— Делай что хочешь, только к вечеру купи ром. И шатаясь поплелась наверх. Как я и догадалась, она зашла в ту комнату, где были свалены вещи, и я услышала, как что-то посыпалось там на пол. Я поднялась вслед, послушала у двери звуки внутри. Услышала ругательства, переходящие в храп. Заглянула к Эльзе, она от этого шума не проснулась. Я вернулась назад в то помещение, что предназначалось для готовки еды. Осмотрела масштабы работы и принялась постепенно наводить порядок. Через две четверти часа ко мне спустилась дочь. За это время я успела расчистить помещение от мусора и хлама, отправив его пока в соседнее помещение, аккуратно уложив все вдоль стены, оставив проход к задней двери и к выходу на небольшой дворик с колодцем. Во дворе был сделан большой навес вдоль дома с дровами. Радовало то, что их практически не использовали. Может здесь климат теплый. Вдоль стены напротив имелась полоска земли, по-видимому, тут был небольшой огород. Вдоль всей стены, а она была каменная и высокая висел виноград. Он явно был соседский, но уже давно захватил эту стену и украшал ее всю, спускаясь ветками до земли. Справа я увидела деревянную калитку. Дверь не открылась, так как петли уже заржавели. Сквозь щели проглядывался небольшой проулок. Я нашла дочери метлу, которой она собирала паутину со стен, окон и углов. Сама в это время почистила печь, вынесла золу во дворик и разожгла огонь. Она сначала немного дымила, я уже думала, что засорился дымоход и придется искать кого-то, чтобы почистить, но потом печь раскочегарилась и уже через час горела, как нужно. Я набрала воды с колодца, чтобы нагреть и помыть посуду. Меня волновала, что пиратка до сих пор не спустилась к нам вниз. Я решила ее разбудить, спросить все ли хорошо и предложить с нами позавтракать теми продуктами, что остались от ужина. Постучалась в дверь, но никто не открыл. Я еще раз настойчиво постучала в дверь, но ответом мне была тишина. Тогда я толкнула незапертую дверь и мне предстала абсолютна пустая комната. Я заглянула даже в шкаф и за дверь. Ее не было и стало понятно, что она ушла пока я спала, но куда и зачем, ничего нам не сказала. Я немного расстроенная прихватила корзину с продуктами и спустилась вниз к Эльзе. Мы отмыли один стол на кухне, протерли стулья и на салфетке разложили свою скромную трапезу. Эльза жевала кусок хлеба с яйцом и рассказывала, что она мечтает поехать на корабле. Ей нравится морская жизнь и приключения такие же, как были у Энн. — Но в море может быть и страшно. Большие волны, акулы и рифы, где можно погибнуть. — Ерунда. Я привяжу себя веревкой к кораблю и не утону. Госпожа Энн научит меня вязать морские узлы. А акулы не всегда же голодные. Зачем им маленькая девочка, если там много рыбы и они ее кушают? Я смотрела на нее и представляла на ее месте юную пиратку, которой была моя подруга. Она искала романтики, любви. Ей все это представлялась веселым приключением, а обернулась испытаниями. Входная дверь громко стукнула, что я от неожиданности вздрогнула. Мы с дочерью выглянули в зал. 5 глава К нам шла Энн, в руках у нее было две бутылки рома. Она остановилась, посмотрела на меня тяжелым взглядом: — Никто не согласился нас везти. В Новый свет отсюда мало кто ходит, дорого и долго им туда плыть. Один этот проклятый Бернар отваживается на такое путешествие, но он даже видеть меня не хочет. Второй корабль придет ближе к осени, так что нам тут долго куковать придется. Ненавижу их всех. Я молчала, не видела свою подругу в таком отчаянье. Она тяжело вздохнула и пошла по лестнице наверх. — Энн, может ты поешь с нами? Она повернулась: — Ирма, ты плавала на корабле хоть раз? Ты знаешь, что такое море? Мари бы меня поняла. Оставь меня в покое. Она развернулась и через какое-то время мы услышали, как громко стукнула ее дверь. Я посмотрела на Эльзу, она пожала плечами и пошла назад на кухню. — Ладно, пусть отдохнет, выспится и может успокоиться. Девочка кивнула мне, и мы продолжили уборку на кухне. Через час к нам заглянул Грек. Он пришел довольный, посмотрел по сторонам: — Зачем вы убираетесь, ведь это не ваш дом? — Ну, нам придется здесь жить. Энн разговаривала с моряками, и они не хотят нас брать на корабль. — Да, я вам говорил об этом. — А новые корабли часто приплывают сюда? — Те, что плывут в Новый свет редко здесь бывают. Ближе к осени поменяется течение и сюда могут прибыть два корабля. — Почему? Ведь вы самый ближайший порт. — Туда опасно добираться. Весной большие ледяные глыбы можно встретить. От них тяжело уворачиваться. Только в начале лета. А осенью ветра и течение дует оттуда. Поэтому ближе к осени корабли идут туда, а потом уже назад. Зимой в такое далекое путешествие опасно пускаться, большие белые волны очень часто и можно не вернуться. Я никогда не интересовалась кораблями и поэтому, к моему большому стыду, не знала, что такое “белая волна”. — А Бернар очень смелый капитан? Ну, раз он отправляется в такое путешествие. — Вы корабль его видели? Я отрицательно покачала головой. — Он сделан по-другому. У него более широкое днище, борта высокие и трюмы они закрывают, чтобы их не заливало. Из трех кораблей, что плавали на Новый свет, только он постоянно возвращается. — Значит его барк самый надежный? — Да, но он медленный. Если нужно плыть на небольшое расстояние, то Бернара никто не нанимает, поэтому он берется за такие рискованные путешествия. Ну, и команда у него самая грозная. Они постоянно дерутся, если сильно напиваются. — Теперь все понятно. Мальчишка был разговорчивый. Он рассказывал про жителей городка, про ярмарку. Разные истории. Мы не заметили, как прошло время и солнце перевалило за полдень. — А ты можешь мне показать здесь самые хорошие и недорогие лавки с едой? — Конечно, я вас провожу. Как только мы закончили отмывать кухню, то я отправилась по торговым местам. Юноша оказался не только занимательным рассказчиком, но очень экономным парнем. Мы с ним зашли в лавку молочника, где я купила молока, масла и сметаны. Возле сыра я постояла, полюбовалась им, но взять его так и не решилась. Там было несколько видов: и козий, и овечий, и коровий. И даже они разделялись в зависимости от трав, которые были добавлены. Я понюхала несколько разных кусочков, но пожалела денег. Своих я пока не заработала, у Энн просить не хотела, но как только мы отправились в свое путешествие, мне показалось, что карманы у меня тяжелые. Я засунула туда руку и обнаружила два мешочка с золотыми монетами. Находка меня удивила, но потом я догадалась, когда Игорь умудрился их мне подкинуть. Вот так благодаря своему бывшему я не нуждалась в деньгах, хотя Энн запрещала мне платить за комнаты в тавернах и еду, когда мы останавливались, но я все равно иногда могла это делать. Деньги у меня были, но мне нужно найти способ заработать еще, так как этих хватит ненадолго. По этой причине я решила обойти все местные лавки и присмотреться, что тут продают, а что могу предложить я. Ну, и заодно прикупить продуктов. — В этой лавке самый вкусный хлеб и дядя Жерар очень добрый, он сиротам продает его немного дешевле. Мы зашли в крошечную пекарню, там стоял очень седой старик. Его морщины вокруг глаз говорили о том, что он постоянно улыбается. У него ассортимент был небольшой: круглый белый и серый. Булки небольшого размера, с решеткой сверху. Что меня удивило, потому что здесь не принято украшать хлеб. — Добрый день. Мы хотим у вас купить одну булку серого хлеба. Он удивился: — Хорошего дня. Серый покупают в основном бедняки, что не скажешь по вашей одежде. — Я знаю, но мне он больше нравится. — Вы необычная хозяйка. Я вас раньше у нас не видел. — Да, мы приезжие. Поживем у вас тут некоторое время. Старик закивал и положил на белоснежную салфетку булку хлеба. — Два су с вас, госпожа. — А кто делает такой красивый рисунок на хлебе? — Моя дочь. Я посмотрела на дедушку, он смотрел на меня добрыми глазами и улыбался. — Ваша дочь умница, господин Жерар. — Спасибо, я ей передам. Мы очень тепло распрощались с пекарем и вышли на улицу. — Это он сам делает этот рисунок. — пробубнел Грек. — Его дочь была невестой пирата. Она много лет как утонула, а он сошел с ума с тех пор и говорит всем, что его кровиночка скоро придет и поможет ему торговать. Мне стало жаль старика. Многие таким образом прячутся от своего горя. Им легче думать, что человек ушел, а не умер.