– Принцесса! Ку-ку, Левицкий! – Даня поспешно разулась и повесила пальто на вешалку рядом с курткой Якова. – Подожди! – Запри дверь. – С чего бы? Не командуй! Однако замком она все же щелкнула. При входе, помимо вешалки, ничего не было. Пустое пространство выглядело так, как будто его отвели как раз под большой шкаф. А на потолке висел безвкусный округлый светильник с пятнами, – похоже, стандартный и при обустройстве идущий потом под замену. – Не заходи в комнаты, где двери закрыты, – услышала Даня. – Там только стройматериалы. Пока ничего интересного. Она пошла на шум воды и заглянула в ванную комнату. Та была полностью отделана. На зеленых ребристых плитках красовались стебли бамбука, а огромная ванная сверкала и чуть ли не переливалась от чистоты. У такого же чистого умывальника стоял, согнувшись, Яков. – Туалет тоже доделан, – не глядя на нее, пробормотал он. – Тошнит? – без всяких сюсюканий спросила Даня. – Нет. Но как-то душно… Сейчас умоюсь. На полочке у ванной стояла всего одна пенка для умывания. В мыльнице лежало мыло в форме зайчика. В стеклянном стаканчике устроились тюбик зубной пасты и две зубные щетки. Красная и белая. Еще внимательный взгляд нашел стопку белоснежных полотенец. Мило, но пока явно не обжито… – В общем... – Даня быстро вымыла руки – и то, только из-за привычки, – и ринулась за мальчишкой. – Это твоя квартира, так? – Так. – Яков остановился у двери и подождал, пока она подберется поближе. – С чего вдруг такое рвение? Ты же в гостинице нормально обустроился. И жил себе тихонечко – не жаловался. – Я пока там и живу. Сюда мало что перевезено. – Он положил ладонь на дверь. – И кухни нет. Что тебе больше понравится? Классика или хай-тек? – Зачем ты у меня спрашиваешь? При чем тут мое мнение? – Наверное, классика, – вполголоса рассудил он, толкая дверь. – А вот эта комната почти полностью готова. Иди сюда. – Яков обхватил ее за талию и пропихнул между собой и дверным косяком. – Смотри! Глава 12. БЕЗДНЫ НАЧАЛО Просторная комната была выполнена в нежных розоватых тонах с добавлением декоративных белых полос. У стены находился стол с настольной лампой и подсветкой, а над столешницей и вокруг расположились приставочные полки оттенка темного ореха. К столу было придвинуто компактное кресло на колесиках. На окне красовался переливающийся в искусственном свете тюль. А еще был большой диван – разложенный ровно на два спальных места и заправленный мягким на вид одеялом. И именно диван был тем элементом, который несколько портил общую атмосферу суховатого порядка. Из-за него место казалось обжитым. Даня осмотрела пустые полки, тюль на окне, задержала взгляд на расправленном диване, на котором, судя по неровностям поверхности, уже кто-то успел полежать, и сосредоточила внимание на Якове. – И что это? – Нулевая отметка. Даня вздернула левую бровь – совсем по-Кириному. Исходя из уровня воспроизводимого бреда, выпитый коктейльчик захватывал все больше территорий в не натренированном разуме Левицкого. В это время Яков добрался до дивана и, примерившись к краешку, плюхнулся на одеяло. Попробовал стряхнуть с себя пиджак, но руки подвели. Он скрючился, покачался туда-сюда, в конце концов, замер, посидел так немного и, вздохнув, вернулся в изначальное расслабленное состояние. – Прям до жалости пробирает, – съязвила Даня. – Где же твои пресловутые ловкие передвижения и маневры, Принцесса? Гибкость, пластичность и тому подобное? Яков, промолчав, уставился на нее. Получился бы весьма укорительный взгляд, если бы общий вид не был бы как у щенка, потерянно выпрашивающего сахарную косточку. – Вернемся к разговору. – Даня, все еще не решаясь войти в помещение, где даже освещение казалось каким-то подозрительно правильным и уютным, мялась на пороге. – Что ты имел в виду под «нулевой отметкой»? Пару мгновений в комнате стояла абсолютная тишина. Умилительно вытянув нижнюю губу чуть дальше верхней, Яков отклонился назад и оперся ладонями на одеяло. Рубашка на его груди натянулась, обнажились ключицы, похожие на гладкие заснеженные холмики гор. – Это начало… Безликая комната. – Тебе бы проспаться… – Безликий кабинет. – Яков неторопливо оглядел пустующие полки, довольно щурясь. – Пока он ничейный. Без индивидуальности. Без результатов вмешательства. – Ну да, – вынуждена была согласиться Даня. – Тут бы книги поставить. Ноут подогнать. Плакат какой-нибудь прилепить. «Хотя плакат – это уже влияние братьев, – осадила она себя. – Я всегда была склонна к консерватизму, а как Трио Шацких вернулось в мою жизнь, так сразу всякая ненужная мелочевка появилась. Всю квартиру мне завалили своим присутствием. Детские безделушки, диски… Стоп, тормозни, Шацкая. С какой радости я вообще размышляю по поводу всяких плакатов и мелочевки в чужой квартире?» – Какие книги, например? – В интонации Якова пробрался бархат или даже шелк. Подтянув левое колено к груди, он обнял его и положил подбородок сверху. И говорил мягко, будто поглаживая голосом. Не манером эротичного наката Глеба Левина, а невесомым касанием, приоткрывавшим запрятанную глубоко внутри уязвимость. Как тихое мурлыканье вперемешку с несмелым урчанием боязливого, но жутко заинтересованного котенка. Даня настороженно зашевелилась, сложила руки перед собой и осторожно ответила: – Книги на иностранном языке. Не адаптированные версии. Что-нибудь из классики. И учебная литература. И… э! – Даня ощутила, как ее внутреннее вошедшее в раж состояние пугливо прячется во тьму сознания. – Как бытытут все обустроила? – Снова невесомое касание голосом. Мягкое поглаживание, усыпляющее бдительность. Потеряв на время способность сносно двигаться, Яков сполна компенсировал этот недостаток милыми говорилками. – Или что-то поменяла бы? Мур-мур-ур-ур…Мур… ур… Завораживает до учащенного сердцебиения. – Не беси меня, зверек! – прикрикнула на него Даня, неосознанно отступая и тут же врезаясь спиной в косяк. – Злая ты, – пробурчал Яков. – Именно. А теперь прими горизонтальное положение и отрубайся! – приказала она, для наглядности властно взмахнув рукой. – Разденешь меня? – Чего? – Поможешь?.. – Яков вяло подергала ворот своего пиджака. – Сам как-нибудь справишься! Даня выскочила в коридор. «Твою мать! Вообще не могу здраво мыслить. – Она судорожно выдохнула и пощупала собственный лоб. – Горячий. Может, это из-за выпитого? Нет, невозможно, что пойло и на меня действует. Неправильно. Я ведь не такая, не поддаюсь глупым слабостям». – Ты что, уходишь? – донеслось из комнаты. – Что за жалобные интонации, Левицкий? Тебе не идет! Лучше огрызайся и ворчи, как раньше, а то у меня от тебя прям мороз по коже. – Злая… Какао. – Пауза. – Не уходи. Даня сильнее вжалась в стену. Лицо начало гореть. – Умолкни уже. И отрубайся. Не уйду, пока не вырубишься. Так что бегом давай – глазки в кучку и на бочок. По последовавшему за распоряжением шуршанию было сложно определить, действительно ли мальчишка послушался ее. «В его же интересах хорошенько проспаться. – Даня окинула взглядом пустой коридор. – Поверить не могу, что он и правда приобрел себе квартиру. Да еще в такой короткий срок. Надеюсь причина не в моих словах». Вспомнив об обещании позвонить или написать сообщение Глебу, Даня занялась мобильным. На разговоры ее не тянуло, поэтому выбор пал на отправку короткого рапорта. «Подопечного довезла. Уснул. Я тоже в порядке». «И, блин, ни слова правды. – Даня закатила глаза и цыкнула с досады. – Довезла не туда, куда нужно. И, похоже, он ни фига не спит. А я ни черта не в порядке». Однако сообщение ушло при том же первозданном содержании. «Шацкая врушка, и с каждым днем диагноз все хуже. – Она присела на корточки и в сердцах прокатила мобильный по полу куда-то в темень. – Мозги набекрень». Прислушавшись к тишине, наконец-то установившейся в комнате, Даня поднялась и, согнувшись, принялась искать на полу мобильный. «Знать бы, где свет в коридоре включается. И чего распсиховалась? Фонарик бы мне, но вот прикол – фонарик в мобильном, который я и ищу. Умно, Шацкая. Хлоп-хлоп, эти аплодисменты специально для тебя». Гаджет нашелся в углу недалеко от ванной комнаты. И еще кое-что. Рядом с мобильным Даня нащупала нечто мягкое – что-то тканевое. Отложив телефон, девушка вытащила находку на свет и расправила.