– Э, да… Кстати, спасибо за кружево из бисера. Очень пригодилось. Мое сердце наполняется тревогой, пока мы поднимаемся по лестнице. Теперь точно: Брайан знает, где я живу. Он мог бы просто сообщить мне об этом через СМС, но это его маленькое шоу гораздо веселее. И гораздо более жестоко. Оно доказывает, что он не шутит. И если я не соглашусь в ближайшее время с ним встретиться, он не побоится подняться в квартиру. – Я как раз недавно говорила об этом с Клеманом, – продолжает Виолетта, ища свои ключи. – Ты никогда не рассказывала, чем собираешься заниматься после ЭСМОД. Она открывает дверь и пропускает меня вперед. Я бросаю сумку на диван и снимаю туфли. На мгновение я задвигаю Брайана в дальний угол своего сознания. – У меня нет четкого плана. Моя цель – создать собственный бренд одежды, но я знаю, что это случится не сразу. – Серьезно? – восклицает она, доставая из кухонного шкафчика «Нутеллу». – Здорово! Как ты его назовешь? «Зои Камара»? Я неловко почесываю шею. – Пока не знаю, – вру я, а затем меняю тему: – До этого все равно пока далеко. Сначала нужно изучить конкурентов, провести исследование рынка, составить бизнес-план и в особенности – найти финансирование. Она задумывается, держа во рту ложку с шоколадом. – У тебя есть накопления? Мой разочарованный взгляд говорит за меня. Она прекрасно поняла, что к чему. – Понятно. В таком случае придется искать средства у инвесторов, банков… – Да, я уже все изучила. Еще я пытаюсь найти гранты от специализированных организаций. Нужно просто доказать, что мой бренд будет приносить прибыль, а для этого, в свою очередь, нужно, чтобы он выделялся. Она нерешительно кивает. Я спрашиваю, в чем дело. Она тихо предлагает: – Знаешь, на первое время я всегда могу одолжить тебе немного денег… Подожди, послушай! – торопливо говорит она, видя выражение моего лица. – Я знаю, тебе не нужна благотворительность. Но я не отдаю эти деньги, а одалживаю. И каждый из нас может сделать то же самое. Уверена, что Лоан будет за: у него тоже есть кое-какие накопления, ты же его знаешь – он все планирует наперед, да и вообще, если честно, мне кажется, что из всей компании он самый взрослый… Ну, в общем, что бы ни случилось, мы рядом. Правда, я сомневаюсь, что Джейсон захочет пошевелить ради тебя хоть пальцем, но я в принципе не уверена, что у этого ребенка есть хоть какие-нибудь сбережения, так что… Она наконец делает вдох; ее щеки порозовели. Если бы она только знала! У Джейсона не только целая куча сбережений, но и, уверена, он бы с радостью пошевелил ради меня всеми десятью пальцами, стоит мне только попросить. Чего я не сделаю ни при каких обстоятельствах. – Это очень мило с вашей стороны, – спокойно говорю я, – но я справлюсь сама. – Ладно… в общем, мое мнение ты знаешь. Я улыбаюсь, глядя на нее, и, вернувшись к нам в комнату, глубоко вздыхаю. Виолетта – самый щедрый человек из всех, кого я знаю, но я ни за что не возьму у нее денег, если не буду уверена, что когда-нибудь смогу их вернуть. Я раздеваюсь и иду в душ, чтобы расслабить мышцы. Когда я возвращаюсь в комнату, меня поджидает непрочитанное сообщение. Я тут же напрягаюсь, а сердце начинает бешено биться. Брайан: Я по тебе скучаю. Почему ты меня больше не любишь? Вот уже несколько недель он пишет мне сообщения, на которые я не отвечаю; иногда его слова сладкие, словно лимонное пирожное, но уже через секунду он упрекает меня за то, что я его бросила. Но я уже не та глупая девочка, какой была в школе. Я знаю, что моему брату нет искупления. По крайней мере, до тех пор пока он не покончит со своими жуткими делишками. Я туманно отвечаю: «Я получила твою записку. Ты пугаешь меня, Брайан. Мне нечего тебе дать, у меня нет денег, и я не вру, так что, пожалуйста, хватит меня изводить». – Зои? Я вздрагиваю, поднимая глаза на дверь. У входа стоит Лоан, держа в руках какой-то сверток. На нем все еще униформа пожарного. – Прости, не хотел тебя пугать. Я нашел это у двери. Думаю, это для тебя. Я хмурюсь и, поблагодарив его, достаю коробку прежде, чем он успевает уйти. Сверток тонкий и прямоугольной формы, и он перевязан желтой лентой. На нем написано всего одно слово – мое имя. Без лишних слов я тут же его открываю. И когда я вижу, что внутри, у меня вырывается: – Он надо мной издевается. Я убью его. Клянусь. Мои глаза узнали бы эту ткань среди тысяч других. Это то самое красное платье, которое я мерила в «Галери Лафайет». Я не касаюсь его, словно могу попасть под наложенное на него заклинание, и беру в руки маленькую карточку. Прежде чем ты бросишься ко мне домой с целью прирезать: я купил его не потому, что у меня есть деньги и я хочу видеть тебя в сексуальном платье. Я не Кристиан Грей, окей? Но я видел, как ты смотрела на свое отражение… Я знаю: ты его хотела. Так что вот, теперь оно твое. Деньги вернешь, когда сможешь. ОБИ-ВАН Я в бешенстве. Тогда почему я улыбаюсь, словно влюбленная школьница? Потому что он прав, я ужасно его хотела. И мне приятно, что он был достаточно внимателен, чтобы это понять. Я с признательностью перечитываю последнее предложение. Джейсону плевать, верну ли я ему деньги. Но он знает, что я ненавижу, когда за меня платят просто потому, что у меня нет возможности заплатить за себя. Такого рода отношения работают лишь в садомазохистском порно категории «мамочки». Я прикусываю губу. Не стоит ли мне уступить, хотя бы раз в жизни? Он сделал это, чтобы меня порадовать. Потому что я очень хотела это платье и потому что он считает, что я в нем прекрасна. Прекрасна. Я смакую это слово на своих губах. Именно такой я себя ощущаю, когда он на меня смотрит. Я достаю платье из упаковки и с трепетом его надеваю. А затем делаю фото и отправляю его Джейсону. Я: Спасибо (P. S. Никогда больше так не делай). Джейсон: Я не самоубийца (P. S. Угадай, чем я сейчас занимаюсь. Подсказка: эта фотография очень помогает). Я: Ты такой мерзкий. ДЖЕЙСОН Я умираю. Я это чувствую, я это знаю. Мама всегда говорила, что я постоянно драматизирую, когда болею, но это ложь. Вот почему я злюсь, когда она звонит мне во время моего телефонного разговора с нотариусом по поводу изменений в завещании. – Как ты себя чувствуешь, лучше? Я попросила Джейд навестить тебя на неделе. Я стону, слабым взглядом окидывая место преступления. Я валяюсь на кровати в окружении салфеток и лекарств. Не понимаю, как я вообще до сих пор жив. Одно я знаю точно: если ко мне приедет моя сестра-ведьма, то останусь я таковым явно недолго. – Джейд не нужно приходить. Мне не пять лет, я и сам прекрасно справляюсь. Это неправда. Ночью я звонил Итану и умолял его приехать ко мне со словами, что я слишком молод, чтобы умирать. Этот ублюдок бросил трубку. Меня избегает даже Лоан, потому что, по его словам, когда я болею, я просто безнадежен. Поэтому я решил вычеркнуть этих неблагодарных мерзавцев из своего завещания. Это не просто простуда. Вот уже три дня я хожу с гребаным гриппом, причем худшим из возможных. И до сих пор за меня волновалась только моя мама. К несчастью, они с отцом сейчас застряли в Амстердаме. Я умру молодым и одиноким. – Ну… как скажешь. Держи меня в курсе, ладно? Если температура поднимется выше сорока градусов, я вылечу первым же самолетом. – Да-да. Целую. Я отключаюсь, дрожа под своим одеялом; в комнате темно. Уже больше двадцати четырех часов я ничего не ел по той простой причине, что почти все время сплю. И еще потому, что у меня нет сил добраться до кухни. Я даже не пускаю в свою комнату котят, опасаясь, что они могут что-нибудь подхватить. Думаю, для них иметь в своем распоряжении целый дом – все равно что провести неделю в Европа-Парке. Я включаю телевизор и открываю «Нетфликс». В самом начале болезни я решил вновь устроить себе марафон «Бруклин 9–9». Моя сестра Джули часто говорит, что Джейк Перальта – мое альтер эго. Внезапно кто-то звонит во входную дверь. Я ругаюсь себе под нос, закрывая глаза. Если Джейд войдет внутрь и подумает, что я умер, она вернется домой? Надеюсь, что да. – Алло? Ты уже помер или я как раз вовремя? Я замираю, слыша доносящийся из гостиной голос. Я открываю глаза ровно в тот момент, когда силуэт Зои прислоняется к дверной раме. Внезапно я захожусь в просто бесконечном кашле. Как стыдно. – Вау… – выдает она, осматривая меня. – Хреново выглядишь. – Спасибо.