– Так вот… – Я решила перевести разговор на более безопасную тему. – Подумываю взять колбасных рулетов и отправиться сегодня к папе. Сделаю ему сюрприз, организую второй завтрак. Не желаешь составить мне компанию? К вечеру вернешься обратно. Давай пересечемся на вокзале? Немного помолчав, Олли спросил: – Ты разве не идешь в офис? Сегодня же понедельник. Я поморщилась, проклиная себя за дурацкую ошибку. Что за дура… – Ну да, просто… Технически брат был прав. Другое дело, что ни он, ни отец не знали, что уже полгода мой личный офис находился не в штаб-квартире «Ин-Тех» на Манхэттене. – Я взяла отгул на сегодняшний день. С тех пор, как стала тим-лидером, босс не возражает против гибкого графика. – А, ясно. Моя старшая сестренка теперь сама босс. Он засмеялся. Как я соскучилась по его смеху! Печально, что мне приходится обманывать Олли, а ему – скрывать от меня свои секреты. – Стало быть, карьерный рост приносит некоторые дивиденды? Хочешь вскарабкаться еще выше по служебной лестнице? – Да нет, ничего такого не планирую. Теперь уже точно нет – с этой лестницы полгода как спрыгнула. Я спустила ноги на пол и поднялась с кровати. – Так ты со мной, братец? – Я… Он вдруг замолчал. Ясненько. Сейчас меня обломает. – Пожалуйста, Олли… Хотела тебе кое-что рассказать. Тебе и папе. К тому же отец скучает. Я тебя уже пару месяцев прикрываю, не знаю, чем оправдать твое отсутствие. Давай съездим. – Ладно, – вздохнул он. – Попробую. Уже неплохо. Во всяком случае, появилась надежда. – Сброшу тебе расписание поездов. Можем встретиться прямо на перроне. – Ага, – ответил Олли, и я окончательно приободрилась. – Люблю тебя, Горошинка. Горошинка… Сто лет он меня так не называл. – Я тебя тоже люблю. Положив трубку, я начала собираться. Готовилась покаяться перед человеком, оставшимся с двумя малыми детьми на руках и бравшимся с тех пор за любую работу, лишь бы обеспечить мне и брату достойную жизнь. Папа поднял нас в одиночку после того, как ушла мама. Лишь благодаря его стараниям и воле я закончила колледж, и именно ему была обязана финансовым благополучием, которое принесла мне специальность инженера. Правда, шесть месяцев назад, прервав карьеру, я круто изменила свою жизнь. О господи, господи… Как сообщить такому человеку, что его дочь решила уволиться со стабильной, хорошо оплачиваемой должности? Ведь мы с ним приложили столько усилий! Как признаться, что я погналась за мечтой, суть которой – груды исписанной бумаги? Как сказать мужчине, пожертвовавшему столь многим, что я поступилась карьерой с потрясающими перспективами ради занятия, не гарантирующего твердого дохода? Я не знала, потому тайна и висела надо мной дамокловым мечом многие месяцы. Сегодня сброшу камень с души. Повторяя эти слова как мантру, я начала приводить себя в порядок. Надела первое, что попалось под руку в набитом чемодане, – легкие голубые джинсы и мешковатый бордовый свитер. Как всегда по утрам, безуспешно попыталась укротить шапку темных вьющихся волос и в конце концов просто стянула их в небрежный хвост на макушке. Выйдя из квартиры, наметила план дальнейших действий. Во-первых, приобретем в пекарне О’Брайена колбасных рулетов – любимого папиного лакомства. Это совсем рядом, в Бруклине; от дома идти всего несколько минут. Дождусь, когда папа откусит первый, самый вкусный кусочек, а потом сброшу свою бомбу. А что, отличный план. Во всяком случае, я себя в этом настойчиво убеждала, пока шла к пекарне и делала заказ. Вышла со взяткой, призванной задобрить отца, и, ступив на тротуар, едва не споткнулась от неожиданности, мельком глянув в окно закусочной на другой стороне дороги. Прищурилась, бросила второй взгляд, затем третий. Наверное, стояла в оцепенении не меньше минуты. Да и как иначе? В закусочной сидел Лукас – прямо у окошка. Волосы растрепаны, сильные руки скрещены на груди… Красивый рот, который складывался вчера в такую обаятельную улыбку, открыт; голова запрокинута на спинку стула. Вчерашний наряд Лукас не сменил. Нет-нет, я, наверное, обозналась. Его просто не может здесь быть! Не может Лукас спать в этом заведении, за столом, на котором стоят пустая чашка и грязная тарелка. Он ведь ночевал в отеле, так? Разве что… Не успев додумать, я невольно шагнула на дорогу и направилась к закусочной, а в голове маячил жирный знак вопроса. Лукас провел ночь в кафешке? Но зачем? Почему не взял номер в гостинице? Я переступила порог и подошла к столику у окна, придерживая под мышкой теплый пакет с выпечкой. Изучила своего вчерашнего гостя, отметив мешки под глазами и мятую одежду. И, похоже… Да, точно: из уголка рта сползает ниточка слюны. – Лукас… – прошептала я. Он не шевельнулся. Не слышит… Откашлявшись, я наклонилась через стол и повторила: – Лукас! Вина и тревога смешались в моем сердце, и я уж совсем собралась его потрясти, получить внятный ответ и принести очередной миллион извинений. Вряд ли человек решит прикорнуть в закусочной – разве что по крайней необходимости. Как я могла позволить ему уйти в ночь? Я нерешительно вытянула руку и коснулась его плеча. – Эй… Слегка встряхнула, стараясь не думать о теплом мускулистом теле под толстовкой. – Лукас, проснись… Бесполезно. Господи, спит как убитый. Ну что ж, пожалуй, больше ничего не остается. – Просыпайся! – гаркнула я. Лукас захлопнул рот и открыл один глаз. Недоуменно воззрился на меня, затем расслабился и сонно улыбнулся. – Рози, – хрипло пробормотал он. – Это действительно ты или я уже на небесах? Глава четвертая. Лукас Я просто идиот. Сонный идиот. Это действительно ты, или я уже на небесах? Серьезно, Лукас? Боже правый… Еще не совсем проснувшись, я пожалел о своей шутке. Поздно. Банальная, плоская и никчемная острота уже слетела с моих губ, хотя я еще толком не понял, что произошло. Хотя нет. Я был поражен. Открыл глаз – а рядом Рози, лучшая подружка Лины. Та самая девушка, которая очаровала семью Мартин. Личико в форме сердечка, нежные черты, пухлые губы, колдовские зеленые глаза… Дремлющий мозг изо всех сил пытался определить, сон это или явь. Надо же, какую чушь несет язык, когда сознание его не контролирует… – Э-э-э… что? – пробормотала Рози, а я пристыженно молчал. – Ты в порядке? – добавила она, выгнув бровь. Вопрос года. Разлепив второй глаз, я потряс головой и, надеюсь, непринужденно ответил: – Просто у тебя из-за спины светит солнце. – Я ткнул пальцем в окно. – Показалось, что ты стоишь с нимбом вокруг головы. Рози поморгала и отозвалась: – О, спасибо… Я потянулся. Закостеневшие мышцы спины заныли. Сколько часов я провел на стуле? Надо было хоть разок-другой за ночь встать и размяться… Итак, Рози меня нашла. Забавная у нее гримаска. Хмурится – значит, обеспокоена и даже немного зла.