Он запал на нее сразу, когда она пришла наниматься в фирму. Через неделю он пригласил ее в ресторан. Между столиками бродил певец с гитарой и пел щемящие французские песни. Андрей дал ему двадцать долларов, и тот спел для Инны «Елисейские Поля». Вечер закончился в ее постели. Он оказался умелым любовником. Вскоре они провели две недели на выставке в Париже. По утрам пили кофе в широченной кровати. Однажды она со смехом сказала ему: «Я стала тебе как жена». Со щемящим сердцем ждала ответа. Он помрачнел и отрубил: «Жена у меня одна». * * * В 16.40 в приемной, где Инна была полновластной хозяйкой, раздался телефонный звонок. — Добрый день, фирма «Нефтепродукт», — заученно ответила Инна. — Здравствуйте, это жена Андрея Ильича. Пауза. Инна лихорадочно пыталась овладеть собой. Жена Андрея звонила в офис впервые. — Его сейчас нет на месте, — сказала Инна предательски дрогнувшим голосом. — Что-то передать? — А он мне не нужен, — со смешком произнесла жена. — Мне нужны вы. — Простите? — Да-да, Инночка, вы. Я жду вас у себя. Дома. — Но… — Андрея Ильича до конца дня не будет. Так что оставьте свой секретариат на девочек и приезжайте. Записывайте адрес… Голос жены звучал магнетически. Инна на секунду лишилась своей воли, словно кролик перед удавом. Не спеша подкрасила перед зеркалом губы. Подумала, не снять ли серьги, подаренные вчера Андреем, но потом решила — пусть остаются. Тогда, если быть последовательной, и костюм, купленный им для нее в Париже, придется снимать. «В чем я тогда поеду? В туфельках и трусиках?» Андрей жил в «сталинском» доме на Кутузовском. Когда-то здесь рядом были прописаны Брежнев и Черненко. Инна поднялась на второй этаж. На лестничной площадке была одна квартира. Она позвонила. На нее уставился «глазок» видеокамеры. Дверь автоматически растворилась. Инна вошла в прихожую. — Проходите сюда, — раздался откуда-то из глубины квартиры тот же магнетический женский голос. Внутренне сжавшись, Инна вошла в огромную гостиную. В ней царил полумрак. На стенах висели картины в золоченых рамах. На журнальном столике дымился свежесваренный кофе. А у столика сидела женщина в инвалидной коляске с замотанными пледом ногами. Поверх пледа лежал револьвер. — Я — Нина Дмитриевна. Садитесь. Я, как видите, не могу встать вам навстречу. Женщина была немолода, но красива черной цыганской красотой. Глубокие, неземные, притягивающие глаза. Они испытующе смотрели на Инну. Инна, как завороженная, села. — Что ж, Андрей Ильич сделал неплохой выбор, — после паузы сказала жена. — Только не надо мне возражать. Я все знаю… — И что дальше? — спросила хриплым от волнения голосом Инна. Свою сумочку она поставила на колени. Открыла ее, запустила туда руку и мяла там, рвала, скручивала свой платок. — Дальше… — задумчиво проговорила Нина Дмитриевна. Повисла пауза. — Вы в русскую рулетку когда-нибудь играли? — вдруг спросила Нина Дмитриевна. — Что? — пересохшими губами переспросила Инна. — Ну, раз не играли, так слышали. Правила просты. Берут револьвер. В револьвере — один патрон. Игроки крутят его по очереди и стреляют каждый себе в висок. Кто убит, тот и проиграл… Что это вы побледнели? Страшно? — Душно у вас… — пробормотала Инна. — Да. Душно… Ну, а я вместо револьвера предлагаю использовать кофе. С цианистым калием. Мы же с вами не гусары… Для женщин цианид как-то больше подходит, верно? — Она усмехнулась. Инна сжалась в кресле. — Сейчас мы возьмем по чашке кофе, — продолжала жена. — В одной из них яд. В какой — я не знаю. Честно не знаю. Вы не знаете тоже. Каждая отхлебнет, и… — Но зачем? — потрясенная, пролепетала Инна. — Все очень просто. Андрей встречается с вами уже два года. Значит, это у него серьезно… Человек он честный и меня никогда — я надеюсь! — сам не бросит. Но и вас не бросает. — Она вздохнула. — Значит, выбирать предстоит нам. Нам с вами. Делить вас с ним я больше не намерена… Поэтому кому-то из нас надо уйти. Я уходить не хочу. Да и не могу уйти. — Нина Дмитриевна усмехнулась. — Но и вы просто так, добровольно, от него не уйдете. Так ведь? Инна молча кивнула. Она нервно сжимала платок в своей сумочке. — Тогда пусть нас рассудит случай, — продолжила Нина Дмитриевна. — Давайте, пейте. — Она взмахнула своим пистолетом. — Или вы предпочитаете револьвер?… Пейте-пейте… Считайте, что это дуэль… Выстрел грянул неожиданно. Пуля попала Нине Дмитриевне прямо в лоб. Инвалидная коляска покачнулась. Ее отбросило назад. Безвольная рука задела столик. Загремела чашка. Разлился кофе. Все было кончено. Инна вытащила из сумочки руку с револьвером. Бок сумочки был пробит. «Хороший выстрел, если учесть, что я била вслепую, — похвалила себя Инна. — Придумала тоже, карга: русская рулетка! Я в такие игры не играю. У меня пистолет заряжен всеми пулями!» * * * Спустя десять минут Инна с объемистой сумкой через плечо уже сбегала по лестнице. «Вы думаете, вы оба мне были нужны? — весело думала она. — Ты думал, Андрей, ты был мне нужен? Все эти твои подарки? Вся эта твоя любовь? Да ведь мне просто надо было попасть в твою квартиру, дурачок!» * * * Это преступление произошло семь лет назад, 23 июня 1993 года. Тогда в квартире нефтяного магната Андрея Р. на Кутузовском проспекте была не только застрелена его супруга Нина Дмитриевна, но и похищена частная коллекция: полотно Рембрандта, семь эскизов Рубенса, два полотна Моне, эскизы Ренуара, три картины Левитана, ювелирные украшения работы Фаберже — всего на сумму около семи миллионов долларов. Преступника до сих пор не нашли. Евгения Михайлова Колька-мент Николай Соколов и Даша Андреева жили в одном районе, учились в одной школе — он на класс старше, — но почти не пересекались. Не разговаривали даже, кроме «привет-пока» при встречах. Никакого отторжения или неприязни, вообще ничего личного, просто они были людьми из разных песочниц. И не по социальному статусу, как это часто бывает, нет, их семьи были одного «среднего класса». Преодолевали похожие трудности, добивались примерно одних и тех же житейских благ, не считали обязательным престижное образование, не стремились к карьерам. Просто жили, зарабатывали на еду, одежду, скромную машину и дачу, растили детей, учили их быть такими же, как родители. А Даша и Коля росли людьми из параллельных миров по взглядам, интересам, даже эмоциям. После школы Даша окончила медицинское училище, устроилась на работу медсестрой в диагностический центр недалеко от дома. Николай, у которого были проблемы практически со всеми предметами в школе, поступил в школу полиции, тоже недалеко от дома, а затем явился соседям и знакомым уже в форме, с погонами сержанта и в должности помощника участкового микрорайона. Тут-то сначала местные мальчишки, а затем и все остальные соседи присвоили ему почетное звание «Колька-мент». Ничего обидного, просто для краткости. Говорили друг другу: «А ты попроси Кольку-мента, пусть поможет» или «Вот идет Колька-мент. Скажи ему, что у вас ночью кто-то сверлит дома».