— Ну уж нет, у вас тут так весело! В моей школе готовят только один концерт и то, такой скучный, что умереть можно, — пожаловалась Маша. — А вы столько интересного делаете, я везде хочу поучаствовать! Если бы Даниэла знала, к чему приведёт её договор с сестрой, она никогда бы к ней не обратилась. Избавиться от Маши было невозможно, а терпеть её рядом — невыносимо, так что оставалось только ждать, когда она увлечётся чем-то ещё, а до тех пор сократить общение до минимума. К счастью, усидеть на месте дольше пяти минут Маша не могла. Угрюмость и малообщительность Даниэлы быстро заставили её заскучать, поэтому она вскочила с места и убежала к следующей компании своих друзей. — Я ещё подойду позже, — бросила сестра напоследок. «Нет, спасибо», — подумала Даниэла. Общения с Машей в этот день ей определённо хватило, поэтому она надеялась, что сестра про неё забудет и больше не вернётся. Оставшись в одиночестве, Даниэла откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, чтобы перевести дух, но чуть было не заснула. — Наконец-то я увидел, как усердно ты трудишься, — усмехнулся Феликс. То ли Даниэла действительно отключилась на некоторое время, то ли он умел бесшумно передвигаться, но его появление оказалось чересчур неожиданным. Она резко подскочила и испуганно заморгала, а Феликс сдержано засмеялся. — И после этого ты будешь рассказывать мне, как устаёшь от своих обязанностей? — спросил он. — Я и вправду устаю, — обиженно сказала Даниэла и протёрла глаза. — Даже не знаю, пожалеть тебя или позавидовать. — Ты сюда посмеяться надо мной пришёл? — Нет, я пришёл тебя забрать. Даниэла ещё не успела прийти в себя, поэтому уставилась на Феликса в попытках понять, про что он говорил. В целом, предложение звучало заманчиво, так как сидеть в актовом зале ей надоело, но, с другой стороны, сказано это было так угрожающе, что у неё закрадывались некоторые сомнения. — Зачем? — уточнила Даниэла. — Я наслушался твоих жалоб о том, как тебе трудно, и захотел помочь, но ты и без меня неплохо справляешься. — Неправда, я очень страдаю, — сказала она жалостливым голосом. — Если только от своей невнимательности и лени, — ответил Феликс и поднялся. Для вида Даниэла обиделась, но на него это не произвело никакого впечатления, что, в принципе, было ожидаемо. Феликс пошёл к выходу из зала и ни разу не оглянулся, как будто знал, что она за ним побежит, и его расчёт в очередной раз полностью оправдался. Ждать и надеяться, что он вернётся за ней, было самонадеянно, поэтому Даниэла вскочила и догнала его. — Мы уходим? — спросила она, когда они пришли к гардеробу. Вместо ответа Феликс посмотрел на неё тем взглядом, каким обычно давал понять, что Даниэла задаёт глупые вопросы. — Я думала, у тебя тут ещё много дел, — объяснила она. — Какие у меня могут быть тут дела? — спокойно сказал Феликс. — Ну, ты постоянно чем-то занят… — Даниэла, ты правда считаешь, что я из-за этого сижу тут до вечера? —спросил он, посмотрев на неё. — Если мне нужно что-то сделать, я нахожу того, кто сделает это за меня. В этом Даниэла успела убедиться. Феликс умел обставить всё так, что куча людей оказывалась втянута в его планы, а сам он при этом оставался как будто бы не при чём. И моральная сторона вопроса никогда его не волновала. Вместе она вышли на улицу. Снег перестал идти, и облака постепенно расходились, но солнце уже опустилось за горизонт, поэтому его лучи так и не успели коснуться земли. Всё вокруг окрасилось в цвет зимних сумерек, а воздух, кажется, из прозрачного превратился в розовато-сиреневый. Постепенно мороз сковывал всё, и из-за этого пустой школьный двор выглядел ещё более безжизненным. От этого Даниэле стало неуютно, а вот Феликс, судя по всему, чувствовал себя лучше некуда. Он сам был, как этот холод — просто существовал и не задумывался, насколько тяжело для других его ледяное равнодушие. — Я сегодня опять с Максимом говорила, — сказала Даниэла. Ничего, кроме поскрипывания снега под ногами, она не услышала. Феликс проигнорировал её, но настал тот момент, когда Даниэла перестала играть в любовь по его правилам. — Ты не хочешь с ним помириться наконец? — уверенно и чётко спросила она. — Мы с тобой уже обсуждали это, — отрезал он. — С тех пор ничего не изменилось. — Ну как так можно? Ты готов забить на дружбу из-за такой мелочи? — не выдержала Даниэла. Она остановилась и посмотрела ему в глаза, но Феликса сложно было загнать в угол такими элементарными методами. — Вот именно, из-за мелочи, — сказал он. — И не я это начал. — Да вы же всю жизнь дружите! — продолжала наседать Даниэла. — Вы почти как братья! — Плохой пример. Я своего брата терпеть не могу, так что такими сравнениями ты меня не проймёшь. Чтобы поставить точку в этом бессмысленном, по мнению Феликса, разговоре, он просто пошёл дальше, ясно дав понять, что обсуждать эту тему больше не намерен. Даниэлу такой результат не устроил, поэтому она бросилась за ним и перегородила путь. — А то, что Максим чувствует, тебя вообще не волнует? — Даниэла, — раздражённо сказал Феликс, — давай ты не будешь учить меня как жить и что мне делать. Злить его было опасно, но Даниэла твёрдо решила не отступать, пока не добьётся своего. — Я не учу, я просто хочу помочь, — ответила она. — Я не нуждаюсь в твоих советах. — Почему? — возмутилась Даниэла. — Считаешь себя умнее всех остальных? Феликс опять не посчитал нужным хоть как-то отреагировать на её слова. Вместо ответа он сверлил её глазами, но на этот раз она не ощущала в этом ничего гипнотического или таинственного. Просто жёсткий и безжалостный взгляд человека, для которого не существовало такой вещи, как сочувствие. — Ну, да, о чём это я? — продолжила Даниэла. — Ты же у нас гений, все остальные просто тупая масса, которая нужна, чтобы облегчать тебе жизнь! — Даниэла, прекрати, в этом нет никакого смысла… — Конечно, какой смысл знать, что я чувствую? Главное же выдрессировать меня, чтобы я говорила и делала только то, что нужно тебе! — Ты сейчас несёшь какой-то бред, — устало вздохнул Феликс. — Нет, я говорю чистую правду, — с нескрываемой злостью сказала Даниэла. — Я не такая идиотка, какой ты меня считаешь, и я всё прекрасно видела! А вот ты ничего не замечал, хотя и считаешь себя умным. Пора было заканчивать этот фарс, поэтому она подошла вплотную к Феликсу, закинула руки ему на шею и сделала глубокий вдох, чтобы набраться смелости. — Ты как-то спросил меня, — начала Даниэла и подняла глаза на него, — чем человек отличается от подопытного кролика. Тогда я тебе не ответила, а сейчас готова сказать. Подопытный кролик, в отличие от человека, никогда не проведёт над тобой ответный эксперимент. Естественно, Феликс промолчал, поэтому она продолжила. — Знаешь, так забавно было наблюдать за тобой, — призналась Даниэла. — За тем, какой ты беспомощный, когда дело касается чувств, как ты теряешься, когда они оказываются сильнее, чем ты хотел. Я и не думала, что тобой так легко управлять, но и тебя можно превратить в марионетку, если знать, за какую нитку потянуть. Ты, кстати, это заметил или не ожидал, что наивная дурочка вроде меня может делать что-то подобное специально? Никакой реакции. Лицо Феликса сохраняло непроницаемость, и от этого Даниэле хотелось уколоть его ещё больнее, чтобы он проявил хоть какие-то эмоции. — Если честно, я поначалу не верила, что у меня получится, я же привыкла тебя обожествлять, но знаешь, когда я это поняла? Сегодня, когда ты извинялся передо мной. Невероятно, я заставила нашего сурового и беспощадного Феликса выпрашивать у меня прощение из-за какой-то ерунды, — сказала Даниэла, засмеявшись, а затем поднялась на цыпочки и приблизила свои губы к его уху. — Всё, о чём я думала в тот момент — каким жалким и нелепым ты выглядел. Тебя так все боятся, а ты просто создал себе такой образ, потому что знаешь, что любой человек, который приблизится к тебе, увидит, что на самом деле ты из себя ничего не представляешь. И я это увидела. Раньше мне казалось, что я тебя любила, а теперь я поняла, что просто слишком плохо тебя знала. Этого Даниэле показалось более, чем достаточно, поэтому она расцепила руки, одарила Феликса напоследок самодовольной и презрительной улыбкой, после чего развернулась и пошла прочь. Сказать ему всё это оказалось не так просто, но Даниэла не жалела о своём решении, хотя и чувствовала себя ужасно. Ей было одновременно страшно из-за того, что дальнейшее развитие событий предсказать она не могла, и невыносимо обидно из-за того, как повёл себя Феликс, но ничего изменить было нельзя. К глазам подступали слёзы, но Даниэла резко вдохнула морозный воздух, чтобы остановить их. Нужно было идти вперёд и ни в коем случае не оборачиваться. Неважно, о чём думал в этот момент Феликс, как выглядел и что делал. Всё это не имело никакого значения, потому что эксперимент только начался. Игра 15. Последний шанс Никому, наверное, и в голову не пришло бы проводить полноценный урок в последнюю учебную пятницу. Никому, кроме учительницы геометрии. Алевтина Степановна считала лучшим подарком к Новому году знания, поэтому щедро делилась ими с одиннадцатым классом против его воли. Все отсчитывали время до перемены, и только Максим наслаждался спокойными минутами, когда его никто не трогает. До звонка оставалось ещё целых двадцать пять минут, и он изо всех сил боролся со сном, но битва была неравной. Ещё немного, и Максим точно заснул бы, но его, как и всех остальных, взбодрило неожиданное происшествие. После объяснения новой темы Алевтина Степановна перешла к её закреплению, и для этого ей требовалось несколько жертв из числа учеников. Конечно же, она понимала, что никто не горит желанием разбираться в теоремах, когда до каникул оставалось меньше недели, поэтому обратилась к самому надёжному и годами проверенному варианту. — Феликс, — сказала она и подняла глаза от списка. Секунда проходила за секундой, но ничего не происходило. По классу пробежал озадаченный шёпот, но виновник этой заминки, кажется, был не в курсе, что все смотрят только на него. — Феликс, — повторила учительница. Тут уже Максим не выдержал и наклонился вперёд, чтобы узнать, что произошло. Феликс тоже сидел за третьей партой, только у двери, и совершенно не следил за тем, что происходит на уроке. Обычно с утра он был особенно злым, но в этот раз он выглядел, как человек… Хотя нет, на человека он мало походил, скорее на какого-то демона из персидской мифологии.