— Послушайте, — сказал человек, которого называли «милордом». — У меня есть идея. Предположим, вы, господин офицер, выделяете для конвоирования трех опасных преступников столько своих людей, сколько считаете необходимым, и все вместе мы отправляемся назад в Хэтфилд. На худой конец, я могу взять двоих к себе в машину, а у вас, конечно же, есть полицейский автомобиль. Если эта сумка на самом деле упала с багажника, возможно ее видел кто-нибудь еще, кроме мистера Уолтерса. — Никто ее не видел, — заявил Симпкинс. — Там не было ни души, — подтвердил Уолтерс. — Но тебе-то откуда знать об этом, а? Я думал, ты ничего не заметил. — Я хочу сказать, она не падала с моего багажника, поэтому никто не мог ничего видеть, — тяжело дыша сказал второй мотоциклист. — Хорошо, милорд, — согласился старший полицейский. — Я склонен принять ваше предложение, так как оно одновременно дает нам возможность проверить и ваш рассказ. Не то что бы я сомневался в нем, зная кто вы. Нет. Я читал некоторые ваши детективы, милорд, и нахожу их очень занятными. Но все же, мой долг по возможности не пренебрегать доказательствами. — Превосходно! Вы совершенно правы, — сказал лорд. — Вперед высылается легкая бригада. Нам потребуется на это… — то есть, я хочу сказать, не превышая установленной скорости, мы прибудем туда часа через полтора, не позже. Спустя три четверти часа гоночная и полицейская машины, бок о бок бессшумно несясь по шоссе, появились в Хэтфилде. Здесь вперед рвалась четырехместная машина, в которой, свирепо поглядывая друг на друга, сидели Уолтерс и Симпкинс. Вскоре Уолтерс махнул рукой и обе машины остановились. — Насколько я помню, сумка свалилась где-то здесь, — сказал он. — Конечно, уже не осталось никаких следов. — Вы совершенно уверены, что ремешок не упал вместе с ней? — спросил старший полицейский. — Вы ведь понимаете, она должна была как-то держаться. — Конечно же, не было никакого ремня! — выкрикнул Симпкинс, бледнея от ярости. — Вы не имеете права задавать ему наводящие вопросы. — Минутку, — медленно сказал Уолтерс. — Нет, ремешка там не было. Но, мне кажется, я видел что-то на дороге примерно четверть мили дальше. — Ложь! — взвизгнул Симпкинс. — Он все это выдумывает. — Как раз минуту или две назад, когда мы проехали мимо этого человека с мотоциклом с коляской, — заметил его светлость, — я сказал вам, господин офицер, что нам следует остановиться и спросить его, не нужно ли ему помочь. Простая дорожная вежливость, знаете ли, и все такое. — Вряд ли он мог бы нам что-нибудь сказать, — возразил старший инспектор. — Он, должно быть, только что остановился. — Не думаю, — ответил лорд. — Неужели вы не заметили, что он делал? Дорогой мой, где были ваши глаза? А, вот и он! Лорд выскочил на дорогу и замахал рукой мотоциклисту, который, завидев четырех полицейских, счел за лучшее остановиться. — Прошу прощения, — сказал его светлость. — Когда мы проезжали мимо, хотели остановиться и спросить, все ли у вас в порядке, но что-то случилось с двигателем, никак не мог его заглушить. Какие-нибудь неполадки…? — О, нет, спасибо, все в порядке, вот только, если можно, хотел бы попросить у вас галлон бензина. Бак потек. Такая досада. Пришлось повозиться. К счастью, Провидение подбросило мне на дороге какой-то ремешок, и я кое-что подправил. Правда, вытекло немного, там, где болт отскочил. Еще повезло, что не взорвалось, но у мотоциклистов свой ангел-хранитель. — Ремешок? — встрепенулся старший полицейский. — Извините, придется вас побеспокоить, я хочу взглянуть на него. — Что? — удивился его собеседник. — Я ведь только что наладил эту чертову штуковину. Так зачем же?.. Все хорошо, дорогая, все хорошо, — успокоил он свою пассажирку. — Что-нибудь серьезное, господин офицер? — Боюсь, что да, сэр. Мне жаль вас беспокоить, но… — Эй! — закричал один из полицейских, умело перехватив мистера Симпкинса, который собирался нырнуть за мотоцикл. — Брось свои фокусы, приятель. Ты уже попался. — Так оно и есть, — торжественно заявил старший полицейский, выхватывая из рук владельца мотоцикла с коляской ремешок, который тот протянул ему. — Вот здесь, чернилами, во всей красе: «Дж. Симпкинс». Вы помогли нам обнаружить очень важную улику. — Не может быть! Как это? — крикнула девушка из коляски мотоцикла. — Прямо мороз по коже! Кого-нибудь убили! — Загляните завтра в газету, мисс, — ответил старший полицейский. — Вы там кое-что найдете. Послушайте, Бригс, наденьте-ка ему лучше наручники. — А как же мой бак? — горестно спросил мотоциклист. — Бэбс, можешь сколько угодно радоваться, но тебе придется встать и помочь мне толкать мотоцикл. — Нет, нет, не беспокойтесь, — возразил его светлость. — Вот вам ремешок. Еще лучше прежнего. Можно сказать, первоклассный. И бензин. И… походная фляжка. Все, что должен иметь молодой человек. А когда будете в городе, прошу вас обоих ко мне. Лорд Питер Уимзи, 110/А, Пикадилли. Всегда буду рад вас видеть. До скорого! — До свиданья! — ответил довольный мотоциклист. — Рад был оказать услугу. Надеюсь на ваше снисхождение, господин офицер, если вдруг превышу скорость. — Нам очень повезло с уликой, — с удовлетворением заметил старший полицейский по дороге в Хэтфилд. Не иначе как промысл Божий. — Я расскажу все, как было, — начал несчастный Симпкинс, сидя закованный в наручники в полицейском участке Хэтфилда. — Бог свидетель, я ничего не знаю об этом, то есть об убийстве. Есть один человек, у него ювелирное дело в Бирмингеме. Мы с ним не то что друзья — так, приятели. Вообще-то я и познакомился с ним только на прошлой Пасхе в Саутенде, и мы подружились. Его зовут Оуэн — Томас Оуэн. Вчера я получил от него письмо. Он пишет, что забыл сумку в камере хранения на Паддингтонском вокзале, и спрашивает, не смогу ли я забрать ее — он вложил квитанцию — и передать ему, когда в следующий раз буду в Бирмингеме. Я ведь работаю на транспорте, вы видите по моим документам, и все время езжу — то туда, то сюда. Ну и получилось так, что я как раз ехал в этом направлении, на «Нортоне». Поэтому в обед я забрал сумку из камеры хранения и прикрепил ее к багажнику. Даты на квитанции я не заметил, знаю только, что ничего не надо было платить, значит сумку положили недавно. Затем все было, как вам уже рассказали, а в Финчли мальчишка крикнул мне, что у меня развязался ремень, и я слез с мотоцикла, чтобы подтянуть его. Тут я и заметил, что у сумки порван угол, и что… и я… ну, увидел то, что видели вы. У меня все внутри перевернулось, я совсем голову потерял. Только о том и думал, как бы поскорее от этой сумки избавиться. Я знал, что на Грейт Норт Роуд много безлюдных прогонов, и, когда остановился в Барнете выпить, подрезал ремень, а потом, думая, что никто не видит, на ходу толкнул сумку, и она упала вместе с ремнем — я ее почти не привязал. Она упала, а у меня будто камень с души свалился. Здесь-то, наверное, Уолтерс и появился — когда она упала. Через милю или две я должен был притормозить, потому что через шоссе шло стадо овец, и услышал, что он мне сигналит… и… О Боже! Он застонал и закрыл лицо руками. — Так, — сказал старший полицейский. — Таковы, значит, ваши показания. Теперь в отношении этого Томаса Оуэна… — Нет, нет, — перебил его лорд Питер Уимзи, — оставьте в покое Томаса Оуэна. Он не тот человек, который вам нужен. Невозможно представить, чтобы убийца предложил кому-нибудь тащиться за ним в Бирмингем с головой жертвы. Вероятнее всего, она должна была лежать в камере хранения, пока наш изобретательный преступник не скроется или пока голова не станет неузнаваемой, или же преступник хотел сразу достичь этих двух целей. Там же, кстати, найдутся и мои фамильные драгоценности, которые наш обаятельный знакомый мистер Оуэн стянул из моей машины. Ну, мистер Симпкинс, соберитесь с силами и расскажите нам, кто стоял рядом с вами в камере хранения, когда вы забирали сумку. Прошу вас, постарайтесь вспомнить, потому что у этого типа сейчас земля горит под ногами, и, пока мы тут разговариваем, он берет билет, чтобы отправиться в морское путешествие. — Не могу я вспомнить, — застонал Симпкинс. — Никого я не заметил. У меня все в голове смешалось. — Ничего. Вернитесь мысленно назад. Подумайте спокойно. Представьте: вот вы сходите с мотоцикла, прислоняете его где-то… — Нет, я оставил его на стоянке. — Хорошо! Вот вы и вспомнили. Теперь вспомните дальше: вы вынимаете квитанцию из кармана и идете, пытаетесь привлечь внимание служителя. — Сначала он не обратил на меня внимания. Там была какая-то старая дама, которая пыталась сдать канарейку, и мужчина. Он нес биты для гольфа и очень нервничал, потому что спешил, и нагрубил другому мужчине, такому небольшому, скромного вида. У того была — о Боже! — да, да, сумка, похожая на эту. Точно, так оно и было. Он довольно долго стоял, держа ее на стойке, а этот нервный верзила оттолкнул его. Я не совсем точно знаю, что произошло, потому что как раз в этот момент мне отдали сумку. Верзила положил свои вещи на стойку перед ним, и мне пришлось тянуться за своей сумкой, и я думаю… да, я, должно быть, взял чужую. Боже правый! Неужели вы думаете, что этот невзрачный, застенчивый человечек — убийца? — Среди них много с такой внешностью, — вмешался старший полицейский Хэтфилда. — Но как он выглядел? Продолжайте! — Ростом не более 5 футов 5 дюймов; на нем была мягкая шляпа и длинное неопределенного грязного цвета пальто; невзрачный, глаза навыкате, неуверенный взгляд — мне так кажется, но я не уверен, что смогу его узнать. А, подождите! Я кое-что вспомнил. У него был странный шрам — в форме полумесяца — под левым глазом. — Теперь все ясно, — сказал лорд Питер. — Так я и думал. Господин офицер, вы узнали лицо, когда мы вынули из сумки? Нет? А я узнал. Это Делия Делмейер, актриса, которая должна была на прошлой неделе уплыть в Америку. А человек маленького роста с серповидным шрамом — ее муж Филипп Стори. Грязная история. Она разорила его, обращалась с ним хуже, чем со слугой, изменяла ему, но, похоже, последнее слово осталось за ним. А сейчас, мне представляется, последнее слово ему скажет Закон. Позаботьтесь, господин офицер, позвонить в Паддингтон насчет моей сумки, пока мистер Томас Оуэн не сообразил, что произошло небольшое недоразумение. — Во всяком случае это были первоклассные гонки, — в знак примирения мистер Уолтерс протянул руку растерянному мистеру Симпкинсу, — за такое и штраф заплатить не жалко. На днях мы должны провести ответный матч. На следующий день рано утром на борт трансатлантического лайнера «Волукрия» поднялся неприметный человечек. У трапа с ним столкнулись двое мужчин. Тот, что помоложе, нес небольшую сумку. Он повернулся, чтобы извиниться, и оживился, узнав пассажира. — Да никак это мистер Стори! — закричал он. — Куда вы направляетесь? Я вас сто лет не видел. — Боюсь, — сказал Филипп Стори, — не имею чести… — Да бросьте! — засмеялся его собеседник. — Я вас везде узнаю по этому шраму. Едете в Штаты? — Да, да, — ответил Стори, видя, что его шумный знакомый привлекает всеобщее внимание. — Извините. Лорд Питер Уимзи, не так ли? Верно. Еду туда к жене. — Ну, как она? — спросил Уимзи, ведя своего попутчика в бар и садясь за стол. — Уехала на прошлой неделе, да? Я читал в газетах. — Да. Вот недавно получил телеграмму, что ждет меня. Отдохнем на… озерах. Летом там просто замечательно. — Получили телеграмму, да? И вот мы плывем вместе. Как странно иногда получается, не правда ли? Я тоже только что получил приказ отплыть. Ловить преступников, знаете ли, — мое хобби. — В самом деле? — мистер Стори облизнул пересохшие губы. — О да. Вот инспектор-детектив Паркер из Скотленд-Ярда, мой большой друг. Да. Очень неприятная история, масса хлопот и все такое. Сумка, которая должна была мирно покоиться в камере хранения Паддингтона, объявляется в Итон Соконе. С какой стати, а? Он с такой силой бросил сумку на стол, что замок от удара открылся. Стори с пронзительным визгом вскочил на ноги, пытаясь прикрыть руками ее содержимое. — Откуда это у вас? — завизжал он. — Итон Сокон? Это… Я никогда… — Это — моя сумка, — спокойно сказал Уимзи. Его несчастный сосед плюхнулся на стул, понимая, что выдал себя. — Здесь несколько украшений моей матери. А вы что думали? Детектив Паркер мягко тронул своего подопечного за плечо. — Можете не отвечать, — сказал он. — Я арестовываю вас, Филипп Стори, по обвинению в убийстве вашей собственной жены. Отныне все, что вы скажете, может быть обращено против вас. Неблаговидная шутка одного шутника Dorothy Leigh Sayers: “The Unprincipled Affair of the Practical Joker”, 1926 Перевод: Л. Серебрякова