Кристина фыркнула и отвернулась. — Я просто чувствую себя такой глупой, — сказала она. — Он солгал мне, и я простила его, а потом снова солгал — какая же я дура! С какой стати я думала, что он заслуживает доверия? — Потому что ты этого хотела, — сказала Эмма. — Ты давно его знаешь, Тина, и это действительно важно. Он долгое время был частью твоей жизни, вырезать его — это как срезать корни у растения. Кристина долго молчала. — Я знаю, — сказала она. — Я знаю, что ты понимаешь. Эмма почувствовала едкую горечь в горле и проглотила ее. Ей нужно быть здесь для Кристины, а не волноваться о своих заботах. — Когда я была маленькой, — сказала она, — мы с Джулсом приходили сюда каждый вечер на закате и ждали зеленый луч. — Что? — Зеленый луч. Когда солнце опустится, как только оно исчезнет, ты увидишь луч зеленого света. — Они обе посмотрели на воду. Солнце скрывалось за горизонтом, небо покраснело и потемнело. — Если ты загадаешь желание — оно сбудется. — Сбудется ли? — мягко заговорила Кристина, глядя на горизонт вместе с Эммой. — Я не знаю, сказала Эмма. — Я уже загадала много желаний. Солнце опустилось еще на несколько миллиметров. Эмма попыталась подумать, чего бы она желала. Даже когда она была младше, она как-то поняла, что есть то, чего ты не можешь пожелать: мир во всем мире, чтобы родители были живы. Вселенная не может взять и остановить свой привычный ход только из-за тебя. Можно пожелать только что-нибудь небольшое: сон без кошмаров, чтобы твой друг был жив и здоров, солнечный денек в день рождения. — Ты помнишь, — сказала Эмма, — прежде, чем снова увидеть Диего, ты сказала, что мы должны вместе отправиться в Мексику? Провести там год, путешествуя? Кристина кивнула. — Пройдет немного времени, прежде чем я смогу уйти, — сказала Эмма. — Мне еще не будет 18-ти до зимы, но когда будет… Уехать из Лос-Анджелеса. Провести год с Кристиной, учась, тренируясь и путешествуя. Без Джулса. Эмма сглотнула от боли, вызванной этой мыслью. Это была боль, с которой она должна научиться жить. — Я хочу, — сказала Кристина. Солнце в небе напоминало золотой ободок. — Я желаю этого. И возможно, я бы забыла Диего. — Но тогда ты забудешь как хорошие, так и плохие моменты. А я знаю, что были хорошие. — Эмма дотронулась до пальцев Кристины. — Он не подходящий человек для тебя. Он недостаточно силен. Он продолжает тянуть тебя вниз и разочаровывать. Я знаю, что он любит тебя, но этого недостаточно. — Видимо, я не единственная, кого он любит. — Возможно, он начал встречаться с ней, чтобы попытаться забыть тебя, — сказала Эмма. — И затем он вернул тебя, хотя и не ожидал этого, и не знал, как порвать с ней. — Какой идиот, — сказала Кристина. — Я имею в виду, если это правда, а это не так. Эмма рассмеялась. — Ладно, да, я не согласна. — Она наклонилась вперед. — Слушай, просто дай мне побить его. Тебе станет намного лучше. — Эмма, нет. Не трогай его. Я серьезно. — Я могу побить его ногами, — предложила Эмма. — Они зарегистрированы как смертоносное оружие. — Она пошевелила ими. — Ты должна пообещать, что не тронешь его. — Кристина взглянула так сурово, что Эмма подняла свободную руку в знак согласия. — Хорошо, хорошо, я обещаю, — сказала она. — Я не буду трогать Идеального Диего. — И ты не будешь кричать на Зару, — сказала Кристина. — Это не ее вина. Я уверена, что она понятия не имеет, что я существую. — Тогда мне жаль ее, — сказала Эмма. — Потому что ты одна из величайших людей, которых я знаю. Кристина начала улыбаться. Солнце почти полностью исчезло. Год с Кристиной, подумала Эмма. Год вдали от всего, от всех, кто напоминал ей о Джулсе. Год, чтобы забыть. Только бы она смогла это вынести. Кристина вздохнула. — Смотри, вот она! Небо вспыхнуло зеленым. Эмма закрыла глаза и загадала желание. * * * Когда Эмма вернулась в свою спальню, она с удивлением обнаружила там Марка и Джулиана, которые стояли у противоположных сторон кровати, скрестив руки на груди. — Как она? — сказал Марк, как только дверь закрылась за Эммой. — Кристина, я имею в виду. Его взгляд был встревоженный. Лицо Джулиана было каменным; он выглядел опустошённым и властным, что по мнению Эммы означало, что он злится. — Она расстроена? — Конечно, она расстроена, — сказала Эмма. — Я думаю, что не потому, что он снова был ее парнем в течение нескольких недель, а потому что они знали друг друга так долго. Их жизнь полностью переплетается. — Где она сейчас? — спросил Марк. — Помогает Диане и остальным приготовить комнаты для Центурионов, — сказала Эмма. — Никогда бы не подумала, что разносить простыни и полотенца заставит кого-то повеселиться, но Кристина обещала, что будем им веселье. — В землях фейри я бы вызвал Розалеса на дуэль, — сказал Марк. — Он нарушил свое обещание, обещание любви. Мы бы встретились с ним в бою, если бы Кристина позволила мне стать ее чемпионом. — Ну, не повезло, — сказала Эмма. — Кристина заставила меня пообещать, что я не трону его, и я держу пари, что это касается и вас двоих. — Значит, ты говоришь, что мы ничего не можем сделать? — Марк нахмурился и в этом прослеживалась схожесть с Джулианом. Что-то было в них, подумала Эмма, хотя они и были разными — один светлым, другой темным; но в этот момент они казались больше похожими на братьев, чем в течение долгого времени. — Мы можем помочь с комнатами, чтобы Кристина пошла спать, — сказала Эмма. — Диего заперт в одном из кабинетов с Зарой, так что не похоже, что она собирается наезжать на него. — Мы собираемся отомстить Диего, сложив полотенца? — сказал Джулиан. — Фактически, это не его полотенца, — заметила Эмма. — Это — полотенца его друзей. Она направилась к выходу, оба парня неохотно пошли за ней. Было ясно, что они бы предпочли скорее смертельную схватку на лужайке, чем заправлять постели для Центурионов. Эмма и сама этого не хотела. Джулиан была намного лучше нее в застилании постелей и стирке белья. — Я могу присмотреть за Тавви, — предложила она. Марк пошел впереди нее по коридору; она шла рядом с Джулианом. — Тавви спит, — сказал Джулиан. Он не упомянул, как нашел время, чтобы уложить его спать в перерывах между остальными событиями. Но это же был Джулиан. Он всегда найдет время. — Знаешь, что кажется странным? — Что? — Сказала Эмма. — Диего должен был знать, что его раскроют, — сказал Джулиан. — Даже если он не ожидал, что Зара прибудет сегодня с остальными Центурионами, его друзья знают о ней. Один из них упомянул бы его невесту. — Хорошая мысль. Диего может быть нечестным, но он не идиот. — Есть способы причинить ему боль, не прикасаясь к нему, — сказал Джулиан. Он сказал это очень тихо, чтобы только Эмма услышала его — в его голосе было что-то темное; это заставило ее дрожать. Она повернулась, чтобы ответить, но увидела, что Диана подходит к ним по коридору, ее выражение очень похоже на того, кто поймал отлынивающих от работы людей. Она отправила их в разные части Института: Джулиана на чердак — проверить, Артура и Марка на кухню, а Эмму в библиотеку — помочь убраться близнецам. Кит исчез. — Он не сбежал, — любезно сообщил ей Тай. — Он просто не хотел застилать кровати. Когда они закончили уборку, распределили спальни Центурионам и договорились о доставке еды на следующий день, было уже поздно. Также они организовали патруль, чтобы охранять Институт в ночное время, и наблюдать за неконтролируемыми морскими демонами. Подойдя по коридору к своей комнате, Эмма заметила, что из-под двери Джулиана сочится свет. На самом деле дверь была приоткрыта; музыка плыла в коридор. Не осознавая, что делает, она оказалась перед его комнатой, подняв руку, чтобы постучать в дверь. На самом деле, она постучала. Она в шоке опустила руку, но он уже распахнул дверь. Она моргнула. Он был в старых пижамных штанах, с полотенцем, переброшенным через плечо, и кистью в одной руке. На его обнаженной груди была краска, и немного в волосах. Хотя он не касался ее, она знала его тело, его жар. Черные спиралевидные знаки обвивали его торс, как виноградные лозы оплетают столб. Она сама нанесла некоторых из них, еще в те дни, когда прикосновение к нему не заставляло ее дрожать. — Ты что-то хотела? — спросил он. — Уже поздно, и Марк, наверно, ждет тебя.