– Посмотрите, что сделала Мэг, – говорит Ларк, разворачивая планер к Лашель. Они двое странная пара, но каждый раз, как Ларк приходит в магазин, Лашель дружелюбно ее приветствует, в шутку называя принцессой и спрашивая, какой рукой она лучше бросает. – У-у-у-у, – произносит Лашель. – Так похоже на вас! – Вот и я что говорю! – восклицает довольная Ларк. – Мэг, я хочу, чтобы вы сделали такой моей сестре. Она… – Нет-нет, – прерывает ее Лашель. Она указывает на меня большим пальцем, словно грозный старший брат. – У этой девушки через два дня сдача очень важного проекта. До того времени ее загружать нельзя. – Ой, точно, – отзывается Ларк, тоже осведомленная о дедлайне. – Тогда после… – Вообще-то, – гордо заявляю я, – я закончила. Все наброски отсканировала утром. Они полностью готовы. Сложно поверить, что до презентации осталось всего ничего. Вспоминая, на какой стадии я была весной, в каком ступоре, и насколько все было плохо, удивительно, что мне вообще есть что показать. Тем более то, чем я горжусь. Не только Рид трудится допоздна – я тоже работала не покладая рук, чтобы выиграть конкурс работ, как будто от этого зависит, останется ли он, останемся ли мы. – Давай, покажи, – говорит Лашель, протягивая руку ладонью вверх. – Хочу посмотреть, что ты решила с цветовой гаммой деревьев. Я отмахиваюсь. – Они дома остались. Хочу, чтобы ты увидела их все вместе. Завтра у нас все в силе? – Конечно, – отвечает Лашель. – Приходите, принцесса. Мы с Сеси арендуем конференц-зал, а остальное уже за Мэг. – Серьезно? – Ларк смотрит то на меня, то на Лашель. – Ничего страшного, если я приду? – Абсолютно, – отвечаю я, все еще пораженная этой тревогой и неуверенностью в том, что ее могут не принять. – Чем больше людей, тем веселее. – Приводи своего парня, – толкнув меня, говорит Лашель. – Я так хочу познакомиться! Точно завалю его вопросами о налоге на маржинальность. Я смеюсь, хотя мне немного неловко. Давно надо было рассказать Сесилии с Лашель о Риде и как я с ним познакомилась. Но я все откладывала: то ли я до сих пор виню себя в том, что привело его тогда в магазин, то ли боюсь, что этим летом между нами все закончится – эту загадку не разгадать даже мне. – Наверное, он будет на работе. – К тому же он и так видел наброски. Я показываю ему последние при каждой встрече. А если мы не встречаемся, посылаю фотографии. Несмотря на занятость, ему всегда интересно. – Капитализм, – говорит Лашель, качая головой. Затем смотрит в сторону выхода и видит своих клиентов, которые общаются с Сесилией. – Так, ладно, вы двое, выметайтесь. Мне тут деньги надо зарабатывать. – Мы с Ларк смеемся и нарочито нехотя собираем свои вещи. На выходе я машу Сесилии, все еще занятой клиентами Лашель, но в паузу она губами произносит мне: «Завтра?» – я киваю, и она показывает палец вверх. – Они очень классные, – коворит Ларк, когда мы выходим на тротуар. Я открываю рот, чтобы согласиться, но она продолжает: – Я думала, может, мне стоит вернуться на работу. – Правда? – Кажется, мои брови уползли на середину лба. Ларк ни разу еще не упомянула работу как перспективу на будущее. Всегда говорила только о прошлых проектах и целях, которые бессрочно отложила. О предложенных сценариях, которые не нравятся Кэмерону. – Я любила съемочный процесс. И людей вокруг. – Я думаю, если хочешь, ты должна вернуться. Ты очень талантливая. Она улыбается, не обнажая зубы. – Ты думаешь? – Прошу. Этот фильм не зря стал нашим любимым, – говорю я, не обращая внимания на укол грусти от того, что повторила слова Сибби. – Позвони своему агенту, почему нет? – Может, и надо ему позвонить, – говорит она, хотя выглядит не очень уверенно. Я инстинктивно протягиваю руку ладонью вверх, как Лашель, и многозначительно смотрю на прижатый к груди Ларк планер. Она отдает его мне, и я достаю из сумки линер, который там завалялся. Открываю планер на развороте завтрашнего дня. «Позвонить агенту», – пишу я и отдаю ей обратно. – Просто супер, – говорит она своим саркастичным тоном. Я издаю смешок, убирая линер. – Ты хорошая подруга, Мэг, – говорит она и притягивает меня, чтобы обнять. На секунду укол превращается в приступ грусти, я вспоминаю Сибби – то, что мы не самым лучшим образом общались в последнее время, и то, как сильно я по ней скучаю. Но объятия Ларк успокаивают, дают надежду, как и многое сейчас в моей жизни. Я сжимаю ее в ответ. – Итак, – говорит она, когда мы отстраняемся. – Ты сейчас идешь встречаться со своим возлюбленным? – Да, – отвечаю я, густо краснея. – Он работает допоздна, так что мы решили выбраться ненадолго на ужин. – Вы двое такие милые, – искренне произносит Ларк. Я смеюсь, все еще пылая краской. Как же мне нравится эта цифра. Надеюсь, я все еще могу на нее рассчитывать. ♥ ♥ ♥ Мы с Ридом встречаемся на Саут-Стрит-Сипорт, там же, где он гулял когда-то, ища буквы, которые опишут мне его день. Летом, когда весь город наполнен туристами, в Сипорте, наверное, куда люднее, чем в тот вечер. И день сегодня был прекрасным: не слишком жарким, ветерок дул от реки, а солнце еще не зашло, – так что и местных жителей на улице стало больше. Вспоминая тот далекий вечер, когда Рид собрал из букв слово НЕРВНО, я думаю, что увижу его в таком же состоянии, особенно среди толпы гуляющих. К моему удивлению, все совсем не так. Он появляется у пирса, где мы договорились встретиться, с закатанными рукавами, галстук небрежно торчит из кармана. Он наклоняется и нежно целует, затем чуть отстраняется и оглядывает мое платье-макси. – Мило, – произносит Рид, касаясь пальцем одного из маленьких персиков на принте, но на самом деле смотрит на плечи и ключицы, обнаженные сарафаном с тонкими бретелями. – Удачный день? – спрашиваю я по дороге в мексиканскую закусочную неподалеку. Рида, кажется, совсем не волнуют группы людей, встречающиеся на пути; он ловко маневрирует между ними, держа меня за руку и ведя за собой. Я стараюсь подавить волну оптимизма, поднимающуюся во мне всякий раз, когда Рид чувствует себя комфортно и расслабленно в городе. Я во всем ищу знаки – знаки, что он уже не просто терпит, но и проявляет активность, что думает о НьюЙорке, как о потенциальном доме. – Очень занятой, – отвечает он. – Все еще много дел. – Отстой, – отвечаю я, на что он лишь пожимает плечами. – Возможно, я уже скоро… ну, я скоро закончу все дела. – Правда? – Да, – отвечает он, смотря на меня, пока мы встаем в хвост длинной очереди. Он кряхтит. – Думаю… эм, они подключают к этому новых людей. Это снимет часть нагрузки. – Тех, кто по деньгам или по математике? На его лице возникает его изгиб. – Пока не могу сказать. – Он собирается сказать что-то еще, но закрывает рот. – Как все прошло с Ларк? – наконец спрашивает он. В последнее время он часто избегает рассказывать о своем рабочем проекте, который так стремится завершить. В любых других обстоятельствах я бы волновалась, но, думаю, Рид просто хочет защитить меня. Не обнадеживать в его планах на будущее. В том, может ли он остаться. Так что я подыгрываю, надеясь на лучшее. Рассказываю ему о планере и новой задаче Ларк прийти завтра на репетицию моей презентации. Он с таким сожалением взглянул на меня, когда я сказала, что Лашель приглашает и его, поэтому пообещала выступить как-нибудь перед ним отдельно. Мы заказываем еду и устраиваемся снаружи. Рид все еще как-то умудряется есть с аккуратно расстеленной на коленях салфеткой, как будто ветерок, постоянно уносящий мою салфетку, даже подуть на него не пытается. Рид показывает мне присланную его родными фотографию: брат Оуэн со своей младшей дочерью Рэй на мероприятии, и я уже в который раз прошу напомнить мне имена всех его племянников и племянниц. Закончив, он выбрасывает мусор, садится со мной, обнимает меня за плечо, пробираясь пальцами через собранные в высокий хвост волосы, и кладет ладонь мне на шею. Недовольно мычит, сжимая мои мышцы, – может, это и неправильно в общественном месте, но это мычание кажется мне очень эротичным. – Мэг, – произносит он строго. Но эротично. – Тебе нужен массаж. Он стал часто говорить это, видя, как я, скрючившись, делаю наброски. Я сжимаю губы и глажу пальцем мягкую потемневшую кожу под его глазом. – А тебе нужно побольше спать, – парирую я. Мне нравятся такие свойственные парам моменты, когда двое выражают заботу друг о друге, полагаются друг на друга. Он чуть спускает руку и нажимает на самые зажатые мышцы. Хотелось бы сказать, какой эротичный звук я издала на это, но мой стон не то боли, не то удовольствия похож скорее на чьи-то потуги переставить шину. Он смеется. – Если освободишься пораньше, я дам сделать мне массаж. А потом тебе сделаю, – предлагаю я. Он смотрит на меня, слегка ухмыляясь. – Заманчиво, – произносит он, затем смотрит на рой людей вокруг. – Но мне уже пора возвращаться. Я грустно, но понимающе вздыхаю. Сегодня я вернусь в Бруклин и займусь подготовкой к презентации. А с Ридом увижусь завтра или, возможно, в выходные, после презентации. Не важно, как все пройдет, я хочу отпраздновать вместе с ним. Все же именно его игры помогли мне в этом проекте. Он наклоняется и целует меня. – Скоро, – говорит он, хотя сейчас кажется, что это «скоро» еще далеко. – Хорошо, – говорю я, вставая и поправляя платье. Кладу руки на талию и смотрю на него. – Но сначала куплю себе рожок мороженого. Поездка сюда, бесспорно, стоила того, чтобы увидеть лицо Рида, когда я заказала нечто с названием «Соленый пупсик» – карамельно-ванильное мороженое, политое шоколадом. Есть его невозможно, особенно в жару. Пока мы идем к его офису, я то и дело протягиваю рожок Риду, хотя знаю, что он откажется. – Многое упускаешь, – дразнюсь я, но он улыбчиво отказывается, и я снова смачно лижу мороженое. Мы уже почти пришли, и я практически уверена, что запачкала уголок рта шоколадом, но какой смысл его сейчас стирать? Доем рожок до конца, к тому же пусть Рид и не любит сладкое, ему, видимо, нравится наблюдать, как я его ем, а мне хочется как можно выше поднять ему настроение до работы. – Ты же поел острых такос. Поверить не могу, что ты откажешься… – Я замолкаю, уловив, как Рид выпрямился, чуть отдалившись от меня. Перевожу на него взгляд: он смотрит прямо, с лица испарилась вся нежность. Вот он, Рид из «Антологии драмы». Как и месяцы назад. Я смотрю по направлению его взгляда. На добрые пять секунд – пять секунд, в которые меня будто закопали заживо, – все трое из нас встретились и замерли в этом треугольнике взглядов.