Об этом знала уже вся Европа. И к этому зверю в пасть Пьеро отправлял своего старшего семнадцатилетнего сына. – Но ведь мы принимали Жана Анжуйского! Последний довод Лукреции против такого безумия не сработал, Пьеро спокойно добавил: – И Ипполиту Марию Сфорца, а также Федериго Неаполитанского. Что тут скажешь? Так и есть, стараясь быть со всеми в хороших отношениях, Флоренция приветствовала и герцога Анжуйского, который неудачно воевал с Неаполем, и молодую жену старшего сына Ферранте, и его второго сына. Старшая дочь миланского герцога Франческо Сфорца год назад вышла замуж за наследника неаполитанского престола Альфонсо, и проездом из Милана к своему супругу задержалась во Флоренции. Сопровождал ее Федериго – второй сын короля Ферранте. Федериго и вовсе немало времени провел в семье Медичи, пока его отец воевал за свои права. Они с Лоренцо дружили, как подружились и с Ипполитой. О, это были чудесные осенние деньки! Ипполите было девятнадцать, Лоренцо шестнадцать, Федериго, как и Джулиано, шел четырнадцатый, любимой сестре Лоренцо Наннине семнадцать… Компания веселилась от души, сама Ипполита словно чувствовала, что это ее последние веселые спокойные часы. Лоренцо имел Даму сердца Лукрецию Донати, потому изображал страдающего влюбленного и читал свои стихи тоном познавшего все в жизни старца: Прекрасная юность, увы, быстротечна. Не трать на унынье короткие дни. Коль все на Земле этой, друг мой, не вечно, Кто знает, как долго продлятся они? Взрослым слышать подобные сентенции из уст почти мальчишки было бы смешно, но его слушали такие же безусые юнцы, слушали и понимающе вздыхали… Ипполита в браке была несчастлива, другого трудно ожидать, ведь ее супруг Альфонсо если и отличался от отца, то лишь в худшую сторону, был груб, неотесан, развратен и жесток. В отличие от короля Ферранте, любившего искусство и литературу, имевшего отменную коллекцию древностей, его наследник считал все это блажью, а грамоту ненужным делом. И за этого монстра вышла замуж нежная мягкая Ипполита, сама писавшая стихи и неплохую прозу. Но Лоренцо хотя бы знал, что в Неаполе его ждут двое друзей – Ипполита и Федериго. Глядя вслед уезжающему сыну, Лукреция всхлипнула: – А если он не понравится королю Ферранте? Пьеро усмехнулся: – Ты знаешь кого-то из людей, кому не понравился бы Лоренцо? – Так то людей… Поездка в Неаполь получилась на удивление легкой и даже приятной. Время штормов уже прошло, ветер дул попутный, а потому галера неслась словно на крыльях. Короля Ферранте Лоренцо не боялся, он старался не думать о диких наклонностях правителя Неаполя, вспоминая его искренний интерес к древностям, к увиденным у Медичи книгам, к философским диспутам. Во время своего визита во Флоренцию король вел себя ничуть не хуже того же герцога Анжуйского, был любопытен, долго разглядывал фрески, особенно изображающую Тайную вечерю со Спасителем и Иудой. Возможно, тогда у него родилась мысль посадить своих «апостолов»-мумий за кошмарный стол? – Везувий, – кивнул на вырастающую на горизонте черную громаду капитан галеры. Издали вулкан вовсе не казался таким огромным и страшным, хотя над ним вился дымок. Наконец они увидели и зубчатые вершины башен Мачио Ангиомо – Анжуйской крепости. Неаполь… – Лоренцо! – Флорентийского гостя встречал средний сын короля. – Я рад тебя видеть. – Я тебя тоже, Федериго. – Как твоя сестра Наннина? Как родные? – Отец болеет, как всегда. Остальные здоровы. Они передавали тебе привет. А Ипполита? Федериго заметно помрачнел. – Конечно, ей трудно, но она держится. Она тоже ждет тебя. И в твою честь отец приказал приготовить ужин. Конечно, никаких веселых пирушек вроде тех, что устраивали во Флоренции, в Кареджи, в Кафаджоло или Фьезоле, Ипполита была серьезной замужней дамой и вела себя соответственно. Неаполитанская знать еще приглядывалась к ней, молодой супруге наследника требовалось закрепить репутацию скромной и сдержанной дамы. И это притом что сам двор неаполитанского короля отличался распущенностью и крайней свободой нравов. Это была удивительная смесь вольных нравов, оставшихся в наследство от прежних развратных королев, грубости наследника престола Альфонсо и самого короля Ферранте, и любви того же Ферранте к искусству. Философы, художники, поэты спокойно уживались в Неаполе с немыслимым количеством проституток, поэтические соревнования с развратом и похотью, а философские споры с животной грубостью. Король любил собирать древности, знал в этом толк, у него была прекрасная библиотека и при этом речь бандита с большой дороги, много изящных вещей и разбойничьи манеры… Но Ферранте пожалел своего флорентийского гостя, он не стал показывать худшую сторону жизни неаполитанского двора и свою коллекцию мумий, а вот коллекцию древностей продемонстрировал с удовольствием. В общем, визит удался. – Рассказывай, – попросил, стараясь не морщиться от боли из-за очередного приступа, отец. Лоренцо чувствовал себя победителем, он вполне удачно договорился с королем Неаполя, как не так давно с папой римским. – Он не так и страшен, зато умен и интересен в беседе. Ипполита Мария создала там свой двор, который король привечает. Ей, конечно, трудно с мужем, но тот часто отсутствует. – Напиши в Милан Галеаццо об Ипполите, только осторожно. Хоть со стороны Неаполя угрозы нет, и то радует. – А здесь? Лоренцо уловил в голосе отца тревогу и все понял. – Здесь плохо. Партия Холма готова перейти в наступление. В своих опасениях Пьеро Медичи был прав. Партия Холма решила призвать на помощь Феррару и Венецию. Угроза не просто семье Медичи, но и всей Флоренции становилась смертельной. Король Ферранте в Неаполе слишком далеко, Милан хоть и ближе, но дружбу пока не подтвердил, а Феррара… вон она, почти рядом. В самой Флоренции у Медичи много сторонников, однако возьмутся ли они за оружие, чтобы защитить патрона? А самого Пьеро в августе свалил жесточайший приступ подагры, превратив в беспомощное бревно. К тому же он лежал в Кареджи. – Нужно срочно домой на виа Ларга, там хорошо укрепленный дом и защитить есть кому. – Как ты поедешь, отец? – На носилках, но поеду! Из-за того что каждая кочка, малейшее резкое движение причиняло Пьеро страшную боль, кавалькада двигалась медленно. В окрестностях Флоренции множество вооруженных людей, которым все равно кого грабить – небогатого купца или самого Медичи, пришлось взять охрану. Она была достаточной только для сопровождения, но не для боя. Словно предчувствуя неприятности, Лоренцо предложил: – Я отправлюсь вперед с самой малой охраной, а вы езжайте следом. – Это опасно. Для тебя опасно. – Нет, что со мной могут сделать? Но если я не вернусь вскоре, то вы вернетесь в Кареджи. Пьеро отпускал старшего сына с тяжелым сердцем, прекрасно понимая, что в случае, если Флоренция уже захвачена мятежниками, Лоренцо просто станет заложником. Лоренцо успокоил: – Я же ни в чем не виноват перед Флоренцией, за что меня наказывать, разве что за шум по ночам? Все будет хорошо. Он ехал, осторожно оглядываясь, тревога нарастала. Чуть в стороне от дороги несколько крестьян что-то делали в поле. Когда от группы отделился один, Лоренцо невольно положил руку на рукоять меча и приказал двум сопровождающим: – Внимание! Но крестьянин оказался неопасен, напротив, он предупредил: – Мессир Медичи, не ездите туда. – Почему? Вот оно, значит, не зря беспокоилось сердце. – Там засада. Возле виллы Нерони вас ждет засада. Джованни Нерони архиепископ Флоренции, неужели и он заодно с партией Холма? Хотя чему тут удивляться, если даже двоюродный брат Пьеро Пьерфранческо Медичи часто бывает у Питти? – Спасибо, что предупредили. – Будьте счастливы, милорд, – поблагодарил крестьянин, ловко поймав на лету брошенную Лоренцо золотую монету.