– Вовсе не нужно описывать свои действия, Лукас, – выдохнула Рози. – Просто возьми и сделай. Ее нетерпение заставило меня улыбнуться, однако к моменту, когда я расстегнул пуговку, улыбка с моего лица сошла. Стиснув зубы, я занялся замочком: с трудом повел его ползунок вниз, убеждая себя, что ткань толстая и тяжелая, потому молния и расстегивается туго. На самом деле у меня просто одеревенели пальцы. Сделал глубокий вдох, подергал замок, обнажая дюйм за дюймом гладкую розовую кожу, и мой пульс словно сошел с ума. Руки так и чесались отвернуть ткань и коснуться спины девушки. Интересно, теплая она или прохладная? Вздрогнет ли Рози, если я проведу по ее коже ладонью? Между нами повисло напряженное молчание, которое нарушал лишь тихий шелест расходящейся молнии. Я сделал еще одно движение и увидел то, к чему готов не был совершенно: край черных кружевных трусиков. Кровь вскипела и побежала от головы вниз под таким напором, что, пожалуй, я попаду в весьма неловкую ситуацию, если кто-то зайдет в туалетную комнату. – Лукас… – А? – выдохнул я. – По-моему, – хрипло сказала Рози и на миг примолкла. – По-моему, дальше я сама справлюсь. Не успел я ответить, как она прошла внутрь, оставив меня перед закрытой дверью. Ч-черт… Вряд ли мне скоро удастся забыть ее черное кружевное белье. – О боже, нет, – застонала девушка. – Я мокрая насквозь. Мокрая. Она мокрая… Я издал невнятный звук. – Можешь передать несколько полотенец? – через секунду попросила Рози. – Просунь их под дверцу, пожалуйста. – Конечно, соседка. Мы соседи, просто соседи по квартире, помнишь, Лукас? – Вот, – пробормотал я, выполнив ее просьбу. – Спасибо. Она забрала полотенца и через пару секунд перекинула платье через верх кабинки. Я зажмурился, пытаясь собрать остатки воли. Нельзя думать о том, что означает повешенное на дверцу платье. То есть Рози сейчас практически голая – в одних трусиках. Голая и мокрая. – Лукас… – Да? – откашлявшись, откликнулся я. – Попробуй просушить его феном. Пару минут, дольше, наверное, не надо. – Она сделала паузу. – А я пока приведу себя в порядок. Я включил фен и направил на платье поток горячего воздуха. Все-таки повод отвлечься от диких, неподобающих мыслей. – Получается? – подала голос Рози. Платье не сохло. Точнее, процесс шел очень медленно. Ткань была и правда тяжелой, и влага из нее уходила неохотно. – Все еще мокрое. – Делать нечего, наверное, придется надеть так. По-моему, лучше не будет. Мы здесь сидим уже чуть не полчаса. Я вернулся к кабинке, держа платье на вытянутых руках. И, разумеется, именно в этот миг кто-то решил посетить туалет. Дама в костюме неизвестного мне супергероя… На лбу, похоже, фальшивые рожки. – Привет, – вежливо кивнул я. – Пожалуйста, не обращайте на меня внимания. Я просто… Не успел я опомниться, как меня втянули в кабинку. Дверца захлопнулась, и я закрыл глаза. – Зачем ты вообще вступил с ней в разговор? – шепнула Рози. – Стараюсь быть корректным, Ро, – объяснил я, отвернувшись к дверце – спиной к девушке. Так, на всякий случай. – Бабушка всегда говорила, что хорошие манеры и улыбка помогут многого добиться в жизни. Можешь не завидовать. – Я и не завидую, – фыркнула она. – Где платье? Не поворачиваясь – ни на секунду не забывал, в каком виде стоит Рози, – я перебросил платье через плечо. – Вот. Врать не буду – по-моему, тебе не захочется его надевать. – Проклятье, – простонала Рози. Меня одолело искушение обернуться и заверить, что все образуется, успокоить, но я не мог. Не должен был оборачиваться. Точно не в тот момент, когда она почти голая. – Накинь мою рубашку. И фрак. По длине будет самое то. – И… и все? Лукас, не пытайся себе представить ее в подобном наряде… И все же, несмотря на внутренний голос, образ девушки в моей одежде, с голыми мокрыми ногами встал перед глазами с такой четкостью, что я с великим трудом выдавил: – Ну да. Я вовсе не стесняюсь ходить без рубашки, ты ведь знаешь. А потом, у меня останется жилетка. Рози молчала. – Надень, – уговаривал ее я. – Выведу тебя отсюда по-тихому, и отправимся домой. Она вздохнула; я ощутил затылком теплое дыхание. Потом ее голова уткнулась мне между лопаток. – Домой… Бал для нас кончился. Вечер испорчен… В ее голосе звучало такое разочарование, что у меня в груди все перевернулось. Не задумываясь о причинах, заставлявших меня стоять лицом к дверце, я обернулся и, обняв девушку, прижал ее к груди. Ее кожа была теплой и липкой от высохшего на теле напитка. Я зажмурился еще плотнее и уперся подбородком в макушку Рози. – Мне очень жаль, Ро. Хочешь, сделаю тебе попкорн? С карамелью и солью, как ты любишь. Потом посмотрим какую-нибудь страшную киношку. Бал закончился, а вечер – нет. Ее руки оказались зажаты между нашими телами, и Рози, пошевелившись, положила ладошки мне на грудь. О, как мне хотелось, чтобы она обняла меня за шею… Девушка издала невнятный звук, приглушенный моим фраком. Я сделал попытку выпустить ее из объятий, однако она вцепилась в мой жилет и удержала меня на месте. – Ты… – Она прерывисто выдохнула, заставив меня нахмуриться. Жаль, что не могу открыть глаза и посмотреть ей в лицо. – Ты невероятный человек, Лукас. Сам не знаешь, какой ты хороший. Я на ощупь передвинул руку чуть ниже – всего на пару дюймов, чтобы не рисковать, – и задержал ладонь под лопатками Рози. – Ты здесь… Поддерживаешь, помогаешь. Вместо того чтобы развлекаться, ты беспокоишься обо мне. Я сдвинул брови. Беспокоюсь? Неужели она думает, что для меня это тяжелая обязанность? Неужели не понимает, что мои порывы совершенно естественны? Что я не могу их контролировать? Ни один из крутившихся на языке вопросов я не задал, – ее голова вдруг ушла в сторону, и мой подбородок повис в воздухе. – Ты правда невероятный – придумал закрыть глаза, чтобы и мельком не увидеть меня в нижнем белье. – Ее голос звучал еле слышно, и я встревожился. – Я ведь тебя даже не просила о помощи. – Меня и не нужно просить. Рози задрожала в моих руках. У меня в мозгу словно включился автопилот, и я притянул ее к себе, попытался согреть своим прикосновением. Она почему-то сопротивлялась. – Ты вся дрожишь, – сказал я и не узнал свой голос. Давно он не звучал с таким отчаянием, даже с мольбой. И все же я не стыдился своих чувств, поэтому похлопал ладонью по фраку. – Иди сюда, я тебя согрею. Она не шевельнулась и долго молчала, затем попросила: – Открой глаза, Лукас. – Нет, – мотнул головой я. Рози потянула меня за жилет, и мой пульс пустился вскачь. – Вот об этом я говорила сегодня днем, – продолжила она. – Когда ты заявил, что ушел из дома специально, не хотел мешать мне переодеваться. Не желал наблюдать, как я бегаю по квартире в одном белье. Я все помнил. Именно так и было.