– Хочешь сказать – это тоже печальные песенки? – Разве у тебя Элтон Джон не вызывает в памяти «Your Song» из «Мулен Руж»? Лукас сдвинул брови. – А это разве не… Я медленно повернулась к нему и одарила пронзительным взглядом. – Разве это не прекрасная, хотя и душераздирающая история, хотел сказать ты? Именно так. Пластинка легла обратно на полку. Лукас усмехнулся и что-то произнес по-испански. Я, как всегда, не поняла ни слова, однако виду не подала. Мы снова начали копаться в дисках, и тут меня осенило. – Я ведь рассказала тебе о своем первом поцелуе. Жду твою историю. Справедливо? Уголки его губ приподнялись кверху. – Ну, у меня опыт не столь примечательный. Даже не могу сказать – хороший или плохой. – Ну, выбери случай из первого десятка. Ты должен мне поведать нечто ошеломляющее. – М-м… Был один эпизод, – склонил голову к плечу Лукас. – Правда, не настолько запоминающийся, как у тебя. – Все равно хочу послушать. Лукас думал долго. Я уж решила – рассчитывать не на что, и тут он заговорил: – Это рассказ о вечере, когда мне не удалось потерять невинность. Я замерла с отвалившейся челюстью, не успев вытащить очередной диск. Хотела что-то ответить, но слова застряли в горле. Неужели это значит, что он… Нет-нет, не может быть. Невозможно! Невозможно, и все тут. Лукас засмеялся, откинув голову. – Жаль, ты не видишь свое лицо! Честное слово, надо сделать фотку на память. Я увидела краем глаза, как он потянулся за смартфоном, и наконец ожила: – Что ты имеешь в виду? Обычное лицо. – Ошибаешься! – Он покачал головой и убрал телефон в карман. – Судя по выразительной гримасе, ты гадала, не девственник ли я. Я нервно оглянулась – никто не слышит? По большей части беспокоилась за Лукаса; впрочем, ему, похоже, было все равно. Он наклонился ко мне и понизил голос: – Я не девственник, Рози. Невинность потерял давным-давно, даже забыл, что это такое. Явно не опасался, что его подслушают, и на шепот перешел вовсе не от стеснения. Господи, как здесь жарко… Или меня бросило в пот от слов Лукаса? Легонько хлопнув его по плечу, я брякнула первое, что пришло в голову: – Вот и молодец! В его глазах блеснула веселая искорка, однако ни улыбки, ни смеха не последовало. Я сосредоточилась на своей задаче и вновь медленно двинулась между стеллажей. – Сказал «а», говори «б». Ты меня заинтриговал. – Ее звали Лорена Наварро, – догнав меня, начал Лукас. – Мы с ней дружили в старших классах. Собственно, больше ни с кем я тогда и не встречался. Я навострила уши и отложила его признание в дальний уголок памяти, а Лукас продолжил: – Родители в те выходные уехали к знакомым в Португалию. Чаро на пять лет меня старше, и ей было чем заняться. Словом, дом оказался в моем полном распоряжении. Стоп, Рози. Какие у тебя причины ревновать к этой самой Лорене? – Наверняка ты заготовил для нее прекрасный букет? Зажег свечи, намазался ароматным маслом для тела? – Маслом? – опешил он. – Некоторые практикуют, – пожала плечами я. – Например, Засранец номер три. Я… – Не продолжай, – буркнул Лукас. – Не хочу больше слышать об этих придурках. Ага. Воспоминание отталкивающее. Лукас поскреб колючий подбородок. – Я в подростковом возрасте особой утонченностью не отличался. Другие были представления о романтике: допустим, попросить бабушку испечь что-нибудь вкусненькое или купить девушке ее любимых мишек Гамми. – Повезло Лорене Наварро, – буркнула я. – Ну вот, я взял напрокат диск с фильмом, выставил на стол тортик, рядом положил мишек. Сел поближе к Лорене. К тому моменту, когда пошли титры, часть нашей одежды уже валялась на полу. Я серьезно взялся за дело. – Он хмыкнул. – Ну, во всяком случае тогда, в семнадцать лет, мне так казалось. Я затаила дыхание, пытаясь представить в уме описанную Лукасом сценку. Он же широко и вовсе не смущенно скалился. – Встал на колени, устроился между ног Лорены и… В общем, пытался показать себя с самой лучшей стороны. Мне было важно, чтобы она получила удовольствие. – Лукас выразительно кивнул, и я немедленно поняла, что он имеет в виду. – Дальше помню только одно: как меня выводят из дома за ухо. Черт его знает, откуда взялись мама с бабушкой… В общем, они были в ярости. Я невольно прижала ладошку ко рту. Честное слово, сдерживалась изо всех сил – и все же захохотала. – Смейся, смейся… Бабушка заявила, что больше ничего для меня печь не будет. – Он покачал головой. – На следующий день швырнула мне в лицо фартук, уселась в кресло и гоняла меня по кухне до тех пор, пока я сам не испек свой первый шедевр. – Ну, хоть какая-то вишенка на торте, – серьезно заметила я. Лукас задумчиво посмотрел на меня и вдруг от души рассмеялся. Я испытала восторг – неужели наконец выдала что-то остроумное? И уже без горечи в голосе, предположила: – Наверняка Лорена была счастлива получить собственноручно изготовленный поклонником торт. – Для нее я никогда ничего не пек, – отмахнулся он. – Почему же? Она перестала с тобой встречаться? – Да нет, в итоге сменила гнев на милость, – пожал плечами Лукас и слегка нагнулся, уставившись мне в лицо, – но я не надеваю кухонный фартук для кого попало. Я посмотрела в его шоколадные глаза, и в груди поднялась теплая волна. Затопила меня изнутри. – Правда? – спросила я, дыша мелко и прерывисто. А для меня-то надевает! На вопрос он не ответил, зато заявил: – Не отвлекайся, Рози. Займись делом. Две обескураживающих истории – а наша музыка так и не выбрана. Глава двенадцатая. Лукас – Это разве не музыка из фильма? – спросил я по пути домой. Рози фыркнула, разглядывая конверт пластинки. – Вроде того, только она совсем… другая.