— Я не знаю, почему мы ругаемся, — уже более приветливо и спокойно ответила я. — Я всю жизнь тебя ненавидела. Тебя и Меган. С тех пор как увидела в библиотеке. — Ненавидела за то, что отец не поверил тебе? — Да, и из-за это тоже. — Из-за чего еще? Расскажи, - его голос ласкал мне слух, а «расскажи», прозвучало так нежно и чувственно, что к моей дрожи добавились еще и мурашки. — Я всегда верила, что отношения между мужчиной и мужчиной возникают только по любви. Верила, что встречу своего единственного и буду для него единственной. А ты подорвал во мне эту веру, показав, что любви не бывает. Он молчал, кажется обдумывал услышанное, а потом тяжело вздохнув, спросил: — Где же ты была, такая, все это время? Где тебя твой отец прятал ото всех? — Не отец, а злая мачеха. Она отослала меня в закрытую школу… Для девочек… в Швейцарии, - мое сознание начало погружаться в какую-то прострацию. Я все еще чувствовала дыхание Холта и даже поцелуй в висок. А потом - все потемнело, и появился он. Медведь. Он все еще гнался за мной. Зверь уже почти догнал, как перед глазами возник Холт. Мужчина отважно набросился на медведя и проткнул его огромным копьем. Медведь исчез, а Холт, словно Прометей, подлетел и протянул мне огонь. Но я не могла дотянуться. Я просила и умоляла, дать мне частичку этого огня. Тянулась к нему. Просила Холта согреть меня. Он обнял меня, вложил огонь в мою ладонь и страстно поцеловал. **** Джеймс Алисия опять начала бредить. Ее знобило, руки и ноги были ледяными как сосульки. Я растер ее еще раз, но она не согревалась. Оставалось только одно. Я залез под одеяло, и накрыл ее своим разгоряченным телом. Это немного помогло, она начала приходить в себя. — Обними меня, Джеймс! — попросила она. — Ты итак вся в моих объятиях, Алисия. Ты моя, — со страстью накрыл ее губы. Ее руки сомкнулись на моей спине, она еще сильнее прижимала меня к себе и так же страстно отвечала на поцелуй. — Люби меня, Джеймс! — выдохнула и прижалась губами к моей груди. Моя скромная девочка оказалась такой страстной и чувственной. Она ласкала, отвечала на мои ласки, просила еще. Ее тело заводило меня, разжигая ненасытное желание. Желание обладать им. Этим хрупким, утонченном и ароматным телом. Моя девочка отдалась мне. Своему, как оказалось, первому и теперь уже единственному мужчине. Я не отдам ее никому. Никогда не думал, что самый потрясный, самый незабываемый секс произойдёт в убогой хижине на краю земли. Нет, это был не секс! Это - любовь! Мы занимались любовью. Страстной, необузданной, сжигающей дотла и вновь воскресающей любовью. Да, с этими Уолшами я прокололся два раза. И если первый раз я хочу забыть как кошмарный сон. То второй - будет моей явью, моей новой жизнью. Выберемся отсюда, заберу ее к себе, никуда не отпущу. **** Алисия — Алисия, проснись, — голос Холта разбудил меня. Я открыла глаза и увидела его, одетого во всю свою одежду. Мой жар спал, состояние казалось намного лучшим, чем было прежде, но голова была все еще каменной, а тело все ломило. До моих ушей начал доноситься знакомый гул - звук пропеллера. — Я уже пустил сигнальную ракету, они заметили нас, — ответил Холт, на мой радостный взгляд. — Тебе надо одеться. Он протянул мне мою одежду и даже хотел помочь в этом деле. — Я сама, отвернись! — Как скажешь, — послышался обиженный и недоумевающий тон. Интересный. Думал, я позволю ему разглядывать себя? То, что он уже видел меня голой, не означает, что стыду можно сказать «прощай». Когда за дверью послышались голоса, я была уже готова покинуть хижину. Почти. Холт встречал их снаружи. Я встала, потянулась за ботинками и тут перед глазами все поплыло, а дальше темнота. Я очнулась уже в реанимации. Вокруг мертвая тишина, лишь сигналы и прочие звуки медицинского оборудования. По надписи на инвентаре, поняла, что уже в Торонто. Я практически не приходила в себя всю дорогу до больницы. И не ощутила, как пролетела такое немалое расстояние. В реанимации я постоянно спала. Когда просыпалась, меня чем-то кормили, но все обратно просилось наружу. Капельницы сменяли одну за другой, на лице маска, на тыльной стороне ладони катетер, а на пальце пульсоксиметр и еще прочие датчики. На экране вижу свое давление, довольно низкое, пульс в норме, сатурация ниже 90. Даже без заключения врача, который появился через несколько минут, я поняла - у меня пневмония. А Доктор Оливия Билл, пояснила «обширная, двусторонняя, бактериальная» и деликатно заявила, что вернулась я не только из леса, но и из того света. Рассказала какую терапию уже провели, какая еще предстоит. А еще реабилитация. Отца конечно же допустили ко мне. Бедный папа место себе не находил. Он плакал, винил себя во всём произошедшем, просил прощения. Его доброе сердце разрывалось от боли и пережитого страха. В палату перевели лишь неделю спустя. Она оказалась для особых клиентов, так сказать VIP. Состояла из двух комнат со стеклянной перегородкой между ними и большим санузлом. Одна комната непосредственно для больного, другая для его посетителей. И та, другая, была просто завалена букетами. — Вчера весь день приносили, — улыбнулась медсестра, увидев мой изумленный взгляд в сторону цветов. — Как доктор сообщил вашему отцу, что вас переводят в палату, так и началось. Там и подарки есть. Хотите посмотреть? Я помотала головой, так как выдавить слова оказалось очень сложно. — Ваш парень приходил, — продолжила она тараторить, — каждый день, дежурил у дверей реанимации. Но доктор Билл позволила посещение только вашему отцу. Думаю большая часть цветов и подарков от него. — подмигнула. — Уж телефон точно. Принести вам? Я моргнула в знак согласия и еще раз в знак благодарности, когда она подала мне коробочку, помогла достать и подключить телефон. Новый Айфон с новым номером, в записной книжке которого был всего лишь один контакт «Мой спаситель», оказался в данный момент бесполезным. Изменила «мой спаситель» на «Любовник моей мачехи». Отправлять сообщение было некому, вернее много кому, но разумеется, я не знала ни одного номера наизусть. Девушка подключила ТВ на новостной канал, по которому как раз передавали новости крушения вертолета. Дыхание перехватило, при виде кадров того озера и леса. В повторе показали спасательную операцию. Оказалось, в тот момент, когда я услышала звуки пропеллера, в небе кружили несколько вертолетов. Один из них - как раз этот, папарацци, съемки которого я обозревала. Вот показалась крыша хижины, перед ней высадилась группа спасателей, их встречает мужская фигура, Холта. Далее - кадры из аэропорта Эдмонтона, Холт, укрытый клетчатым пледом, машины медицинской помощи, из одной выталкивают каталку, на которой лежу, понятно дело, я. Холт показался мне нервным и раздраженным. Он о чем-то спорил с медицинским работником. А далее - более свежие кадры. Папарацци подлавливают Холта у гостиницы. Он отказывается от комментарий. Но журналисты не перестают кричать и задавать каверзные вопросы. А он, все такой же гордый, надменный и очень красивый продолжал игнорировать их, пока не скрылся в салоне авто. Ведущий информировал, что детали расследования крушения пока не разглашаются в интересах следствия. Лишь показали кадры с вертолетной базы в Перст Хилл. Так же рассказали о погибшем пилоте, его семье и помощи ей, которую уже оказали к данному моменту. Информация, которой я была лишена все это время, потоком полилась на мою голову. Все мое внимание было приковано к телевизору, что я и не заметила, как рядом с кроватью появилась огромная фигура самого мистера «Мой спаситель». Глава 11 Алисия Правду же говорила мадам Бенуа, дьяволы не болеют. В моем полуобморочном сознании он показался, еще более высоким и широким в плечах, еще более красивым и притягательным. Холт просто излучал силу, здоровье и красоту. — Привет, Синеглазка! — аккуратно склонившись, прошептал он и нежно поцеловал в губы. Заряд тока в миллион ампер просто ударной волной прошёлся по моему полу живому телу и сделал то, чего не могли добиться все эти капельницы, уколы и прочая терапия. Сердце забилось ускоренным темпом, а легкие расширились, требуя воздуха. Эти теплые и влажные губы вдохнули в меня жизнь, возродили ее. И это только от легкого, неглубокого поцелуя. В глазах Холта не осталось и следа от прежней похоти, лишь нежность и доброта. Его некогда холодный взгляд, стал теплее и милее всего моему сердцу. Я потянулась как за глотком воздуха и сама впилась в эти желанные губы. Мой язык начал требовать новой и большей дозы живительного заряда и он получал ее. Все мое нутро оживало и парило. Приятный аромат мужского парфюма заставило парить и сознание. Глухое покашливание донеслось до наших ушей и заставило оторваться друг от друга. В дверях палаты стояли отец и тётя Элиза. Сегодня день моего полного воскрешения. Родное лицо тёти вызвало неописуемую радость в моей душе. С взволнованным видом она бросилась ко мне, обнимая и целуя все мое лицо. — Девочка моя, ненаглядная! Как же ты нас напугала, — она всхлипывала от плача. — Ну, полно, Элиза! Она жива, и обязательно поправится — успокаивал ее отец. — Джеймс, я провожу тебя, — обратился он к Холту и оба вышли из палаты. — Я только вчера прилетела, твой отец даже не удосужился позвонить мне и сообщить, — обиженно начала свой разговор тетя. — Случайно узнала из новостей. Я, конечно, ему все высказала, когда приехала. Всю твою жизнь ему пересказала. Чтобы он как отец хоть был в курсе всего. И про эту курицу Меган все ему выложила, — вытерла нос платком, затем продолжила: — Представляешь, он оказывается был не в курсе того, что ты бросила университет и что деньги на обучение так и не поступали. Я просто придушить его готова была, когда он заявил, что всеми твоими финансовыми вопросами занималась Меган. Алисия! — ее глаза расширились и наполнились ужасом. — Что здесь было? Этот человек, — указала рукой на дверь, — тот самый, о котором ты мне рассказывала в детстве. Я его имя хорошо запомнила. Почему ты целовалась с ним?! — Он спас меня, — наконец-то прохрипела я. — Он помог тебе выжить, мы все ему благодарны, но это никак не должно менять твоего отношения к нему. Ты же помнишь, кто он, Алисия? Надо же, именно с ним оказалась в вертолете, — нервно усмехнулась тетя. — Два сапога пара! — возмущенно заявила, имея в виду Холта и Меган. Тетя заявила, что не уедет без меня. Будет рядом, пока я не пройду полную реабилитацию. «Меня нельзя оставлять в лапах всех этих монстров» к которым она относила и отца. Отец вернулся минут через 20, немного возбужденный и встревоженный, но всячески старался не подавать виду. А потом началась словесная битва двух родных мне людей. Они бы так и спорили до утра, если бы не медсестра Хелен, которая во время подошла и вежливо попросила покинуть палату. — Откуда у тебя телефон? — отец, уходя, бросил взгляд на край кровати. — Подарок от Холта. — Ну молодец, сейчас начнутся звонки с работы, от друзей и т.д. А тебе нужен абсолютный покой! — он схватил его и положил в карман. — Эндрю, дай его мне, — потянула руку тетя. — Ты не знаком с ее коллегами и друзьями, а я их всех знаю… — они выходили и продолжали спорить, а я так и не смогла докричаться, чтобы вернуть свой телефон. **** Джеймс — Джеймс, я безмерно тебе благодарен, и в неоплатном долгу перед тобой, — Эндрю начал разговор, как только мы вышли в коридор. — Но как отец, я требую оставить Алисию в покое! Держись от нее подальше! Такое заявление стало ударом под дых. Немного растерявшись, я молчал и ждал объяснений. Оно последовало. — Я не хочу, чтобы рядом с ней был такой как ты! Она не такая, с какими ты привык иметь дело. И я не хочу, чтобы она страдала! — Алисия уже взрослая девушка! — я собрался и решительно настроился отбивать свое право быть рядом с ней. — И должна сама решать с кем ей быть!