– Десять человек. Не считая убийства в сентябре тридцать четвертого. Тогда на берегу озера Эри нашли торс женщины. Ее так и не опознали. И потом, нельзя было сказать наверняка, что ее убили. Следователи решили, что она упала за борт и утонула, а ее тело изрубило на куски корабельным винтом. – Дева озера. – Мэлоун припомнил эту историю. Объяснение, которое дали тогда полицейские, сразу показалось ему бредовым. Женщина утонула в озере Эри, но в полицию об этом никто не сообщил? Полная ерунда. – Так ее прозвали газеты. Слишком уж красивое имя для жутких с виду останков. Какой-то парень собирал дрова, которые прибивает к берегу, и нашел ее среди плавника. – И ты считаешь, что она – первая жертва Мясника? – Не совсем так. Долгое время мы о ней вообще не думали. Но теперь… изучив всех, кого он убил с тех пор… я понял, что, возможно, она была его первой жертвой. В комнате вновь воцарилась тишина. Мэлоун встал и подбросил дров в камин. Несс подождал, пока тот вернется на свое место. – Может, он просто бравирует, – задумчиво проговорил Мэлоун, усаживаясь. – Кто? – нахмурился Несс. – Твой Мясник. – Лой Мясник? – буркнул Элиот. Мэлоун пожал плечами и подвинул бутылку поближе к товарищу: – Город твой. И Мясник тоже твой. – И перед кем же он бравирует? – поинтересовался Элиот. Он взял со стола бутылку, но откупоривать не стал. – Перед тобой. – Передо мной? – Ну да. Трупы ведь стали появляться после того, как ты перебрался в Кливленд? Элиот мрачно уставился на него и с грохотом водрузил бутылку обратно на стол: – Что? – Трупы стали появляться примерно в то же время, когда ты перебрался в Кливленд. Ведь так? Ты сказал, что переехал в августе тридцать четвертого. Деву озера нашли в сентябре тридцать четвертого. – Черт с тобой, Мэлоун. – Несс потер глаза. – Со мной это не связано. Я приступил к работе в декабре тридцать пятого. – Но голос его звучал устало, словно он и сам себе больше не верил. – Газетчики любят тебя, Элиот. Молодой, красивый, прямой как стрела. Засадил самого Аль Капоне. Может, этот Мясник решил устроить тебе проверку. Я повидал много разборок между бандами, когда головы резали направо и налево. С чего ты взял, что тут не то же, что было в Чикаго? – Хотел бы я, чтобы в Кливленде было то же, что и в Чикаго. Но… там другое. Я долго не брался за это расследование, отдал его на откуп полицейским. Но мэр, Гарольд Бертон, велел мне вмешаться. – Он хочет, чтобы все знали, что расследование ведешь ты. – Да. Говорит, меня взяли на эту работу как раз потому, что люди в меня верят. Верят, что я сумею навести порядок. Но я не думал, что наводить порядок означает копаться в отрезанных головах и конечностях. – Эти слова прозвучали так беспросветно, что Мэлоун протянул Нессу свой стакан. Он все равно не собирался из него пить. Элиот поднял на Мэлоуна свои голубые глаза, словно ожидая, что тот подхватит нить разговора. Мэлоун пристально смотрел на него: – К чему все это, Элиот? Я думал, ты пришел из-за Айрин. – Так и есть. Но ее смерть… дала мне шанс. Я понимал, что нужно действовать быстро, иначе ты снова уедешь. – Нет, – произнес Мэлоун. Внезапно он понял, что сейчас скажет Элиот. Он знал, что не согласится. Ни за что. – Ты всегда был внимателен к деталям. Ты знаешь свое дело, а мне нужен свежий взгляд. Пойми, ты первый связал меня с этой историей. Не могу сказать, что твоя мысль мне приятна, но все равно, это версия. Больше никто до такого не додумался. Вот о чем я толкую. – Наверняка у тебя в Кливленде полно хороших копов. Несс помолчал, и Мэлоун тяжело вздохнул, догадавшись. Так вот в чем дело. Дело всегда в этом. Коррупция. Несс не доверяет своим кливлендским подчиненным. – Хорошие люди всегда найдутся. Как и хорошие копы, – рассудительно отвечал Элиот. – Вот пусть они и делают свою работу. – Прошло уже больше двух лет, а расследование так и не сдвинулось с мертвой точки. Дело полная дрянь. – Как и любое дело. Плохой парень всегда не таков, каким хотят видеть его политики. А хороший парень всегда с гнильцой. – Поэтому-то мне и нужен ты. Местные предприниматели собрали денег и решили нанять на это дело независимых следователей. Ничем не связанных с полицией. Мы поступили так же, когда взяли Капоне. – Я только что похоронил Айрин. Несс помолчал, глядя Мэлоуну в лицо: – Зато теперь ты свободен. – Свободным я никогда не буду. Не с этой работой. – Он решил сменить тему. – Как Эдне в Кливленде? Несс снова помолчал, и Мэлоун все понял сам. Значит, в браке у Несса по-прежнему неладно. – Пока ей там нравится больше, чем в Кентукки, – ответил Элиот. – Но она одинока. Детей у нас нет. Моя работа ей не по нутру. – Ах вот как. Тут я с ней солидарен. – Еще бы, – вздохнул Элиот. – Она сейчас у матери. Передает тебе соболезнования. – Значит, ты примчался в Чикаго из самого Кливленда, когда узнал насчет Айрин? – Нет. Мы приехали на Рождество. Завтра возвращаемся. Ты мне нужен, Мэлоун. – Несс, у меня уже есть работа. – Я поговорил с Элмером Айри. Перед тем, как пришел. – Ты поговорил с моим боссом? – Он сказал, что у тебя пока нет новых заданий. Он может на время тебя отпустить. Говорит, что может даже все оформить официально. Конечно, с министерством финансов тут связи никакой, по крайней мере, мы ни о чем подобном пока не знаем, но вашингтонское большое начальство хочет поскорее с этим покончить. Это дело всем мешает. Немецкие газеты используют его в своей пропаганде. Дикие американцы. Жестокие американцы. «Если американцы не в силах остановить одного человека, разве они остановят немецкий танк?» Мэлоун вздохнул. Плакали его мечты о возвращении на Багамы. – Айри сказал, что ты как раз расквитался с очередным делом, – прибавил Элиот. – Я слышал, ты поработал и над похищением сына Линдбергов. Кошмарная история. Мэлоун не ответил. История и правда была кошмарная. Малыша ради выкупа выкрали из его собственной кроватки, а потом убили. Бросили на обочине дороги. Но мерзавца они все же поймали. Угробили на это два мучительных года, но поймали. Все те два года Мэлоуну каждую ночь снилась Мэри. – Айри считает, что отдых будет тебе на пользу, – продолжал Несс. – Отдых? В Кливленде? Мне не показалось, что ты зовешь меня отдыхать. – Никто не будет на тебя давить. Задание у тебя неофициальное. И потом, ты и сам сказал, что здесь тебе оставаться нельзя. И ты это понимаешь. В Чикаго ты под прицелом. Если тебя кто-то узнает… тебе не жить. Может, Капоне и сидит в Алькатрасе, но его люди до сих пор здесь, Мэлоун. – Почему я, Несс? – Ты идеально подходишь для этой работы. Мэлоун недоверчиво фыркнул: – Откуда ты знаешь? – Ты ничего не боишься. Ты терпелив. Знаком с работой полиции. У тебя множество источников. И сейчас тебе больше нечем заняться. – Иными словами, если что-то пойдет не так и Мясник решит со мной разделаться, ты мало что потеряешь. К тебе на порог не прибежит безутешная вдова с оставшимися без кормильца детишками. Несс пожал плечами: – Точно так же было с «Неприкасаемыми», и тебе это отлично известно. Ты сам там был, Мэлоун. Если б тебя тогда поймали, ты бы сейчас был мертв. – В том-то и дело, Несс. Я уже давно мертв. И потому я так хорошо делаю свою работу. Мне на все плевать. – Не пори ерунды, Майк. Если б тебе было на все плевать, ты бы сюда не вернулся. Ты пятнадцать лет содержал женщину, с которой не жил. Мэлоун взял стакан, который предлагал Нессу, и залпом выпил. Виски обжег ему горло. Он чуть не закашлялся. Вот стыд-то. За работой он не пил, а некоторые дела длились годами. Пора возвращаться в форму. – Сколько тебе лет, Майк? – мягко спросил Элиот. – Почти сорок. – Он чувствовал себя двадцатипятилетним юнцом. И девяностолетним старцем. – Сорок лет. Ни лысиной, ни животом так и не обзавелся. Глядишь по-прежнему хмуро, но женщины, я уверен, по-прежнему тебя обожают, хотя внешность у тебя совсем не приметная. И ты теперь совершенно свободен. Поезжай со мной в Кливленд, Майк. Помоги мне поймать этого гада.