– Умрет? – Она скривила губы. – Знаешь, сколько раз мы пытались избавиться от него? Еще до того, как ты родился. Даже до того, как родились твои родители. Самые лучшие из нас сложили головы в этих попытках. И ты, глупый мальчишка, ты думаешь, что сумеешь только потому, что Тьма якобы любит тебя? Я поторопилась сказать, что ты изменился. Внешне да, но внутренне все тот же дерзкий щенок со слишком большим самомнением. – Я выжил, – перебил он ее. – Что? – Единственный из всех учеников Пеларе – выжил. Единственный из всего Трира, когда пришла Синяя чума, – выжил. Голод после чумы, хаос, мародерство – выжил. Когда придет время убить Аларика Неркаса, я не сложу голову, как ваши прежние союзники. Я выживу. А он нет. Какую бы награду ни предложил за мою голову Неркас, его собственная голова стоит дороже. Отделенная от тела, естественно. Эвита долго смотрела на него, потом жестом велела Арону сесть, а сама опустилась в стоящее напротив кресло. – Ты так уверен в себе, – сказала бесцветным голосом. – Хорошо. Помоги мне в одном деле, и я, возможно, даже поверю, что у тебя есть шанс против Неркаса. Арон вежливо склонил голову, ожидая продолжения. – Каждые тридцать семь лет, восемь месяцев и двадцать три дня Серая Госпожа празднует Аксис. Ты, полагаю, слышал об этом. Небольшое, можно сказать, семейное торжество, куда приглашены только ее самые верные слуги. – Голос Эвиты звучал по-деловому сухо. Аксис – одна ночь, когда Смерть во плоти навещает человеческий мир. Ночь, когда ни один имперец в здравом уме не выйдет из своего жилища – потому что те, кто выходят, назад обычно не возвращаются. Конечно, Арон слышал об этом дне, только мало кто, даже среди Темных, считал его праздником. – И в каждый Аксис мы, ее служители, стремимся порадовать нашу Госпожу дарами. Ты уверен, что сможешь убить Великого мага. Ты, должно быть, так умен… Подскажи мне, мальчик, идею особого дара для нашей богини. Что может понравиться Смерти? «Думай хорошо, мальчик, – говорил взгляд некромантки, – очень хорошо. Потому что, если твоя идея мне не понравится, Аларик Неркас получит твою голову, а я – обещанную награду». Глава 9 Арон Тонгил (Прежний) 16 лет назад Дар для самой Смерти… – Я прошу госпожу снизойти к моему невежеству, но как скоро наступит следующий Аксис? – Через девяносто две ночи, – отозвалась некромантка сухо. Арон благодарно кивнул и прикрыл глаза, вспоминая все, что знал о Серой Госпоже и ее празднике… Люди боялись и ненавидели Аксис еще и оттого, что даже до его начала происходили события, которые – теперь Арон понимал – были подобными дарами. Вспышки смертельных эпидемий. Восставшие мертвецы, гуляющие по улицам городов. Поднявшиеся со дна морей корабли с мертвыми экипажами, превращенными в монстров. Засухи в дождливый сезон. Священные места, сожженные и разграбленные. Слуги Смерти старались ублажить свою Госпожу как могли. Но все это уже было. Уже было… Прошла минута, вторая. Началась и закончилась третья. Эвита ждала. – Мне доводилось слышать, что Серая Госпожа ценит хорошую шутку, – сказал Арон наконец. – Так ли это? – О да, – согласилась некромантка, – но мало кто из смертных способен разделить с Госпожой ее особое… чувство юмора. У Арона мелькнула мысль, что, пожалуй, о его собственном чувстве юмора можно было сказать то же самое. – На Крае, в самом главном, самом почитаемом храме бога Солнца, хранится последняя существующая реплика Каира Солнечного, снятая с него в возрасте двадцати одного года, – начал он размеренно. – Поклониться этой реплике приходят верные слуги Солнечного как со всей империи, так и из соседних стран. А храм охраняется лучше, чем императорская сокровищница. Если верить этой реплике, у Каира Солнечного были темные, слегка вьющиеся волосы, серые глаза и правильные черты лица. – К чему ты ведешь? – Эвита чуть нахмурилась. – Все просто, госпожа. Я предлагаю позволить шпионам Светлейшего жреца Таидо Рукури узнать, что в честь приближающегося Аксиса зловещие темные силы готовятся сжечь прекраснейший храм на Крае со всем его содержимым. Что злодеи нашли способ преодолеть все наложенные защиты. Что все уже готово. Храм – это всего лишь камни и фрески, но реплика уникальна. Бесценна. Верховный жрец Солнечного побоится оставить ее в храме. – Ты предлагаешь уничтожить реплику во время перевозки, когда она лишится защиты храма? – задумчиво произнесла Эвита. – Не совсем. В том, чтобы просто уничтожить реплику, нет изящества. Нет шутки, которую могла бы оценить Серая Госпожа. Я предлагаю подменить эту реплику на другую, а оригинал… Ему тоже можно будет найти должное применение. – И в чем будет заключаться соль шутки? Арон позволил себе улыбнуться – едва, самыми уголками губ. Поднялся на ноги, прижал кулак к сердцу, а потом открыл ладонь в том самом старинном благословляющем жесте, который можно было видеть на многих фресках в самых разных храмах Солнечного, фресках, срисованных с единственной оригинальной реплики. Открыл ладонь и заставил себя изменить выражение лица. Спрятал весь холод и тлеющую под ним злость и ненависть глубоко внутри, а вместо них призвал всю любовь, которую он когда-либо испытывал, всю способность прощать – которой было куда меньше, чем любви, и всю доброту, которая в нем еще оставалась. Мгновение, второе, третье. В глазах Эвиты мелькнуло редкое для нее чувство – растерянность. Четвертое мгновение, пятое. Арон опустил руку, придал своему лицу привычное выражение и проговорил, вновь усаживаясь в кресло: – Вместо того чтобы молиться аватару своего бога, все жрецы Солнечного, все прихожане, все паломники будут молиться реплике, снятой с Темного мага. Молиться на образ одного из тех, кого они изо дня в день проклинают. Как вы полагаете, госпожа, богиня оценит такую шутку? Эвита молчала долго, изучая его так, словно видела впервые. – Полагаю, – сказала наконец, – полагаю, что такую шутку Серая Госпожа точно оценит. Но разве ты так уж похож на Каира? Арон чуть улыбнулся. – Госпожа, как давно вы были в храме Солнечного? В любом его храме? – Очень давно. – Значит, ваши недавние слова, что я будто сошел с фресок Солнечного, оказались лишь удачной догадкой. Потому что сходство – а я за последние годы побывал в немалом числе храмов и имел возможность сравнивать, – сходство несомненное. Отличия есть, но в мелочах, его верхняя губа была чуть полнее, на носу была небольшая горбинка, его волосы вились сильнее. Но перед снятием реплики все эти детали можно поправить. – Реплика копирует не только внешность, но и чувство магии, – задумчиво сказала Эвита. – Конечно, та, что была снята с Каира тринадцать веков назад, уже потеряла свой Свет, он уходит первым, но твоя Тьма никуда не денется. Хотя, если провести тебя Вратами и сразу после этого снять реплику… – Тьма и Свет уходят первыми, госпожа, а вот стихии остаются куда дольше, – перебил ее Арон подчеркнуто-почтительным тоном. – Каир, как известно, был сильнейшим огневиком. Но чувство магии не станет проблемой. Если окажется, что стихийная магия все еще отражается в реплике, я скрою Тьму, но оставлю нужные стихии. – Сможешь? На третьем уровне? – Эвита подняла идеальной формы брови. – Смогу. – И Тьма позволит прогнать себя вот так? – Позволит. – Мне нравится твоя идея. Я дам тебе людей и средства, необходимые для подготовки этой шутки. Если все удастся, останешься жив и приобретешь сильного союзника. – Некромантка поднялась, пошла к выходу. Уже стоя в дверном проеме, обернулась к нему. – Если же нет… – и вышла, оставив угрозу висеть в воздухе. Арон смотрел ей вслед, чувствуя, как гнев, тщательно сдерживаемый в течение разговора, стягивает кожу на скулах, кривит его губы в злой усмешке. За всю его жизнь по пальцам одной руки можно было пересчитать людей, которых он любил и уважал настолько, что готов был стерпеть от них даже угрозы, не желая сломать им шею. Но все эти люди были мертвы. Да, он подготовит шутку в подарок для Серой Госпожи. Да, он сделает все, чтобы превратить некромантку в своего верного союзника. Но ни их первую встречу шесть лет назад, ни этот разговор он не забудет. Реплика получилась идеальной, похожей на оригинал как две капли воды. По крайней мере, так казалось другим людям. Но Арон разницу ощущал – где-то глубоко, даже не на уровне Дара, а в своей крови, плоти и костях. Будто бы эта реплика, сделанная одним очень талантливым и очень бедным Светлым магом, до сих пор оставалась связанной с ним. – От художника ты, надеюсь, избавился? – Эвита по второму кругу обходила реплики, разглядывая, сравнивая. У них была еще половина часа до того, как реплику, снятую с Арона, нужно будет поместить на место оригинала, и Эвита пожелала – собственно, потребовала – посмотреть на то, что получилось. Для неодаренных любая реплика выглядела как статуя в человеческий рост, раскрашенная так, чтобы полностью соответствовать внешнему виду человека. Но маги и жрецы видели исходящее от реплики сияние, подобное эррэ. Создавать реплики было особым, очень редким видом искусства, обычно удающимся только Светлым, и магов, способных на такое, высоко ценили. Но не тогда, когда этим Светлым магам приходило в голову завести роман с Темной магичкой, а потом и вовсе сочетаться с ней законным браком и настрогать кучу детишек. – Художник дал клятву молчания в храме Многоликого в присутствии старшего жреца – все, как положено. – А не проще было его просто убить? – Эвита поморщилась. – Проще, но слишком расточительно. – Арон пожал плечами. – Светлый ренегат – это редкость, им не стоит разбрасываться. Эвита качнула головой, но спорить не стала. – У тебя оказались интересные знакомства, мальчик. Настолько интересные, что ты не задействовал почти никого из моих людей. Светлые маги, поклоняющиеся Многоликому. Речные контрабандисты. Жрецы-отступники. Откуда? – Один маг, два жреца, – скромно уточнил Арон. – И всего лишь пятеро контрабандистов. Это просто, госпожа: у всех у них я еще давно обнаружил две общие черты – они ничего не боятся и очень любят золото. Арон ценил полезных людей, бесстрашных и вместе с тем покупаемых. Предсказуемых. Очень ценил. И было их на самом деле куда больше, чем те восемь человек, которых он использовал для подготовки шутки. – Хм… – Эвита вновь повернулась к репликам. Протянула руку к настоящей, но не коснулась. – Как полагаешь, сколько времени продержится наш обман?