Я кивнула, с трудом сдержавшись, чтобы не выпалить, как его люблю, какой он хороший… Направившись в ванную, я заставила себя успокоиться, иначе сердце разорвалось бы от чувства вины, благодарности и любви. Я постояла под душем, насухо вытерла волосы и, напялив пижаму, открыла дверь ванной. Закутавшийся в одеяло Олли сидел в углу дивана, Лукас – на полу, у другого конца, опираясь спиной о мягкую подушку. Компресс он к колену все-таки приложил. Наши взгляды встретились, и его глаза потеплели. Он пристально изучил мои голые ноги, и тепло сменилось настоящим жаром. Несколько часов назад от подобных взглядов у меня по коже побежали бы мурашки. Такой взгляд вызвал бы у меня надежду на большее, однако сегодня все было по-другому. Я испортила нам вечер и теперь проклинала себя, потому что страдал Лукас по моей вине. – Иди сюда, – похлопал он по подушке дивана. – Я как раз спрашивал у Олли, что будем смотреть. Я вздохнула. – Уже поздно, и… Губы моего соседа сложились в улыбку, и я замолчала. – Нам всем нужно расслабиться, забыть о сегодняшнем дне. Я бы что-нибудь приготовил, но… – Нет-нет, – инстинктивно сделала шаг вперед я. Ни к чему Лукасу торчать у плиты. Пусть сидит. – Никакой готовки. Отдыхай. Он улыбнулся еще шире, и, черт возьми, я не могла не почувствовать облегчения. – Вообще-то он прав, Рози, – подал голос брат. – Вы что же, сговорились против меня? – Вздохнув, я встала прямо перед Лукасом. – Почему бы тебе не перебраться на диван? Там вполне можно вытянуть ногу, места хватит. – Мне и здесь хорошо, – покачал головой он и положил ладонь мне на бедро. Медленно сжал пальцы. Места, где их подушечки касались обнаженной кожи, охватил жар, мгновенно растекшийся по всему телу. Не отнимая руки, Лукас пристально и серьезно посмотрел мне в глаза. – Не заставляй меня подниматься на ноги и переносить тебя на диван, ангел. Садись сама. – Ладно, – уступила я. Боже, что за мужчина… Он удовлетворенно хмыкнул, и его ладонь соскользнула с моего бедра. Я плюхнулась рядом с братом, стараясь не подать виду, как на меня подействовала усмешка Лукаса, а он передвинулся на полу, и его голова оказалась между моих коленок. Придерживая одной рукой компресс, второй он обхватил мою лодыжку. – А вот теперь на полу не просто хорошо, – шепнул Лукас. – Здесь прямо-таки идеально. Я хихикнула, хотя про себя его отругала: говорит небрежно, словно милая сценка для него ничего не значит. Будто я не готова сию минуту соскользнуть с дивана и устроиться у него на коленях… – Горошинка, – окликнул меня брат. – Что, Олли? – обернулась я. – Почему мы приехали к Лине? – Ну, это долгая история. Завтра переезжаю обратно к себе. Лукас тихонько подтолкнул меня головой под колено; моя рука машинально поползла по бедру и остановилась, когда пальцы коснулись мягких волос моего рыцаря. Я запустила пальцы в его шевелюру и рассеянно откинула назад каштановую прядь. – Потом отвезу тебя к папе, – добавила я, с удовольствием наблюдая, как Лукас склонил голову набок, упершись макушкой во внутреннюю сторону моего колена. – Поедем на поезде, а после я вернусь обратно в Нью-Йорк. – Отлично, – покорно согласился брат, и я испытала такое облегчение, что едва не расплакалась. – Пока ты была в душе, я уже извинился перед твоим парнем и тебе скажу: прости, я испортил вам вечер. Лукас, по-прежнему сидевший между моих ног, не отпуская лодыжку, пристроил голову у меня на бедре. Даже не хмыкнул, когда Олли назвал его «моим парнем». Будто так и надо. – Я должен тебе все объяснить, Рози, – продолжил Олли. – Какой же я идиот – втянул тебя в свои поганые дела! Знаешь, если ты пришла бы одна, Джимми… – Но она была со мной, – перебил его Лукас. – Вот в чем серьезная разница. Я не сомневалась – брату стыдно; наверняка сегодняшний вечер он будет вспоминать еще долго. – И все же расскажи свою историю. Олли кивнул и после паузы решился: – Там есть одна девушка, Лекси. С нее вообще-то все и началось. – Брат покачал головой, и я в очередной раз отметила, как он повзрослел. – Мы побились об заклад. Я сказал, что сумею произвести на нее впечатление. Было весело. И деньги неплохие. Оказалось, что тот старый фильм про стриптизеров не врал. – Он горько усмехнулся. – Выступив один раз, я хорошо заработал и на следующий день надумал попробовать еще. Хотя на самом деле ходил в клуб каждый вечер именно из-за Лекси. Присматривал за ней. Я тяжело сглотнула, обдумывая рассказ брата. В голове вертелась сотня вопросов. Задала самый главный: – С ней сейчас все в порядке? Олли кивнул. – Да, мы… Впрочем, неважно. В конце концов мне удалось вытащить ее из беды, поэтому выступать больше я, собственно, и не собирался. – Его лицо омрачилось. – Джимми – правая рука владельца клуба, и ему не понравилось, что я решил уйти. Похоже, публика мои выступления полюбила. Так или иначе, я догадывался: если расскажу тебе о том, чем занимаюсь, то Джимми позволит мне покинуть сцену. Лишнее внимание и неприятности ему ни к чему. И я позвонил, потому что думал только о себе. У меня заныло сердце. – Ох, милый мой! Просить помощи у сестры – вовсе не эгоизм. – Но… ведь в итоге пострадал твой парень. И тебе тоже могло достаться. – В любом случае я не дал бы Рози в обиду, Олли, – заверил Лукас. – Спасибо, – прошептал брат. Дальше он в основном молчал; удивительный самоотверженный мужчина у моих ног тоже притих. Я нежно поглаживала его голову, а он привалился к моей ноге, и я кожей чувствовала, как бьется его сердце. Обычно, дотронувшись до Лукаса, ощущала мурашки по коже, однако теперь начала понимать: прикосновение к тому, кого любишь – не просто физическое наслаждение, а нечто более глубокое. Дело не только в пробегающих между нами чувственных токах, но в спокойствии, умиротворении. Я прочла немало любовных романов и один – нет, почти два – написала сама, а озарило меня только сейчас. Никогда не думала, что, коснувшись мужчины, ощущаешь внутренний свет, и все тревоги и заботы уходят на второй план. Мы долго сидели у телевизора, хотя никто не следил за тем, что происходит на экране. Потом Олли начал похрапывать, и я, наклонившись к Лукасу, шепнула: – Пойдем спать. Встала и протянула ему обе руки. Лукас без возражений принял помощь. Похоже, и его, как Олли, наконец сморило. И снова, как каждый раз, когда я оказывалась в пределах досягаемости, Лукас заключил меня в объятия и прижал к груди на один чудесный, божественный миг. – Ты сегодня была молодцом, Рози. Хм, разве сегодня – или за последнее время – я совершила хоть один правильный поступок? Я покачала головой и двинулась к кровати. – Рози… – тихонько окликнул меня стоящий у дивана Лукас, – если поможешь, наверное, мы вместе сумеем переложить Олли на кровать. – Иди сюда, – прошептала я, откидывая покрывало. Лукас колебался, застыв в нерешительности, и тепло, тлеющее в душе тихим огоньком, растеклось по моей груди. – Оставь его. На кровати сегодня спишь ты. Со мной. Он напрягся. – Лукас Мартин! – твердо, хотя и негромко заявила я. – Если тотчас не ляжешь со мной в кровать – разобьешь мне сердце. А я этого не вынесу. Только не сегодня. Я не шутила. Всего несколько часов назад он меня страстно целовал. Мы не обсуждали сцену на крыше ресторана, однако между нами родилось нечто большое и глубокое. Видимо, эта мысль настолько красноречиво отразилась в моих глазах, что сомнения Лукаса растаяли. Решив не спрашивать в сотый раз, болит ли нога, я легла рядом с ним и натянула одеяло. С удовлетворенным вздохом перекатилась на бок, повернувшись к Лукасу. Он лежал на спине. Посматривал на меня. – Удобно? – Насколько это вообще возможно, ангел. Я сглотнула, изучая его лицо. Что он хочет сказать? Его беспокоит колено? Он сожалеет о нашем сегодняшнем походе, о наших поцелуях? – Мне так грустно, что ты пострадал, Лукас… – Я на миг возненавидела себя, еще не успев произнести следующую фразу, и все же сказала: – Наверное, ужасно так говорить, но я рада, что ты со мной был, несмотря на случившееся. Он покачал головой. – Тебе не в чем себя упрекнуть, Рози. Понятно? – Судя по взгляду, Лукас вроде бы ждал ответа. – Ни за что не позволил бы тебе отправиться туда одной. Ни за что. Я поерзала в постели, придвигаясь ближе.