Пока сценарная развязка только предречена или предписана родителями, но не принята ребенком, она не имеет силы. Сама церемония принятия сценария обычно обходится без фанфар и торжественных речей, как это происходит во время инаугурации нового президента, но ребенок, по крайней мере, один раз должен отчетливо сказать себе: «Когда вырасту, я буду как мама» (то есть выйду замуж и нарожаю детей), или «Когда вырасту, со мной случится то же, что с папой» (то есть меня убьют на войне), или «Я хотел бы умереть». Пациента следует спросить: «Что вы решили сделать со своей жизнью, когда были маленьким?» Если он даст обычный ответ («Я хотел быть пожарным»), нужно конкретизировать вопрос: «Я имею в виду, кем вы решили закончить свою жизнь». Поскольку решение часто принимается в очень раннем возрасте и пациент этого не помнит, он может не дать требуемого ответа, но о нем можно догадаться из последующих событий его жизни. Б. Запреты В реальной жизни запреты не исполняются по мановению волшебной палочки, а зависят от психологических особенностей человеческого сознания. Совершенно недостаточно сказать: «Не ешь яблок!» или «Не открывай сундук!» Любой марсианин знает, что запрет в такой форме означает вызов. Чтобы запрет прочно укоренился в сознании ребенка, его нужно часто повторять, а за отступления от него наказывать, хотя в отдельных крайних случаях (с жестоко избитыми детьми) достаточно одного раза, чтобы запрет запечатлелся на всю жизнь. Запрет — самый важный элемент сценарного аппарата и варьирует по интенсивности. Поэтому запреты, как и игры, можно классифицировать по степени на первую, вторую и третью. Каждому типу свойственна тенденция производить особый тип личности: Победителя, Непобедителя и Неудачника. (Эти термины подробнее объясняются ниже. Непобедитель — это и не Победитель, и не Неудачник, а человек, который все сводит к равновесию плюсов и минусов.) Запреты первой степени (социально приемлемые и мягкие) — это прямые предписания, подкрепленные одобрением или осуждением («Веди себя прилично и не шуми». «Не хвастай»). С такими запретами можно еще стать Победителем. Запреты второй степени (лживые и жесткие) не диктуются прямо, а внушаются окольным путем, при помощи соблазнительных улыбок и угрожающих гримас. Это лучший способ сформировать Непобедителя («Не говори отцу». «Держи рот на замке»). Запреты третьей степени (очень грубые и жестокие) — бессмысленные стопоры, подкрепленные страхом. Слова превращаются в крики, хмурое выражение лица становится дикой гримасой, а физические наказания бывают очень жестокими. («Или я тебе зубы повыбиваю!») Это самый прямой путь к воспитанию Неудачника. Запреты, как и заключительная развязка, обычно осложняются тем обстоятельством, что у большинства детей два родителя. Так, один родитель может сказать: «Не строй из себя умника», а другой: «Не будь дураком». Такие противоречия ставят ребенка в трудное положение. Но у большинства супругов запреты дополняют друг друга. Например, «Не строй из себя умника!» и «Или я тебе зубы повыбиваю!», что составляет очень печальную комбинацию. Стопоры насаждаются в том нежном возрасте, когда родители кажутся маленькому мальчику или девочке волшебниками. Та часть материнского Я, которая налагает запрет (ее Контролирующий Родитель или Ребенок) в разговорной речи именуются «крестной матерью, феей», если она благожелательна, и «мамой-ведьмой», если нет. В некоторых случаях самым подходящим кажется выражение «Безумный Ребенок матери». Аналогично Контролирующий Отец называется «веселым великаном», «папой-людоедом» или «отцовским Безумным Ребенком» — смотря какое выражение кажется наиболее подходящим. В. «Толчок» Сценарии всякого рода развратников, наркоманов, преступников, игроков и прочих создаются с помощью провокаций или совращения. Для мальчика это сцена из «Одиссеи», где он исполняет роль уходящего Одиссея, а мать — сирены, влекущей его к гибели, или Цирцеи, превращающей его в свинью. Для девочки отец — это Грязный Старик. В раннем возрасте побуждение стать Неудачником может выглядеть так: «Какой он неловкий, ха-ха» или «Какая она у нас неряха, ха-ха». Позже оно формулируется в более специфических насмешках: «Он всегда стукается головой, ха-ха» или «Она всегда теряет штанишки, ха-ха». В подростковом возрасте в ход идут личные транзакции: «Смотри получше, малышка!» (со случайным или сознательным прикосновением), «Выпей немного», «Теперь твой шанс», «Какая разница, выбрасывай все» — и всегда в сопровождении «ха-ха». Толчок — это голос Родителя, нашептывающий Ребенку в самый критический момент: всегда думай о сексе и деньгах, не упускай случая. «Попробуй, малышка. Ну что ты теряешь?» Демон в Родителе, и демон в ответе Ребенка. Потом Родитель быстренько меняет позицию, в результате Ребенок попадает впросак. «Опять ты обделался», — говорит ликующий Родитель, и Ребенок отвечает: «Ха-ха!», улыбаясь так, будто хватанул уксуса. Толчок объясняет появление детей, которых называют трудными, и впервые должен производиться в раннем возрасте. Родитель использует стремление ребенка к близости с ним и превращает его в стремления к чему-либо другому. Как только эта извращенная любовь закрепляется, она превращается в крючок, на который ребенка всегда можно поймать. Г. Электрод Толчок исходит от Ребенка в отце или матери и закрепляется в Родителе ребенка (РРе на рис. 7). Здесь он действует как «положительный» электрод, вызывая автоматическую реакцию. Когда Родитель в его сознании (РРе) нажимает на кнопку, он подпрыгивает, хотят этого остальные части его Я или нет. Он говорит что-нибудь глупое, ведет себя неуклюже, выпивает еще рюмочку или ставит все на следующий забег, ха-ха. Происхождение запретов не так ясно, но они тоже размещены в РРе, где действуют как «отрицательный» электрод. Они не дают человеку делать определенные вещи, например ясно и отчетливо говорить или думать, и не позволяют заходить слишком далеко в сексе или веселье. Многие испытывали внезапное охлаждение на самом пике полового возбуждения или наблюдали улыбку, которая внезапно исчезает, словно кто-то в голове щелкнул тумблером. Из-за подобного воздействия РРе, или Родитель в Ребенке, называется «электродом». Происхождение и действие сценарных запретов Рис. 7 Термин происходит от истории пациента по имени Норвил, который во время бесед в психотерапевтической группе всегда сидел молча и испытывал сильное напряжение. Когда к нему обращались, он отвечал штампованными фразами («Норвил наконец что-то сказал, ха-ха») и снова замолкал. Скоро стало ясно, что это строгий Родитель отца в его голове нажимает на выключатель «Сиди тихо» и кнопку «Говори». Норвил работал в лаборатории, где проводились эксперименты над животными, и его самого поразило сходство между ним и животными с вживленными в мозг электродами. Электрод — серьезное испытание для терапевта. Врач, в союзе со Взрослым пациента, должен нейтрализовать действие электрода, чтобы Ребенок получил разрешение жить свободно и действовать спонтанно, противостоять родительской программе и угрозам родителей, если он их ослушался. Это достаточно трудно, даже когда запреты изложены относительно мягко, но если их произносит ведьма или людоед, лицо которого искажено от гнева, голос пробивает защиту, выстроенную в детском сознании, а рука уже занесена, чтобы ударить ребенка по лицу, требуются огромные терапевтические усилия. Д. «Мешки» и кое-что еще Если ребенок оказался зажат между противоположными запретами, ему остается только один способ в какой-то степени проявить себя. Он принужден давать такой ответ, каким бы неудачным или несоответствующим он ни был. В таких случаях окружающим часто становится ясно, что ребенок отвечает на что-то в собственной голове, а не на внешние обстоятельства, и о таком ребенке говорят, что он «попал в мешок». Если вместе с ним в «мешок» сунули какой-нибудь талант и подкрепили его предписанием добиться развязки Победителя, это превратится в «мешок Победителя». Но большинство людей в «мешках» — Неудачники, поскольку не могут вести себя сообразно ситуации. Человек, вырвавшийся из «мешка» (или «ящика», как его иногда называют), сразу начинает делать то, что всегда хотел. Если он способен приспособиться к жизни и его поведение контролируется рациональностью Взрослого, он может оказаться Победителем, но если он слишком увлекается — кончит Неудачником. В сущности, когда человек вырывается из своего «мешка», начинает действовать предписание относительно развязки его сценария, и именно оно определит, будет ли он вести себя разумно и станет Победителем или переусердствует и станет Неудачником. В некоторых случаях он способен оставить это предписание в «мешке» вместе со всем остальным сценарным аппаратом родителей, и тогда он становится подлинным хозяином самому себе и способен определять собственную судьбу. Но самому пациенту без оценки со стороны трудно решить, кто он такой: бродяга или свободный человек, гневный бунтарь или вообще шизофреник, который из «мешка» попал в бутылку да еще и заткнул за собой пробку. Е. Заповеди «Естественный» Родитель в матери и отце (в отличие от Контролирующего Родителя) до некоторой степени биологически запрограммирован и потому заботится о ребенке и защищает его. Оба родителя, каковы бы ни были их внутренние проблемы, в глубине души желают ребенку добра. Они могут быть необразованными, но как «естественные» родители доброжелательны или, по крайней мере, безвредны. И подталкивают ребенка в том направлении, которое, согласно их видению мира и их представлению о жизни, принесет ему благополучие и успех. Они передают ему обычно полученные от своих родителей заповеди, которые являются воплощением земной уравновешенности. «Работай на совесть!», «Будь хорошей девочкой!», «Экономь деньги!» и «Никогда не опаздывай» — излюбленные заповеди среднего класса. Но у каждой семьи есть и свои особые заповеди. Примеры таких наставлений: «Не ешь крахмал!», «Никогда не садись на унитаз в общественном туалете!» или «Мастурбация истощит твой спинной мозг!» Одна из лучших заповедей такого рода: «Не суди о людях по внешности!», потому что в ней есть что-то от буддизма: использованное символически и буквально, она становится хорошим марсианским способом и может пригодиться в трудных случаях. Поскольку заповеди исходят от Заботливого Родителя, а сценарные запреты — от Контролирующего Родителя или Безумного Ребенка, возникают всякого рода противоречия. Эти противоречия бывают двух типов: внутренние и внешние. Внутренние противоречия исходят от двух различных состояний Я одного родителя. Родитель отца говорит: «Экономь деньги», тогда как его Ребенок подбивает: «Поставь все на этот кон». Если же один родитель говорит: «Экономь деньги», а другой приказывает все спустить в игре, это внешнее противоречие. Сценарные запреты начинают действовать в очень раннем возрасте, тогда как лозунги антисценария приобретают значение гораздо позже. В два года ребенок хорошо понимает запрет: «Не трогай это!», но вряд ли способен понять концепцию «Экономь деньги!», пока не станет подростком и ему не потребуются деньги на покупки. Таким образом, сценарные запреты даются матерью, которая детскому сознанию представляется волшебницей, и имеют могущество и прочность колдовского заклятия; а заповеди он слышит от благожелательной, много работающей домохозяйки и воспринимает их только как совет. Состязание неравное, и сценарные запреты всегда побеждают, если только не вмешаются внешние силы, например, в лице терапевта. Дополнительная трудность состоит в том, что сценарные запреты обычно соответствуют реальной действительности: люди, как отлично известно всякому ребенку, действительно способны совершать нелепые поступки. В то же время антисценарий не полностью опирается на его жизненный опыт: он может и не встретить людей, которые стали счастливы, потому что работали на совесть, вели себя как хорошие девочки и мальчики, экономили деньги, никогда не опаздывали, не ели крахмала, не садились на унитазы в общественных туалетах, принимали слабительное и избегали мастурбации. Различие между сценарием и антисценарием часто помогает объяснить удивление пациента, узнающего со слов терапевта, что его проблемы восходят к детству. «Но ведь когда я учился в школе, у меня все было в порядке», — возражает пациент. Ответ в том, что в школе он следовал антисценарию, а потом произошло что-то, вызвавшее «сценарный прорыв». Но ответ этот поверхностный: он не решает проблему, хотя и помогает искать решение в нужном направлении. Попытка действовать в соответствии с «плохим» сценарием и одновременно с благожелательным антисценарием может привести к очень странному поведению, как у девушки, которой сердитый Родитель отца часто говорил: «Чтоб ты сдохла!», в то время как беспокойный Родитель матери постоянно напоминал, что нужно носить галоши, чтобы не промочить ноги. Прыгнув с моста в реку, она предварительно надела галоши (девушка осталась в живых). Антисценарий определяет стиль жизни человека, а сценарий управляет его судьбой. Если они гармонируют друг с другом, никто не обратит на них внимания, словно они напечатаны петитом на одной из последних полос газеты. Но если они вступают в противоречие, то сразу бросаются в глаза, словно заголовки, набранные аршинными буквами. Так, усердно трудящийся церковный староста может после тридцати лет беспорочной службы кончить жизнь старостой церковного совета или оказаться в тюрьме за растрату церковных средств. Преданная домохозяйка объявляется женщиной года, отмечает золотую свадьбу или прыгает с крыши небоскреба. Вообще кажется, что существует два типа людей: настоящие и искусственные, как обычно говорят дети-цветы. Настоящие люди сами принимают решения, а искусственные ждут подарков судьбы. По поводу «подарков судьбы». Эта теория утверждает, что в детстве каждый ребенок вытаскивает из семейного «мешка» два печенья: одно простое, второе — с фокусом. Простое печенье — это лозунг типа «Работай на совесть!» или «Держись этого!», а печенье с фокусом — это сценарный джокер: «Забудь сделать домашнее задание», «Будь неуклюжим» или «Сгинь!» Если только ребенок не выбросит эти печенья, а съест их, его стиль жизни и его судьба предрешены. Ж. Родительские образцы Чтобы воспитать леди, нужно начинать с бабушки, но чтобы воспитать шизофреника, нужно тоже начинать с бабушки. Зоя (так мы ее назовем) может стать леди, только если мать научит ее всему, что должна знать истинная леди. Очень рано путем подражания, как большинство девочек, она может научиться улыбаться, ходить и сидеть, а позже ее научат одеваться, соглашаться с окружающими и вежливо говорить «нет». Отец кое-что может добавить к этим инструкциям, но чаще мать просто использует его в качестве наглядного пособия. Отец волен давать предписания, но осуществляет контроль за их исполнением мать, а материнский Взрослый помогает их осуществить в жизни. Сценарная схема прекрасной леди по имени Зоя показана на рис. 8. Будет ли Зоя придерживаться этих указаний или в конце концов восстанет против системы и ее ограничений, зависит от ее сценария и ее решений. Ей могут позволять некоторые умеренные отклонения (секс, выпивка), но если она становится чрезмерно активной, является ли это нарушением сценария или ответом на провокацию? В первом случае ее отец скажет (когда вступает марсианин): «Нет, нет, не так лихо!», во втором (тайно, про себя): «Ну, сейчас она покажет свой характер, ха-ха. Моя малышка не ледышка!» Прекрасная леди Рис. 8 С другой стороны, если мать Зои не умеет сидеть прямо, одевается кое-как, если она неженственна и неловка, Зоя, вероятно, будет такой же. Это часто бывает у девочек с шизоидными матерями. То же самое, если мама девочки умерла очень рано и у девочки нет образца, которому она может следовать. «Встаю по утрам, и даже не знаю, что на себя надеть», — сказала одна параноидальная шизофреничка, мать которой умерла, когда девочке было четыре года. В случае с мальчиком сценарий и образец скорее скажется в выборе профессии. Ребенок может сказать: «Когда вырасту, я хочу быть юристом (полицейским, вором), как отец». Но это не всегда осуществляется. Осуществится или нет, зависит от материнского программирования, которое гласит: «Займись (или не займись) чем-нибудь рискованным, сложным, как (или не как) твой отец». Эти, как и большинство сценарных предписаний, относятся не к выбору конкретной профессии, а скорее к особому типу транзакций (в данном случае честных или мошеннических, рискованных или безопасных и т. д.). Но в любом случае предлагает образец именно отец. Сын может, очевидно, пойти против желания матери, избрав профессию по примеру отца. Возможно, это подлинный вызов, или антисценарий. С другой стороны, мать выступает в трех видах: как Родитель, как Взрослый и как Ребенок. И сын выступает против высказанного пожелания материнского Родителя или Взрослого, но в соответствии с невысказанной, но явной радостью ее Ребенка. Предписания начинают действовать, когда сын видит восхищенное внимание и гордую улыбку, с какими мать слушает рассказы отца о его делах. То же самое относится к отцовскому контролю над Зоей. Ее Родитель и Взрослый могут постоянно предупреждать ее об опасности забеременеть, но с детским интересом и удовольствием расспрашивать о беременности одноклассницы. Такой провокации она может поддаться, особенно если мать дает ей образец и сама Зоя зачата вне брака. Иногда схема бывает перевернутой, но обычно контроль исходит от родителя противоположного пола, а образец — от родителя того же пола. В любом случае образец — это путь для осуществления сценарных директив. З. Демон Демон — это шутник в жизни человека и джокер в психотерапии. Как бы тщательно ни составлял свои планы человек, в решающий момент появится демон и расстроит их — со своими вечными ужимками и «ха-ха». И как бы тщательно ни планировал терапевт лечение, решающее слово всегда принадлежит пациенту. В тот момент, когда терапевт считает, что у него на руках четыре туза, пациент вытаскивает джокера, и весь выигрыш достается демону. Пациент весело исчезает, а врач старается понять, что же произошло.