— Мы как мышки. Нас никто никто не слышит, — захихикал Чарский, целуя меня в шею. — Тихо! — снова застыла. — Это что за звук? — Ничего не слышал. — Вот снова! Это от тебя. — От меня? — У тебя в животе урчит. На весь дом, Чарский. Садись, я тебе поесть разогрею. — Так все же спят… — Но мы тихонько. Я, если честно, тоже есть захотела. Мы вчера с ужина свинтили, я толком не поела. — Ладно, давай. Немного… Чай нальешь? — Налью. Ты только бурчи животом потише, хорошо? — попросила я. Кажется, от запахов еды, которые донеслись из холодильника, не только в животе Чарского начался голодный бунт. Но и у меня — тоже. — Это что… все к чаю? Стас внимательно осмотрел полностью заставленный стол. — Пей чай молча. Не хочешь? Не ешь, а я — буду, — подвинула к себе остатки вчерашнего шашлыка, разогретого на сковороде. — Неужели ты думаешь, что я обойдусь одним лишь чаем с вареньем, когда ты так аппетитно уплетаешь за обе щеки? — Не просто чай. С вареньем. Твое любимое, — заметила я, как мой жених, будущий муж и просто самый лучший в мире мужчина щедро загребал ложкой варенье в чай. — Знаешь, ты снова — Малиновый. — Надеюсь, только на словах. Мне больше не надо красить волосы. Пожалуйста! — попросил он со смехом. — Я посмотрю на твое поведение. Мы, Шатохины… — Надо говорить: я, Чарская… — поправил меня Стас. — Уже не терпится. — Доброе утро, молодежь! — загудел голос самого старшего из братьев. — Вернулись? — Мы… по деревне гуляли, — порозовели мои щеки. — Аппетит, смотрю, нагуляли. Давай, Таська… живо мухой за тарелками! — А ты взять не можешь? Рядом с тобой! — пробубнила я. — Вот когда станешь Чарской, тогда и будешь… важной Чарской, а пока ты Шатохина и самая мелкая из семьи, собирай на стол. Можешь сразу на всех тарелки стопкой поставить, и еще один чайник включить. Вы здесь так тихо, — подчеркнул, — чавкаете, что даже через сон у всех появится желание перекусить. Наш Малиновый снова счастлив (не могла не показать, продолжение после арта) *** Спустя время — Бросай, бросай, Стас! — подначивала я будущего мужа, подавая ему дротики. На вечеринке, где мы должны были узнать пол будущего ребенка, собрались самые близкие. — Не промажь, мазила! — рассмеялся Ванька, подначивая Стаса. Когда все стало ясным, развеялись подозрения, мужчины нашли общий язык и между ними даже появились зачатки приятельских отношений. После небольшой размолвки Ваня вернулся в семью. Кстати, с небольшого совета Стаса. Тот порекомендовал ему дать Гале то, что она так упорно отстаивала в пылу ссоры, мол, к ребенку приходи, а ко мне — не надо. Поэтому Ванюшка, скрепя сердце и нервы, навещал только дочку, уделял внимание только ей и на все другие просьбы Гали не реагировал совсем. Я тоже перестала бегать к Гале по первой же ее просьбе помочь. Не потому что хотела ее проучить. Просто Лена была права — когда у меня появилась своя собственная личная жизнь, интересы, то все приобрело другие краски. Теперь я выкраивала каждую свободную минутку для любимого и не могла нарадоваться тому, каким улыбчивым он для меня становился снова — полным любви, надежд… Спустя время Галя сама начала искать в Ване подход, и на этот раз все было куда серьезнее и глубже, чем, по словам Вани, “просто надеть халатик покороче и забыть надеть под него трусы”! Первое время Стас еще закатывал глаза от откровений Ваньки, но потом привык, правда, не уставал повторять, что Ваня — кармический брат-близнец Мики, только с русскими корнями, тот тоже любил поболтать и рассказать все-все подробности. — Я так хочу узнать, у меня просто все внутри трясется от нетерпения! — пожаловалась я Стасу. — Тут всего-то… До хрена шаров. Они издеваются, согласен. Кто делал эту вечеринку, я спрашиваю, — повысил голос. — Кому дать в глаз? Все рассмеялись. Мы так ждали… Боже… Свадьба через месяц, и она будет просто сказочной, а сейчас вечеринка для своих, чтобы узнать пол ребенка, и все сводит от желания узнать, кем нас вознаградили небеса за терпение и веру в лучшее. По заслугам воздалось… всем. Николай, воспитывавший Стаса, сейчас за решеткой, под следствием, тянет, как может, но шансов нет. Ему обязательно дадут срок. Анна, вернувшая после развода свою фамилию, выплатила компенсации и уехала из страны. Одна. Ребенка она не выносила, потеряла… Стас признался, что не почувствовал ничего, когда узнал, что у нее случился выкидыш. Месть только в мечтах кажется сладкой, по сути, она не дает ничего, кроме фантомной галочки “выполнено”. Невозможно наполнить себя злостью и ненавистью, они лишь иссушают и опустошают. Они дают ложное впечатление сил двигаться дальше, будто в потоке, но это не совсем так. Все равно, что лить воду через сито. Едва остановишься, а внутри — ничего. Хорошо, что мы это поняли, хорошо, что Стас не зашел далеко, жизнь сама расставила все по местам. Стас все-таки рассказал Петру о том, что он приходится ему сыном. Тест это подтвердил. Шок для семьи из Лютиково, конечно… Но совсем недавно Петр интересовался, может ли он приехать к нам в гости, поговорить. Стас ответил положительно. *** Вот и сейчас мы, хоть и были немного раздосадованы на своих близких за то, что они заставили нас томиться в ожидании, все-таки всех их любили и были рады за ту поддержку, что они нам оказывали. — Задай этому шару! — поддержал Стаса Марсель. Ну вот! Еще один дротик прилетел в цель — громадный непрозрачный шар, подвешенный под потолком и… — Да вы издеваетесь! — затопала я ногами, когда сверху из шара посыпались золотистые конфетти. — Беременной нельзя так много переживать. Стас, нам нужно ружье. Заряженное дробью! Тогда сразу узнаем! — Ага, вот ты и поняла меня, что гендер-пати — это отстой, — хмыкнул Стас, прицелился, выбрав из множества шаров один, и метнул дротик. БУХ! Из шара на пол посыпались… розовые конфетти. — Девочка! Девочка! — Поздравляем с дочуркой! — Шатохины в своем репертуаре, — рассмеялся Марсель. — Сначала подарят тебе такую же егозу, как сама, и только потом, когда ты почувствуешь на своей шкуре все прелести пребывания в женском царстве… — Кто-то сейчас у меня доболтается. Ох, чей-то самолет сейчас диспетчер отправит на преждевременную посадку! — пригрозила мужу Лена, обнимая старшую дочь. Мы обнимались, принимали поздравления, радовались, потом уличили минутку, чтобы еще раз принять эту новость — уже вдвоем, разделить эту радость. — Я даже знаю, когда у нас получилось, — улыбнулся Стас. — Ты рад? — Нашей ляльке? Безумно. Уверен, все лучшее только впереди. Теперь Стас говорил мне эти слова, и я верила в них. — Навсегда мой?