— У тебя нет чести. Свет пробился в зазоры между облаками, он отразился в ничего не выражающих глазах Марка. — Я думал, ты был моим другом, — сказал он и вернулся назад в Институт, дверь с шумом захлопнулась за его спиной. Гвин начал спешиваться, но Диана подняла руку, ладонью вверх. — Ты не можешь войти в Институт, — сказала она. Гвин промолчал. На мгновение он посмотрел на Диану и лицо его выглядело старым и покрытым морщинами, хотя Эмма знала, что он не может стареть. — Кирану еще нет двадцати, — повторил он. — Просто мальчишка. Лицо Дианы смягчилось, но прежде, чем она успела что-то сказать, лошадь Гвина встала на дыбы. Что-то упало из руки Гвина на ступеньку, под ноги Дианы. Гвин нагнулся вперед и его лошадь пришла в движение, ее грива и хвост вспыхнули единым белым пламенем, мгновенно объявшим ее всю и всадника. Пламя короткой яркой вспышкой метнулось в небо и исчезло бесследно среди ночных облаков. * * * Джулиан уперся плечом в дверь Института и распахнул ее настежь. — Марк? Марк! Он быстро осмотрелся в пустом фойе. Страх за брата давил на кожу, сдавливал вены, замедлял кровь. Это не был страх, которому он смог бы дать имя — Гвин ушел; Марк был в безопасности. Со стороны Гвина была только просьба, не попытка похищения. — Джулс? — Марк появился из каморки под лестницей, определенно, он только что повесил там свою куртку. Его светлые волосы были взъерошены, на лице появилось выражение озадаченности. — Он ушел? — Он ушел, — сказала Эмма, вышедшая из-за спины Джулиана. Диана, на шаг позади нее, закрывала входную дверь. Марк порывисто метнулся через комнату к Эмме и, не колеблясь, заключил ее в объятья. У Джулиана перехватило дыхание от ревности, ярко вспыхнувшей и на мгновение охватившей всего его, подобно настоящему пламени. Он думал, что привык видеть Эмму и Марка вот так. Они не были особенно демонстративной парой. Они не целовались и не ласкались у всех на виду. Эмма не стала бы, думал Джулиан. Она не была такой. Она всегда оставалась сдержанной и рациональной и делала только то, что нужно было. Но она не была жестокой. Это Марк тянулся к ней обычно за такими незначительными вещами, как положить руку на плечо, или смахнуть выпавшую ресницу, или быстрое объятье. Даже наблюдение за такими банальными вещами, как объятия или поцелуи, приносило Джулиану некоторую, понятную только ему, боль, без которой он не мог обойтись; видеть такое проявление чувств Эммы и Марка было для него сродни глотка воды в засушливое лето. Но сейчас — чувство, что он вновь держал Эмму в объятьях, было таким реальным, вкус ее рта, ее аромат розы на его одежде. Он вновь и вновь будет вспоминать моменты их поцелуев в своей голове до тех пор, пока они не исчезнут, не распадутся на фрагменты, не выцветут, подобно старым фотографиям. Но сейчас это было слишком больно, словно только что нанесенная рана. И видеть Эмму в руках Марка, для него было подобно вылитой на кожу кислоте, грубым напоминанием: он не мог себе позволить сентиментальность, не мог думать о ней, как, возможно, о своей, даже в воображении. Рассматривать гипотетические возможности, значило открыть себя для боли. Ему придется сконцентрироваться на реальности — реальности и ответственности за семью. Иначе он просто сойдет с ума. — Ты думаешь, он вернется? — Эмма отстранилась от Марка. Джулиану показалось, что она быстро взглянула на него, но он не был уверен. И не было смысла любопытствовать. Он унял свое внутреннее любопытство. — Гвин? — переспросил Марк. — Нет. Я отказал ему. Он не будет умолять и он не вернется. — Ты уверен? — спросил Джулиан. Марк насмешливо посмотрел на него. «Не позволяй Гвину одурачить себя.» сказал он. «Если я не помогу ему, он найдет кого-то еще, чтобы это сделать, или сделает это сам. Кирану не причинят вреда.» Эмма вздохнула с облегчением. Джулиан ничего не сказал, ему самому было любопытно насчет Кирана. Он помнил, что из-за мальчишки фейри высекли Эмму, и этот мальчишка разбил Марку сердце. Но так же он помнил, что именно Киран помог им победить Малкольма. Без него у них не было бы ни единого шанса. И он помнил, что Киран сказал ему перед битвой с Малкольмом. Ты не добрый. Твое сердце беспощадно. И если бы он только мог спасти Кирана, рискуя лишь собственной безопасностью, он бы сделал это. Но он никогда бы не рискнул братом. И если это делало его беспощадным, что ж, значит так. Марк прав, у Кирана все будет отлично, в любом случае. Диана протянула руку; золотой желудь засветился на ее загорелой коже. Марк выглядел удивленным. — Это волшебный дар, — сказал он. — Если вскроешь его, Гвин будет призван помочь тебе. — С чего бы ему давать что-то подобное Диане? — спросила Эмма. Едва заметная улыбка коснулась губ Марка, когда он начал подниматься по лестнице. — Он очарован ею, — сказал он. — Я редко видел, чтобы Гвин восхищался женщинами ранее. Я думал, что его сердце не способно на подобное. — Гвин запал на Диану? — переспросила Эмма, и ее темные глаза засияли. — Я не имела в виду, что ты не очень привлекательна, Диана, просто, это так внезапно. — Фейри такие, — сказал Джулиан. Он почти почувствовал то же, что и Диана, он никогда не видел ее выглядевшей такой потрясенной. Она нервно покусывала нижнюю губу, и Джулиан вспомнил, что она не была такой уж старой, только двадцать восемь, или около того. Не на много старше Джейса и Клэри. — Это ничего не значит, — раздраженно сказала она. — И к тому же, у нас есть более важные дела, о которых надо подумать! Она положила желудь в руку Марка, именно тогда раскрылась входная дверь и в Институт ворвались Центурионы. Они выглядели растрёпанными ветром, промокшими до костей и громыхали оружием. Диана, казавшаяся довольной, что больше нет необходимости говорить о ее личной жизни, ушла, чтобы найти одеяла и полотенца (руны сухости, как известно, хорошо высушивали кожу, но не сильно-то помогали при мокрой одежде). — Вы что-нибудь нашли? — спросила Эмма. — Я думаю, мы обнаружили вероятное место, где утонули тела, — сказал Мануэль. — Но море было слишком беспокойным сегодня, чтобы мы могли нырять. Нам придется попробовать еще раз завтра. — Мануэль, — воинственно закричала Зара, как будто он выдал тайный пароль, открывающий вход в ад под их ногами. Мануэль и Райан закатили глаза. — Они же знают, что мы ищем, Зара. — Методы Некроситета секретны. — Зара сунула свою мокрую куртку в руки Диего и повернулась назад к Эмме и Джулиану. — Правильно, — сказала она. — Что на обед? * * * — Не могу отличить их друг от друга, — сказал Кит. — Это всё униформы. Они делают для меня их похожими друг на друга, как муравьев. — Муравьи не все выглядят одинаково, — сказал Тай. Они сидели на кромке галереи второго этажа, осматривая главный вход в Институт внизу. Мокрые Центурионы сновали туда сюда; Кит увидел Джулиана и Эмму рядом с Дианой, пытавшихся завязать разговор с центурионами, которые не ушли в столовую, погреться у камина. — Кто есть кто: еще раз? — спросил Кит. — И откуда они родом? — Дэйн и Саманта Лакспир, — сказала Ливви, указывая на двух темноволосых Центурионов. — Атланта. — Близнецы. — Да как они смеют, — сказала Ливви с усмешкой. Кит беспокоился, что она не будет в восторге от идеи Тая вовлечь его и Тая Кита в его детективные планы, но она иронично усмехнулась, когда они подошли к ней в тренировочной комнате и сказала, — Добро пожаловать в клуб. Ливви принялась указывать и одновременно говорить. — Мануэль Касалес Вильялобос. Из Мадрида. Райан Мадуабучи, Институт в Лагосе. Дивья Джоши, Институт в Мумбаи. Не каждый связан с институтами. Диего не связан и Зара — нет, и ее подружка француженка — нет, я думаю. А еще все выпускники Академии: Джон Картрайт, и Джен Уайтлоу, и Томас Элдертри, — она слегка наклонила голову. — И ни одному из них не хватает мозгов не шастать под дождем. — Скажи мне снова, почему ты думаешь, что они что-то замышляют. — Хорошо, — сказал Тай. Кит уже заметил, Тай отвечал напрямую только на то, что ты говорил ему и намного меньше реагировал на тон или интонацию. И его, определенно, здорово бодрило от того, что они забрались почти на крышу здания и рассматривали кучку придурков внизу. — Я сидел напротив твоей комнаты этим утром, когда увидел, как Зара вошла в кабинет Дианы. Когда я последовал за ней, то увидел, что она рылась там в бумагах. — У нее могла быть причина, — сказал Кит. — Копаться в бумагах Дианы? Какая причина? — сказала Ливви так властно, что Кит не мог не заметить, что это было очень грубо. — Я отправила сообщение Саймону Льюису о Картрайт, Уайтлоу и Элдертри, — сказала Ливви, опершись подбородком на нижнюю перекладину перил. — Он говорит Джен и Томас надежные, а Картрайт чурбан, но в целом безобиден. — Возможно, не все они замешаны, — сказал Тай. — Нам надо выяснить, кто действительно замешан, и что они хотят. — Кто такой чурбан? — спросил Кит. — Я думаю, что это комбинация очень привлекательного, неловкого и глупого. Хоть и хорошо сложен, но не такой уж и умный. — Ливви быстро ухмыльнулась в своей типичной манере, когда тень нависла над ними. — Кристина, упершая руки в бока, с бровями сведенные к переносице.