдя из кабинета следом за нами. После скудного перекуса, мы выбрались к казарменной части. В спальном кубрике оказалось не меньше трёх десятков бойцов. Даже не вдаваясь в подробности, было ясно, что больше половины из них оказались здесь так же, как и мы. Затянувшееся молчание прерывать никто не спешил. Бегло скользнул взглядом по серым лицам с потухшими глазами. Над каждой головой зависло невидимое клеймо: "Пушечное мясо". В мозгу всплыли едва разборчивые слова: "Не привыкай. Не будут звать." К черту. Нет на войне друзей. - Койки свободные есть? - Спросил я, устраивая раздолбанную гитару у стены. Отсканировав взглядом инструмент, один из бойцов кивнул в сторону идеально заправленных коек. - Ребят вчера увезли, - фраза, как неизбежность. Увезли. И нас увезут. Как скот на убой. В первые дни я подметил, что снарядов здесь не считали. Сейчас же я понял, что наши жизни были сродни этим снарядам.