Я невольно оглянулась на него. С лица Митяя не сходила гнусная ухмылка, но глаза были очень серьезными. — Вы далеко пойдете, — с отвращением бросила я Бересову. — Ты даже не представляешь насколько далеко, — ответил он. Митяй взял меня под руку и вывел из его кабинета. До места моего заключения мы шли молча, что было удивительно для не в меру наглого и хамоватого садюги. Лишь, когда мы зашли, он открыл рот. — Твоего нового хозяина будут звать Ноэль. И твоя спесь, и высокомерие сыграют нам на руку. Он любит, когда бабы дают ему отпор. — Нового хозяина? — переспросила я хладнокровно,- А у меня был старый? — Не прикидывайся, ты знаешь, о ком я говорю. — Антон был мне мужем, а не хозяином. Ты хоть чувствуешь разницу? Митяй неожиданно взорвался: — Да иди ты к черту, твою мать! Чувствую ли я разницу! Разница есть — была бы ты нормальной женой, не завела бы себе любовника, да еще и мента! Ого! А Митяй-то у нас оказывается "высоких моральных принципов"! — А чего это тебя так сильно задевает? — продолжала я, хотя рисковала по страшному — не ровен час и он прибьет меня, как надоедливую муху и плевать ему будет на деньги. Или не плевать? Митяй совсем изменился в лице, видать, я единственная кто осмеливался говорить с ним в подобном тоне. Секунду он смотрел на меня, и на лбу было написано большими буквами — сейчас убью. А потом вылетел, как пуля. И чего это с ним? Я, конечно, знала, что он придурок, садюга и сволочь, но его поведение все же было странным. Долго ждать мне не пришлось. Он вернулся с абсолютно спокойным лицом. Видимо пар выпустил на ком-то другом, странно, что не на мне. Хотя я теперь товар, а товару нужен соответствующий вид. — Не могу сказать, что я по тебе успела соскучиться,- заявила я, Митяй хмыкнул и странно на меня посмотрел, наверное, приценивался. Я лихорадочно думала. Помощи мне ждать не от кого, так что остаётся надеяться только на себя. А вот что я могу — это вопрос. Драться и стрелять я не умею, да какое там, я даже водить машину не умею. — Ну, что, цыпочка, раздевайся,- мерзкая ухмылочка расползлась по всей физиономии. Я вздрогнула, и глаза на него вытаращила. — Сдурел? — Нужна ты мне, у меня бабы и красивее есть,- фыркнул он и даже глаза закатил,- Осмотр товара, дура. — А если не разденусь? — решила уточнить я. — Тогда придется товар немного подпортить, — грозно ответил он. Я обреченно вздохнула. Конечно, раздеваться перед этим кровососом не было никакого желания. Да и в одежде я чувствовала хоть какую-то защищенность, но, твою мать, но. Я быстро скинула свои шмотки, всем сердцем желая этой скотине сдохнуть в адских муках. Митяй не спеша осматривал меня, но тут его глаза изумленно расширились, и он ругнулся так, что у меня возникло острое желание проверить, не выросла ли у меня третья нога или, к примеру, хвост. — Что это, твою мать? — Где? – не поняла я, сначала убедившись, что лишней ноги и хвоста нет. — Вот,- указал он на живот. — Пирсинг, в 13 лет сделала, когда за границей с отцом была. — И колечко там приобрела? — Нет, колечко подарок. Что он никогда пирсинга не видел? Сейчас это и у нас в моду вошло. — От кого? — Какая разница,- отмахнулась я. — Просто скажи от кого и все! — заорал он. — У отца есть друг, — начала я рассказывать, лишь бы отвязался,- Дядя Боря, он занимается ювелирным делом вот он мне колечко и презентовал на шестнадцатилетние, между прочим, эксклюзив, дядя Боря больше такого никому не делал. — Делал,- тихо и хмуро произнес Митяй. — Кому? — удивленно ляпнула я, а потом вдруг поняла, что Митяй знает его. Дядя Боря был моим крёстным. Только я совсем не понимала, причем тут он. — Одевайся,- хмуро произнес Митяй и даже отвернулся, чем несказанно меня поразил. Меня, естественно, долго упрашивать не пришлось. — А ты кем ему приходишься? — буркнул Митяй все еще стоя ко мне спиной. — Крестницей. Он снова витиевато и длинно выругался. Что-то тут было не чисто, и надо бы это выяснить. Что-то пошло не так для них, и это откровенно радовало. Каким- то образом это «не так» подразумевало дядю Борю. В следующую минуту Митяй подорвался и буквально вылетел из комнаты, никак черти вынесли. Но, по всей видимости, долго вдали от меня находиться он не мог, поэтому весь оставшийся вечер я постоянно видела его морду. То спросит какую-нибудь чушь, то покушать принесет, то просто слоняется по комнате из угла в угол. Под конец его метаний я не выдержала. — А ты, часом, не заболел? — осведомилась я, глядя на него с неприязнью. — Заткнись. Лаконичный ответ, не придерёшься, и главное начисто отбивало охоту дальше расспрашивать. Лоб его сморщился, видать напрягал он свои полторы извилины до основания. — И когда же сие знаменательное событие произойдет? – подала я свой голос. Он прервался от раздумий и непонимающе на меня посмотрел. — Встреча с хозяином,- терпеливо пояснила я. — Через неделю,- ответил он и снова углубился в себя. Митяй был не похож сам на себя, а я даже представить не могла, что же для меня лучше – чтобы он молчал как сейчас и не донимал меня, или же, чтобы орал, как потерпевший, тем самым выдав мне какую-нибудь лишнюю информацию. Немного поразмыслив, я решила, что лучше пусть орет и надо бы к нему основательно придраться. Но вот вопрос – к чему-придираться-то? Так чтобы за живое задело, но и так чтобы он меня в порыве гнева не прибил. Надо признать, что, несмотря на скверный характер, мужик он был спортивного телосложения, видимо, ни один день в качалке провел, и достаточно симпатичный. Так что внешность отпадала сразу. Ну а цепляться к интеллекту Митяя будет только самоубийца. По крайне мере я на такое не решаюсь. Но через два часа его напряженного раздумья и метания по комнате, я решила попробовать, так как наблюдать дальше его рожу не было никаких сил. — Ты никак теорему Ферма в уме решаешь? Он бросил на меня взгляд исподлобья, но ничего не сказал. — Или же возьмём круче: думаешь над глобальным вопросом, что появилось раньше курица или яйцо! — не угомонилась я. — Ты когда-нибудь молчишь? — Только по праздникам, мужским, из уважения,- изрекла я с умным лицом. Митяй неожиданно весело хмыкнул, чем здорово напомнил мне нормального человека, и спросил без злости: — Ты, вероятно, по бабьей своей глупости, думаешь, что я идиот? — Нет,- вдруг испугалась я. — А я к твоему сведенью закончил физмат. — Это ж как тебя угораздило в бандиты то податься? — обалдело спросила я. — «Я бандитом стать хочу, пусть меня научат», читала Агнию Барто в детстве? — и хохотнул, опять — таки по- человечески. Но как оказалось, самое интересное было впереди. Ночью я не могла сомкнуть глаз ни на минуту. Все так странно и нереально. Бересов со своими философскими замашками, а теперь Митяй почти в человеческом облике. Прямо надо мной послышался топот ног, где-то снаружи взревел мотор машины и через секунду все смолкло. Кто-то в спешке, среди ночи уехал. К чему бы это? Еще через пять минут кто-то вставил ключ в мою дверь и начал открывать. Я присела на кровати, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешной тьме. Изумлению моему не было предела, когда на пороге я увидела Митяя. Я уже хотела заголосить от страха, так как любой поймет, зачем мужик среди ночи к бабе прокрадывается, но Митяй приложил палец к губам, делая мне знак молчать. Это уже совсем ни в какие ворота не лезло, и я не закричала. В принципе я понимала – ори не ори, а никто мне здесь не поможет. — Идем. Тихо. Свет не включать,- прошептал он четко и взял меня за руку. Мы чуть не натолкнулись на охранников, идя по длинному коридору. Митяй вовремя меня втолкнул в мужской туалет, в кабинку и сам туда втиснулся. Кабинка была узкой для двоих, и мы были прижаты друг к другу так, что становилось трудно дышать. В туалет зашел один из охранников и поочередно начал открывать кабинки. — Да тебе, наверное, послышалось! — раздался голос второго. Мы переглянулись с Митяем, и я поняла, что все – мы пропали, и никакая сила нам не поможет. Меня убьют и его тоже, и я так и не узнаю, из-за чего он решился мне помочь и помогает ли? Вдруг это еще один хитроумный план? — Оголи грудь,- шепнул он мне на ухо. — Чего? — спросила я одними губами, но он не стал повторять, а повел себя странно. Он спустил штаны, сам расстегнул мне блузку, задрал юбку и закинул мою ногу к себе на талию, придерживая рукой. И в этот момент дверь кабинки распахнулась. Митяй резко обернулся к обалдевшему охраннику, уткнув мое лицо себе в грудь так, чтобы не было видно. И до меня наконец-то дошло, зачем он все это проделал.