— Ну да. — Право же, лорд Питер, — возмущенно сказал доктор Хартман, — вам не кажется, что это переходит все границы? — Жаль, если вы так думаете, — сказал Уимзи. — Но я в самом деле хочу знать о мойщике окон. Посмотрите, как блестят оконные стекла. — Он был вчера, если это вас интересует, — сухо ответил доктор Хартман. — Вы уверены? — Он вымыл и мое окно. — В таком случае, — сказал Уимзи, — абсолютно необходимо, чтобы Бротертон ни на минуту не оставался один. Бантер! Куда, черт побери, подевался этот малый? Дверь в спальню отворилась. — Милорд? — Бантер появился так же незаметно, как незаметно исчез, чтобы незаметно наблюдать за пациентом. — Хорошо, — сказал Уимзи, — оставайтесь на своем месте. От его небрежной, несколько нарочитой манеры держаться не осталось и следа, он смотрел на доктора так, как четыре года назад, должно быть, смотрел на заупрямившегося подчиненного. — Доктор Хартман, — сказал он, — что-то здесь не то. Давайте вернемся назад. Мы говорили о симптомах. Потом услышали крик. После этого — звук быстрых тяжелых шагов. В каком направлении бежал человек? — Разумеется, я не знаю. — Не знаете? А это, однако, симптоматично, доктор. И подсознательно все время меня беспокоило. Теперь я знаю почему. Человек бежал из кухни. — И что же? — И что же! К тому же еще и мойщик окон… — А причем тут мойщик окон? — Вы можете поклясться, что следы на подоконнике — не его. — Но ведь наш приятель Бротертон… — Вы осмотрели крышу лаборатории на предмет следов? — Но оружие, Уимзи? Кто-то же взял оружие! — Знаю. Вы считаете, удар мог быть нанесен гладким стилетом, потому что края раны совершенно ровные. А мне они показались рваными. — Уимзи, на что вы намекаете? — Ключ к разгадке здесь, в квартире, но, будь я проклят, если могу вспомнить, что это. Я видел это, знаю, что видел. И скоро вспомню. А пока не позволяйте Бротертону… — Не позволять — чего? — Делать что бы то ни было. — Но что именно? — Знай я это, я тут же разгадал бы загадку. Почему он не сразу сообразил, закрыта или открыта была дверь в спальню? Неплохая история, но не до конца продумана. В общем… Послушайте, доктор, разденьте его и под каким-нибудь предлогом принесите сюда одежду. И пришлите ко мне Бантера. Доктор недоумевающе посмотрел на него, покорно махнул рукой и пошел в спальню. Уимзи последовал за ним. Проходя через спальню, он бросил задумчивый взгляд на Бротертона. В гостиной лорд Питер опустился в красное бархатное кресло и, устремив взгляд на олеографию в позолоченной раме, погрузился в размышление. Вскоре появился Бантер, держа в руках целый ворох одежды. Уимзи принялся методично, но совершенно бесшумно обыскивать ее. Неожиданно он бросил одежду и повернулся к лакею. — Нет, мой Бантер, — сказал он, — это всего лишь мера предосторожности. Я на ложном пути. То, что я видел, — что бы это ни было, — оно не здесь. На кухне. Но что же это такое? — Не могу сказать, милорд, но у меня тоже сложилось убеждение, точнее сказать, я ощутил — не сознательно, если вы меня понимаете, милорд, но все же ощутил — какое-то несоответствие. — Браво! — воскликнул Уимзи. — Да здравствует подсознание! Что-то тогда сбило меня с толку, и я это упустил. Ну, начнем от двери. Сковороды и кастрюли. Газовая плита, внутри — цыпленок. Набор деревянных ложек, газовая зажигалка, сковородник. Остановите меня, когда станет «горячо». Камин. Камин. Коробочки со специями и прочая ерунда. Что-то тут не в порядке? Нет. Пошли дальше. Кухонный шкаф. Тарелки. Ножи и вилки — не то. Банка с мукой. Кувшин для молока, сито на стене, щипцы для орехов. Пароварка. Заглядывал внутрь — ничего. — Вы заглянули во все ящики кухонного стола, милорд? — Нет, хотя мне следовало это сделать. Но суть в том, что я действительно что-то заметил. Но что же я заметил? Вот в чем вопрос. Ну ладно. Дадим простор нашей фантазии. Набор ножей. Порошок для чистки. Кухонный стол. Вы что-то сказали? — Нет, — ответил Бантер, выведенный этим вопросом из состояния неизменной почтительности. — Стол… Это уже «теплее». Очень хорошо. На столе — доска для отбивания мяса. Остатки ветчины и овощей. Пачка жира. Еще одно сито. Несколько тарелок. Масло в стеклянной масленке. Миска растопленного жира… — О!.. — …растопленного жира… Верно! Здесь… — …что-то не то, милорд. — Именно растопленный жир. О чем я только думал? Вот где собака зарыта. Итак, будем держаться жира. Чертовски скользкая штука, чтобы за нее держаться… Стойте! Последовала пауза. — Когда я был ребенком, — начал Уимзи, — я любил бывало спускаться в кухню и разговаривать со старой кухаркой. Истинно золотая душа. Она всегда сама ощипывала и потрошила птицу. Я наслаждался этим зрелищем. Ох, уж эти мальчишки — настоящие маленькие хищники, не так ли, Бантер? Ощипывала, потрошила, мыла, набивала специями, подворачивала маленькие хвостики, связывала крылышки и ножки, смазывала жиром… Бантер! — Милорд! — Не забывайте о растопленном жире! — Миска, милорд… — Миска… Я мысленно ее вижу, но в чем тут дело? — Она полна жира, милорд! — Постойте, постойте… Верно! Полна жира, ровная нетронутая поверхность… Ей-Богу! Я и тогда почувствовал — что-то здесь не то. Хотя… Почему бы ей не быть полной? Помним о… — Птица была в духовке. — Не смазанная жиром. — Очень небрежная стряпня, милорд. — Птица в духовке, не смазанная жиром… Бантер! Допустим, она была поставлена в печь не до ее смерти, а после? Засунута второпях кем-то, кто хотел что-то спрятать — нечто ужасное… — Но что бы это могло быть, милорд? — В том-то и вопрос. Скорее всего то, что связано с птицей. Сейчас, сейчас… Подождите минутку. Ощипывала, потрошила, начиняла, складывала, связывала… О Боже! — Милорд? — Скорее, Бантер! Слава Богу, мы выключили газ! Он промчался через спальню, не обращая внимания ни на доктора, ни на больного, который, приподнявшись на кровати, зашелся пронзительным криком, быстро открыл духовку и выхватил цыпленка, который уже покрылся золотистой корочкой. С коротким торжествующим криком Уимзи ухватился за железное кольцо, которое торчало из крыла птицы, и резко потянул за него. Это был шестидюймовый винтообразный вертел. Доктор боролся в дверях с возбужденным Бротертоном. Уимзи схватил мужчину, которому удалось наконец вырваться, и ударом джи-джицу отбросил его в угол. — А вот и орудие, — сказал он. — Докажи, быть ты проклят! — яростно закричал мужчина. — Докажу, — спокойно ответил Уимзи. — Бантер, позовите полицейского, он у двери. Доктор, нам понадобится ваш микроскоп. В лаборатории доктор склонился над микроскопом. На предметное стекло был помещен тонкий мазок крови. — Ну? — нетерпеливо спросил Уимзи. — Все верно, — ответил доктор. — В середине цыпленок еще не прожарился. Бог мой, Уимзи, вы правы: круглые кровяные тельца диаметром 1/3621, кровь млекопитающего, возможно человеческая… — Ее кровь, — сказал Уимзи. — Это было умно придумано, Бантер, — говорил лорд Питер, когда такси везло его домой, на Пикадилли. — Если бы птица жарилась немного дольше, то кровяные тельца разрушились от нагревания и их уже нельзя было бы опознать. Этот случай показывает, что непреднамеренные преступления удаются легче всего. — А что думает ваша светлость о мотиве преступления? — В юности, — задумчиво сказал Уимзи, — меня заставляли читать Библию. Но мне, естественно, нравились только те книги, которые не нравились никому. Однако «Песни Песней» я выучил наизусть. Слушайте и внемлите, Бантер; в вашем возрасте это не повредит — речь пойдет о ревности.