– Почему они тебя ищут? – спросила Анна. Она впервые за все время заговорила с ним на эту тему. – Что ты им сделал, Глеб? – Ничего, Аннушка, – вздохнул он. – В том-то все и дело. – Если не хочешь – не говори, – сказала она без малейшей обиды. – Я тебе все расскажу! – заторопился он, желая исключить малейшие подозрения в неискренности. – Понимаешь, я действительно ничего плохого не сделал. Но, в общем, оказалось, что помимо воли ввязался в сомнительную историю. Мой приятель Сережка Евтухов предложил мне принять участие в экспедиции. Платили очень хорошие деньги, я таких в жизни не видал. В последнее время особенно. То есть обещали очень хорошо заплатить, когда мы вернемся… Конечно, я тогда должен был задуматься: экспедиция плановая, мы так и так туда поедем, зачем еще платить?.. Понимаешь, Аннушка, я свою профессию очень люблю, и мне страшно не хотелось бросать то, чем я намеревался заниматься всю жизнь. Но в институте последние годы вообще ни черта не платили. Наука у нас, как известно, давно закрыта. Чем мы только на хлеб не зарабатывали – смешно вспоминать… А тут – вроде бы настоящее дело, все законно и деньги… Компания, которая этой экспедиций заинтересовалась и помогла нам с оборудованием, тоже вполне солидная… Перед самым отъездом был странный разговор… Нам словно бы дали понять, что ничего искать не требуется. Конечно, мы должны были пройти определенным маршрутом, взять пробы по заранее составленной программе. Но результаты проб их совершенно не интересовали, в этом заключалось самое главное. Понимаешь? – Нет. – Тем, кто готовился спонсировать эти полевые работы, было неважно, есть там сысертскит или нет. Мы должны были только подтвердить данные предыдущей экспедиции. Вот на что нам настойчиво намекали. Вначале я просто не принял это всерьез. В самом деле, если до нас проводилась квалифицированная разведка, все как положено, по полной программе, наша экспедиция действительно только формальность. Ну, обновить сведения, уточнить по мелочам – такое случалось и раньше, ничего необычного. Зачем тратить лишние деньги на полноценный поиск, если и так все уже известно! Глеб взял короткую паузу, чтобы собраться с мыслями. – Но когда мы начали работать, – продолжал он, – то поняли, что и те, старые, данные почти сплошная липа. Там действительно присутствовали следы минералов – только следы! – чтобы говорить о полноценном месторождении, этого совершенно недостаточно. Я бы и сам с удовольствием готов дать хоть какой-то ответ о размерах, содержании, качестве и прочее, нужно еще сезон или два работать полной партией. Причем без всякой гарантии на успех. То есть отчет предыдущей экспедиции был чересчур оптимистичен. А может, намеренно сфальсифицирован – я не знаю. И нас послали туда, чтобы мы это вранье подтвердили. Причем с улыбочкой намекали на это почти в открытую. Я-то, дурак, вначале решил, что они просто так шутят… Ну и обещали огромные премиальные. Истинное положение вещей наших нанимателей не интересовало. Вначале в принципе и нам было на это плевать – мне стыдно тебе в этом признаваться, но это действительно так. Вообще говоря, раньше, при советской власти, такое тоже случалось. Одному начальнику нужно подкрепить правильность своей теории, другому – диссертацию защитить. Третьему – хоть чем-то отчитаться за потраченные средства. Это, конечно, плохо, но большого вреда не приносило: когда приходило время принимать серьезные решения – на государственном уровне, – там начинались совсем другие дела… – Что случилось потом? – Потом… понимаешь, потом в какой-то момент стало просто стыдно. И страшно. До какой же степени мы все опаскудились! К тому же мы осознали, что за чудовищную ложь, которую от нас ждали, нам рано или поздно придется отвечать. И никакие деньги не компенсируют степени ответственности. В общем, мы решили, что ничего фальсифицировать не будем. Отработаем как положено и привезем фактические результаты. А дальше произошло что-то страшное. Нас было пятеро: три геолога и двое рабочих. Этих рабочих мы не сами нашли, они поехали с нами как бы от фирмы… которая заключила договор с институтом. Сергей первым обратил внимание, что ведут они себя странно. А я – я не придавал значения… Сейчас я понимаю, что они все время внимательно следили за нами, и, когда поняли, что мы врать не намерены, связались со своими хозяевами. Глеб прервался и сделал несколько глотков из кружки. – Мы с Сергеем на лодке немного спустились по реке, – продолжил он, – хотели стопроцентно убедиться, что никакой ошибки нет. Как и сысертскита. Третий наш товарищ – Женя Лагошкин работал неподалеку от лагеря. Cысертскита там действительно не обнаружилось, хотя я нашел совсем другое… Но это неважно. Мы с Сергеем разделились, я услышал выстрел, а потом ко мне пришел один из рабочих – Семен – я его увидел сегодня возле вертолета. Он стал в меня стрелять, он хотел меня убить. На мое счастье началась буря, мне удалось от него скрыться и первым прибежать к тому месту, где мы оставили лодку. А дальше я уже плохо помню. Видимо, лодку перевернуло на каком-то пороге, меня выбросило – и все. Потом меня нашел Иван. – Они убили твоих друзей, – сказала Анна. – И теперь хотят убить тебя. – Да. – Глеб понурился. – Все это время я думал об этом, надеялся, что Женя с Сергеем живы, что этот Семен просто свихнулся спьяну… Нет, теперь я понимаю, что все было запланировано с самого начала. Мы не должны были вернуться из экспедиции. Никто из нас. С-сволочи!.. – Не бойся, – тихо сказала Анна и нежно прикоснулась к его волосам. – Они тебя не найдут. Никто тебя не найдет здесь. Они скоро уедут, а если не уедут – мы их прогоним сами… Он потянулся к ней, и она неожиданно горячо и нетерпеливо отозвалась на его ласку, словно ждала ее не сутки, а долгие месяцы. И сам Глеб совсем позабыл об усталости, та усталость совершенно не коснулась этих его сил и возможностей. Они не замечали жесткости и неудобства узкого топчана, покрытого каким-то истертым тряпьем. Терпко пахнущая трава, пучки которой Анна как-то незаметно от Глеба положила в изголовье, будила чувственность. Они любили друг друга, словно в первый раз в жизни, яростно и жадно и, казалось, минули долгие часы, когда они сладко вытянулись наконец друг подле друга. – Спасибо тебе, – пробормотал Глеб, до краев переполненный любовью, нежностью и благодарностью. – Не говори так, – сонно шепнула она в ответ. – Я ничего тебе не дала, кроме того, что и так тебе принадлежит. Давай спать, Глебушка. – Спать, – повторил он. – Спать… – И уснул мгновенно после этих слов. Сон Глеба был настолько крепок, что он не ощущал даже комариных укусов. Впрочем, может, в ту ночь комары по избушке вовсе не летали – попрятались по щелям, напугавшись величайшего накала состоявшейся человеческой любви. * * * После утреннего совещания заместитель начальника управления Гуськов велел Алямову задержаться. Когда за последним из выходивших руководителей отделов закрылась дверь, он спросил Алямова впрямую, без подхода и подготовки: – Что у тебя с «Восток-холдингом»? – Ничего, – совершенно искренне удивился Алямов. – А что у меня с ним может быть? – Сведения в Информационном центре запрашивал? – Да… Ах вот оно что! Догадавшись, Алямов презрительно усмехнулся: – Боже ты мой, неужели они так плотно нас опекают? – А чему ты удивляешься? – оскалился Гуськов. – Ты разве не знаешь какие семьи кормит «Восток-холдинг»? А Радзин – лучший друг и советник по экономическим вопросам. Газеты, брат, читать надо почаще. Поэтому крыша у него – круче не бывает. – Собственно, в чем проблема? – поинтересовался Алямов. – Как раз в этом… Да ты садись, – спохватился Гуськов. Оба они до сих пор оставались стоять. – Мне сегодня знаешь откуда звонили? – Из министерства? – предположил Алямов. – Бери выше. Из администрации. Очень вежливо. По голосу – какой-то пацан, по фамилии… ну, это без разницы. – Почему? – Никогда раньше не слышал, – отмахнулся Гуськов. – Всех холуев запоминать – запоминалки не хватит. Не в том суть… Поздравил с успехами. Естественно, от имени… Спросил, нет ли каких просьб и пожеланий, сказал, что они готовы оказать всемерную помощь. А потом едва я рот раскрыл (ну, хотел хоть пару машин выпросить) очень аккуратно, прямо по-отечески, попросил быть предельно осторожным в вопросах, касающихся интересов государства. – Какого? – спросил Алямов. – Этого он не уточнял, – ухмылкой оценил вопрос Гуськов. – Но про «Восток-холдинг» упомянул конкретно. Мол, все зарубежные враги только ищут возможности скомпрометировать отечественный бизнес в лице его наилучших представителей. Мол, необходимо проявлять политическую тонкость. – Гибкость? – Тонкость, – повторил Гуськов. – Гибкость – это для спины. А тонкость – для политики. А потом он назвал твою фамилию. – Тоже упомянул конкретно? – Не передразнивай, – погрозил пальцем Гуськов. – В том-то все и дело, что конкретно. Сказал, что в случае необходимости нашим сотрудникам, господину Алямову и другим, будет оказана всемерная и всесторонняя помощь. Если в том действительно существует государственная необходимость. – Все? – Нет, конечно. – Гуськов зачем-то вытащил из кармана авторучку, повертел ее, сжал между пальцев на изгиб, словно собираясь сломать, и снова спрятал. – Потом осторожно намекнул насчет моих служебных перспектив. А я так понял, что главным образом он имел в виду перспективы пенсионные. Но это, как бы в уме. Для особо догадливых. – Так: или – или? – В равной степени. Очень осторожно, в надежде на мою понятливость. – Я тоже понятливый, – сказал Алямов. – Приношу свои извинения. – Ладно, брось, – поморщился Гуськов. – А теперь, рассказывай. Кстати, в следующий раз учти: эти новости я должен узнавать от тебя. – Да рассказывать-то, в общем, пока нечего, – пожал Алямов плечами. – Мы Ларика ведем – Ларионова. Потихоньку готовим агентурное дело к реализации. Несколько дней назад он в своей баньке принимал некоего господина Власова. Оказалось – какой-то там директор этого самого «Восток-холдинга». А у нас в баньке Ларионова, как вам известно, есть «кнопка». Разговор у них был исключительно коммерческий – что-то такое насчет инвестиций в разработку Андалинского месторождения. Для нас почти ничего интересного. Андалинское – так Андалинское. Ну, ограбят страну еще немножко, все равно много чего останется. Распечатку разговора, если хотите, могу принести. Но все же порядка ради Линник составил запрос насчет «Холдинга» в Информационный центр. А я, естественно, подписал. Да только там ничего особенного не оказалось, насколько я понял. Перепечатки из газет, сплетни всякие… В общем – мура. Разве что, когда «кнопку» снимем, в УБЭП меморандум передать? – Сведений в Информационном центре, может, и не оказалось, зато стукачей кругом полно, – с гримасой сказал Гуськов. – Вот мне очень интересно, откуда пошла утечка: оттуда, от клерков, или непосредственно от нас? – На наших зря не греши, Сергей Петрович, – спокойно ответил Алямов. – Повода пока нет. Тебе же этот друг из администрации не про баню с Лариком рассказывал, а про мой запрос. – Да я и сам понимаю, – скрыто повинился Гуськов и встал, выпрямился, приобретая вместе с осанкой исключительно официальный вид. – В дальнейшем, майор, прошу это учитывать, – сказал он, высоко вздернув подбородок. – И вообще убедительно прошу, держите меня в курсе. – Яволь, – Алямов ответно вскочил и щелкнул каблуками, хотя получилось плохо, не звонко, совсем не так, как, например, у Штирлица. Видимо, каблуки его не имели необходимого качества. – Ладно, иди работай, – отмахнулся Гуськов и снова, вытащив из кармана несчастную ручку, принялся крутить ее в пальцах, готовя к полному уничтожению. Алямов спустился на свой этаж и зашагал точно посреди коридора мягкой, почти бесшумной походкой. Когда-то, очень давно, одна из его подружек сказала, что в облике Алямова есть что-то кошачье. Алямов воспринял это как комплимент. Ему понравилась мысль, что он немного похож на большую опасную кошку. С тех пор Алямов всегда немного играл сам с собой, изображая эту самую кошку и вырабатывая соответствующую походку. Собственно, особых трудов это ему не составляло. Стройный, гибкий, очень точный в движениях, Алямов действительно напоминал это животное, та его подружка верно подметила сходство. Этот «Восток-холдинг» был Алямову по барабану. Но информация Гуськова его по-человечески задела. Из нее следовало, что Алямов случайно сунулся туда, где ему нечего было делать. Причем решали, что именно следует делать Алямову, а что – нет не его прямые начальники, а некие личности, которым и на Алямова, и на его любимых и нелюбимых начальников было абсолютно наплевать. Собственно, многим в стране было наплевать точно на то же самое, но эти многие, как правило, в работу Алямова не лезли. Поэтому всякий подобный случай он рассматривал как нанесенную ему лично обиду. Даже, как оскорбление, хотя ответить на него ничем не мог. По крайней мере, в данный момент. Он действительно не знал ничего плохого про «Восток-холдинг» – вообще ничего не знал! – и послал информационный запрос исключительно в силу служебного рефлекса, обязывающего непременно проводить проверку чего бы то ни было, попадающего в поле зрения, какой бы рутинной и необязательной она ни оказалась. Но сейчас вопрос из рутинного превратился почти в личный, поэтому по пути к себе Алямов заглянул в кабинет Линника и велел ему показать все бумажки по «Восток-холдингу», какими бы никчемными они ни казались с первого взгляда. * * * Ночь, которую Глеб и Анна провели в относительном уюте таежной избушки, у Драча и его команды протекала не в пример хуже. Паскудная выпала Драчу ночь, другого слова и не выберешь… Чертов абориген действительно оказался на месте встречи раньше Драча, поджидал их прямо на пути, усевшись на ствол поваленной ветром лиственницы посреди тайги, с издевательской азиатской ухмылкой на редковолосой роже. Место посадки вертушки он указал правильно, все было бы нормально, кабы не вздувшаяся от дождя река – перебираясь через проток, отделяющий отмель от суши, в сухое время совсем мелкий, они все вымокли до подбородка. Сушиться было негде и не время, только вылили воду из сапог и поперли на сопку. Вдобавок ко всему Драч выбрал для подъема отнюдь не лучший маршрут. Чтобы спрямить путь, заставил свой отряд полсотни метров чуть не ползком лезть вверх по голым камням. Лишь одолев подъем, он понял свою ошибку: буквально рядом с откосом наверх выходила удобная тропинка, которой, видимо, пользовались местные охотники. В тот момент Драч свирепо оглядел всех своих четверых спутников, но никто из них благоразумно не высказал своего мнения о штурманских способностях командира. Кроме «рабочих» пропавшей геологической экспедиции Семена и Тихона Драч привез с собой двух бывших спортсменов, одно время крутившихся в «шестерках» у тверских бандитов. Банду ту разогнал РУОП, а оставшихся не у дел шестерок подобрал Драч, формировавший в то время по приказу Шаврова спецгруппу «отморозков». Спортсмены, с точки зрения Драча, пока что представляли собой материал довольно сырой. Мышцы накачаны, башка состоит из одной кости, он взял спортсменов с собой в расчете исключительно на выносливость. Правда, стрелять умели оба. Один – «Авдей» – когда-то был мастером спорта по биатлону Авдеевым, чемпионом какой-то уральской области. Второй – «Ленчик» – хотя и не специализировался в стрелковых видах, но служил в десантных частях и с оружием обращаться тоже умел. – Очень долго шли! – сказал Донгаров с неодобрением. – Уже ждать устал. Теперь точно не дойдем до избушки к ночи.