— А ты откуда знаешь? — недовольно отозвался товарищ начальник. — А вот знаю, — проворчал Кантор и замолк, уложив голову на диванную подушечку. Видимо, он, наконец, выдохся и сил ругаться дальше у него не осталось. — Сережку отдай, бард недоделанный. — Да пожалуйста… Вот, бери. Я же не знал… Я ее на память взял… Только не надевай сразу, хоть водкой прополощи, у тебя же ухо разорвано, еще инфекцию занесешь… — Давай мне, я сама прополощу, — протянула ладошку Ольга. — И все-таки, не худо было бы объяснить, в чем дело. На этот раз честно. Кто кому чего поручил и кого о чем просил. — Видишь ли, — вздохнул Пассионарио, опуская сережку в протянутую ладонь. — Кантор просил своего друга и наставника сообщить тебе, если с ним что-то случится. Вот с ним и случилось… Наверное, сама знаешь, раз он здесь. А поскольку мы считали его погибшим, то этот самый друг и наставник послал меня, чтобы я тебе сообщил… Но я не смог. Подумал, что лучше будет солгать… прости, пожалуйста. Я больше не буду обманывать и присваивать чужие произведения. Я действительно услышал эту пьесу в другом мире, и она мне понравилась. А теперь, если желаете, могу исполнить что-нибудь действительно свое, Кантор не даст соврать. — Постой, — приподнял голову Кантор. — Когда это ты бывал в другом мире? Когда потерялся в начале весны? — Нет, вот только что. Дело в том, что я опять… потерялся. Но на этот раз попал в цивилизованное место, где живут люди. — И долго ты там был? — Да дня три… — А кто-нибудь уже знает, что ты нашелся? — Еще нет. Я… видишь ли… я опять крупно поругался с… ну, все с тем же человеком, что и в прошлый раз… Только на этот раз я действительно со всех сторон виноват, и мне стыдно и боязно показываться ему на глаза. Я напился и так с ним поскандалил… — Идиот, кончай выжевываться перед дамами и скорей мотай на базу. Он же там с ума сходит, и опять, наверное, сам себе сочиняет сказку о том, что мы братья. Меня убили, ты потерялся… и бедняга совершенно не имеет понятия, что я жив, а ты нашелся. Совесть у тебя есть? В другой раз споешь, никуда твои слушательницы не денутся. Как ни печально было это сознавать, Кантор был полностью прав. И как ни печально было уходить до того, как общество приступит к дележу шоколадки, уходить все же надо было. Поэтому товарищ Пассионарио не стал спорить, а подхватил гитару и поднялся, намереваясь распрощаться с дамами и все-таки набраться мужества для предстоящей встречи с Амарго. — Ты еще придешь? — с надеждой спросила Ольга, мимоходом поглаживая Кантора по плечу. — Обязательно, — заверил ее Пассионарио. — По крайней мере, пока Кантор здесь, буду забегать иногда. — Я тебе забегу! — отозвался Кантор. — Ты что, еще и с Элмаром хочешь познакомиться? — Отчего же нет? Я давно собирался… Ах, да ты же еще не знаешь, наверное… я тут уже со многими познакомился, пожалуй, только с Элмаром еще не успел… — Считай, что успел, — горестно простонал Кантор. — Удирай отсюда, скорей, прямо сейчас, в библиотеке кто-то есть… Да что ты стоишь, забыл, как телепорт кастуют? — Перестань психовать, тебе нельзя нервничать. Подумаешь, в библиотеке кто-то есть… что с того? Это, наверное, Мафей… — Я его убью! — донесся из библиотеки рев его высочества, полный отчаяния и бессильного гнева. — Тханкварра! Своими руками убью! Без суда и прочих разбирательств! Оторву мерзавцу башку, насажу на кол и поставлю в кабинете в назидание его преемнику! — Элмар, брось теперь разоряться, — не в тон весело ответствовал голос Жака. — Не фиг было подписывать что попало. — Ну вот, опять… — развела руками Ольга. — Что он, интересно, на этот раз подписал? Дверь библиотеки рывком распахнулась и предмет папиного нежного томления вломился в гостиную, на ходу взревывая куда-то в направлении кухни: — Ужинать! Немедленно! И водки! Бездельники! Вслед за ним в дверь проскользнул Жак и резко остановился, заметив гостя. — Опаньки… — ошалело произнес он. — А ты что здесь делаешь? — Я… в гости пришел… — растеряно произнес вождь и идеолог, слегка испуганный таким поведением хозяина. — Я сейчас объясню… Я, вообще-то, уже ухожу… Элмар, заметив, наконец, что в комнате находится посторонний, немедленно прекратил орать и внимательно оглядел гостя с ног до головы. — Прошу прощения… — на полтона ниже проворчал он. — Этот казначей меня окончательно достал… С кем имею честь? — Это… — Начала Азиль, но Жак торопливо ее перебил. — Постой, не надо, я сам скажу. Ладно? Элмар, я тебе потом тихонько на ушко скажу. А ты иди сюда, — он быстро подмигнул и скрылся в библиотеке, поманив с собой невезучего товарища Пассионарио. — Извините, — развел руками так ничего и не понявший вождь и последовал за ним, на прощанье одарив присутствующих своей очаровательной улыбкой и не удержавшись от скромной попытки хоть на расстоянии немного успокоить разгневанного Элмара. Жак тут же закрыл за ним дверь и, ухватив за рукав, поволок в самый дальний угол. — Ты что здесь делаешь? — сердитым шепотом вопросил он. — Как ты здесь оказался? Опять ошибся? — Я к Ольге пришел, — в который раз пояснил Пассионарио. — Амарго мне велел ей сообщить, что Кантора убили… А в чем дело? Что-то не так? — Что-то не так? — издевательски повторил королевский шут. — Во-первых, кто, по-твоему, лежит на диване? — Так я же не знал! Я думал, его правда убили! — Вот недотепа хренов, Амарго с четверга знает, а ты еще нет! Ты что, только сегодня в родной мир добрался? Все это время с зелеными торчками траву курил? Фу, да от тебя до сих пор этой травой штыняет! — Да, только сегодня. А что, Амарго уже знает? Так мне можно не торопиться… — Балда, он же не знает, что ты уже дома! Сейчас же пойди покажись ему, на него смотреть страшно! Не бойся, он ругаться не будет. — Ну ладно, сейчас найду его… Только скажи, как же вы нашли Кантора? И что у тебя в доме случилось? — Он сам нашелся. Он вообще парень самостоятельный до охренения… Я тебе потом все подробно расскажу, что у меня в доме случилось, и про Кантора тоже, и как поживает король, а то ты сейчас и про это спросишь. Найдешь меня через Мафея, где-нибудь спокойно сядем и поговорим. А сейчас поторопись… только сначала знаешь что… продай покрышки. — Какие покрышки? — Одежку вот эту продай. — Тебе? — Папе римскому. Мне, конечно. Зачем они тебе, тебе все равно эту раздолбайку надеть некуда, соратники засмеют. — А тебя? — Я же шут, мне положено одеваться прикольно, чтобы все смеялись. Ну продай, жалко, что ли? — Прямо сейчас? — А ты что, хочешь поносить? Твоя охрана коллективно уписается, как тебя увидит. — А что я, в исподнем отсюда пойду? — Тогда давай меняться. — Да ты в мои штаны не влезешь. — Влезу. — Не влезешь. У тебя задница шире. — Спорим на пять щелбанов, что влезу. — А кто разобьет? — Элмар! — воззвал Жак. — Зайди на минутку! — и, обернувшись к Пассионарио, деловито кивнул: — Раздевайся. — Ну какого тебе надо! — ворчливо рыкнул с порога Элмар и застыл в дверях, уставившись на двух господ без штанов. — Вы что делаете, извращенцы? — Штаны меряем, — пояснил Жак. — Закрой дверь, там же дамы. — А я тут причем? Ширинки вам застегивать? — Да перестань ворчать! Мы тут поспорили, и разбить некому. — Дети малые! — сердито буркнул принц-бастард, подходя ближе. — Ну, давайте. — Спорим, что я влезу в твои штаны, — немедленно объявил Жак. — На пять щелбанов. — Спорим, не влезешь, — азартно возразил Пассионарио, сцепляя руки, как полагалось при споре. Элмар молча разбил, затем напомнил, наблюдая, как Жак втискивается в упомянутые штаны: — Ты, помнится, обещал нас представить. — А, я уже забыл… Я не хотел при девчонках государственные тайны разглашать. Знакомься, это Орландо. — Это?.. — потрясенно переспросил принц-бастард, повторно окидывая взором наследника престола Мистралии. Наследник представил себе, на что он похож в этой раздолбайке, без штанов, непричесанный, с опухшей мордой, и подумал, что Жаку за такие представления неплохо было бы по шее надавать. Да еще этот папа со своей несчастной любовью… Да еще Кантор сейчас еще полчаса будет возмущаться и опять обзывать его вруном и плагиатором… Угадайте с трех раз, что Шелларов кузен о нем подумает? Вот позорище… — Я счастлив с вами познакомиться, — нашел в себе силы улыбнуться он. — Прошу простить мой неуместный наряд… я только что вернулся из другого мира, а там одеваются именно таким несуразным образом… Элмар, видимо, спохватившись и вспомнив о манерах, опустил глаза и протянул новому знакомому свою огромную лапу. — Я тоже очень рад, — затем повернулся к Жаку и ворчливо поинтересовался: — Ты что, затеял все это безобразие со штанами ради интереса влепить щелбана принцу? Так я тебе и на глаз скажу, что ты в них не влезешь. — Влезу, — упрямо заявил Жак. — И вовсе не за этим, я просто хочу купить эти штаны, раздолбайку и кепочку. Меня замучила ностальгия.