— Погибли. В самом деле, куда вам бежать? Вопрос вошел ржавым гвоздем в позвонок. Он прекрасно знал, что на меня откроется охота, и я приползу обратно, если уцелею, конечно же. — Дела задержали, — я решил играть по их правилам. Поведение в приличном обществе напоминает дерьмо, присыпанное сахарной пудрой: издалека выглядит красиво, если только не пытаться докопаться до сути. Пусть будет так, посмотрим, кто выиграет. — Значит, вы успешно справились с заданием? — уточнил он, опускаясь на свое место. — Кажется, вы должны были кое-что выяснить. — Ах, точно, — я изобразил, будто не сразу вспомнил. — И мне удалось кое-что узнать. Но видите ли, у меня нет никакого желания делиться с вами этой информацией. Ни один мускул не дрогнул на моем лице, когда с грохотом упал опрокинутый стул Пилса. Я не слушал его угрозы и предложения, как лучше провести дознание. Меня интересовал только Вилсон, а тот в свою очередь был несколько обескуражен, хоть ему удалось скрыть свои эмоции. Он был хорошим игроком в покер, я полагаю. А я был прекрасным игроком, и не только в карты. Пока он размышлял, блефую ли я, у меня в голове строились цепочки логических ходов, в зависимости от следующего шага сыщика. — И чего вы хотите, Лоринг? — Вам отлично известно, что своей выходкой вы уничтожили вора Арчи Лоринга. Теперь мне не место в Патрии. Конец моей репутации, а значит, вы убили пройдоху. Но родился законопослушный гражданин, и вот он перед вами. Пилс фыркнул, но старший сыщик только махнул на него рукой. — Что же нужно этому господину? — с прищуром спросил Вилсон. — Документы, подтверждающие мою личность. Разумеется, без упоминания прошлых заслуг. — Вы могли бы обратиться с этим вопросом к дельцам из Дамбы. — А мне не нужна подделка. Только оригинал. Такой, за которым ни один из ваших не потянется носом. Я хочу начать новую жизнь, сквайр Вилсон, взамен той, которую вы украли у меня. Сыщик хохотнул. — Вор обвиняет меня в воровстве? — он посерьезнел и подпер подбородок рукой. — Надеюсь, вы понимаете, что на такие условия едва ли пойдет моё руководство. Даже если бы я захотел помочь вам, это не в моих силах. — Тогда каждый из нас останется при своём. А вы на всякий случай присмотрите себе нового вора для розыска Ртутной Крысы. Если не ошибаюсь, за время моего отсутствия скончался еще один человек. Я бил наверняка. В прочитанной газете, что я стащил по дороге в участок, в некрологе был указан один молодой джентльмен, среди регалий которого была указана принадлежность к партии «Прорыв». Это единственная радикальная политическая группа, известная в Патрии, а значит, прежде речь шла именно о ней. — Мне нужно обсудить это с руководством, — сказал Вилсон, поднимаясь. — А вы пока можете отдохнуть в вашей ка… комнате. Я выдам распоряжение, чтобы впредь ее не запирали. Вид у вас неважный. Лучше, чтобы вы привели себя в порядок, если собираетесь остаться здесь и не пугать новобранцев. Он вышел первым, а я замешкался лишь потому, что встать с переломанными ребрами не так просто, как прежде. И тот час передо мной возник Пилс, сверкая глазками-бусинками и топорща редкие усики. — У вас ничего не выйдет, Лоринг, — прорычал тот мне в лицо. — Никогда вам не стать гражданином Патрии. Таким, как вы, здесь не место! — У меня что, борода не по моде? — с совершенно серьезным лицом я погладил свою щетину. — Вы отлично знаете, о чем я! Вор должен быть повешен или работать в шахте, подальше от нормальных людей. — Вот как, — я задумчиво кивнул, будто и впрямь взвешивал его слова. — Знаете, я недавно был возле шахт, и не видел там закостенелых преступников. Одни еще совсем дети, а другие в тридцать лет — глубокие старики. За что их наказали, как думаете? — Это все пустые разговоры! — Знаете, я могу вам сдать настоящих воров прямо сейчас. Возьмите их, и ваша карьера мигом взлетит вверх! Он с сомнением смотрел на меня, пытаясь понять, разыгрываю ли я его или впрямь решил сдать с потрохами всех своих подельников. — Запомните это место, — я подошел к висящей на стене карте Асилума и обвел пальцем Лебединые пруды, — здесь притон похуже Отстойника, и каждый вор живет в собственном дворце. Приезжайте и берите! Что скисли, Пилс? Он еще продолжал говорить что-то нелицеприятное, когда я уже выходил из кабинета. Я знал, что наша встреча с Илайн рано или поздно состоится, но все же не ожидал этого так скоро. Мы столкнулись в коридоре неподалеку от моей камеры. Несравненная сыщица была очень удивлена, и на миг позволила этим эмоциям отразиться на обычно беспристрастном лице. — Счастлив вас видеть, миледи, — со всей любезностью поклонился я, хоть и проигнорировал предписанный этикетом поцелуй руки. Впрочем, дама тоже не спешила подать мне руку. — Хм, — ответила она, и ее лицо приобрело прежнее надменное выражение. — А у вас все-таки нет хребта, Лоринг. — Ошибаетесь, есть. Во всяком случае, я имел счастье в этом удостовериться. — Вам недостаточно унижений? Что вы рассчитываете получить? — Я своё еще получу, — моё обещание было произнесено с широкой улыбкой, но, думаю, Илайн уловила сокрытое за этим настроение, поскольку опасно прищурилась и предостерегающе прошептала: — У вас был шанс, Лоринг. Второго вам не дадут. — О, вы правы, — подтвердил я кивком, и никто из проходящих мимо работников отдела расследований не мог бы придраться к тому светскому тону, в котором протекала наша милая беседа. — Я более не буду так наивен. В какой-то момент показалось, что я тут единственный жулик, но вы сумели убедить меня в том, что доверять нельзя никому. Благодарю за урок, миледи. — Вот как? — она открыла маленькую бархатную сумочку и достала что-то, зажав в кулаке. — Мне тоже так кажется. На натянутой коже перчатки перед моими глазами появилось четыре продолговатых крючка. Как мать узнает своего ребенка из тысячи, так вор признает собственноручно сделанные отмычки. Эти вот я выковал прямо в камере, готовясь к побегу. Я поднял глаза на Илайн, и понял, что ей прекрасно известно, к какой двери ключики. Сжав кулак снова, она убрала отмычки в сумку и мило улыбнулась: — Кажется, вам это больше не понадобится? Вы ведь пришли добровольно, правда? Она вынудила меня посторониться, изящно проплывая мимо. Нас уже разделяло несколько шагов, когда я спросил: — А что вы делали в моей камере, миледи? Она обернулась и на миг замешкалась с ответом. В этот самый неподходящий момент открылась дверь, и из кабинета стали выходить егеря, одеваясь на ходу и обсуждая текущие служебные вопросы. Этот поток скрыл Илайн от меня. И между мелькающими головами было непросто разглядеть, как удаляется ее фигура. Камера, которая прежде казалась клеткой, теперь больше напоминала сейф. Не мир нуждается в защите от меня, а наоборот. Скучая без дела, я побрился, привел в порядок виски, тщательно помылся в рукомойнике, забрызгав пол, почитал принесенные мне газеты, пообедал, и даже вздремнул. В коридоре зажглись лампы, а в здании стало тише, поскольку дневная служба закончилась, и осталась только ночная смена сыщиков. — Кхе-кхе. Открыв глаза, я обнаружил стоящего на пороге Вилсона. Теперь дверь не запиралась, и, если не замечать решеток, легко было поверить, будто я довольно выгодно переехал. — Я с хорошими новостями, — произнес он. Сыщик непринужденно прислонился к дверному косяку, спрятав руки в карманы. — Моё ходатайство частично одобрено. — Значит, я частично рад, — у недоговорок приторный вкус. Он усмехнулся в усы: — Вам завтра выпишут временный документ, который действует на территории Асилума. По завершении дела его заменят на постоянный, годный для Патрии, а также для заграничных поездок. Вы собираетесь путешествовать, сквайр Лоринг? — Вероятно. Разве не так проводят время молодые господа, не обремененные заботами? — Не знаю. Я никогда не был таким. Я промолчал. Мне абсолютно безразлично, как жилось старшему сыщику в молодости. Сейчас он стал моим личным врагом, и лишь временная необходимость задержаться на одной с ним стороне вынуждала действовать осмотрительно и без лишних эмоций. — Раз я выполнил часть нашей сделки, могу ли рассчитывать на благородство с вашей стороны? — Несколько опрометчиво ожидать этого в столь неспокойное время, — заметил я, не зная, что под этим поймет Вилсон. Выдержав паузу, пришлось рассказать то, что было услышано во время путешествия в Отстойник. Моё заявление, будто среди местных нет убийцы, было воспринято скептически. А упоминание киновари вовсе изумило сыщика. — Средство от сифилиса? — он прошелся по камере, скрестив руки на груди. — Подумать только! Кстати, кто вам рассказал, что в крови и моче жертв были обнаружены соединения ртути? — Вы только что. Он в полном изумлении уставился на меня, затем горько рассмеялся: — Значит, всё это строится только на ваших предположениях. — Если бы вам нужны были точные данные, вы бы зачистили Отстойник и допрашивали бы каждого с пристрастием, разве нет? — Никогда не слышал о таком применении киновари, — задумчиво проговорил Вилсон. — Вы порядочный джентльмен. — Эта версия никем не выдвигалась, хотя я наслушался таких абсурдных предположений за все время, что никто не поверит! Его заявление вызвало у меня усмешку: — А что бы вы сказали о подчиненном, который в курсе существования такого лекарства? Разве в ваших глазах он бы не упал на самое дно моральной ямы? Вилсон устало потер лицо: — Возможно, вы правы. Мы не проверяли эту версию. Идемте! Неожиданное приглашение застало меня врасплох. Когда мы вошли в кабинет, там уже были Илайн и Пилс. Девушка бросила на меня быстрый взгляд и вернулась к чтению документации, а Пилс предпочел сделать вид, будто я вовсе не появлялся. — Леди Коллинс! — позвал Вилсон, стремительно проходя к своему столу. — Вы занимались отчетами о вскрытии покойных по делу Ртутной Крысы. Та согласно кивнула, оторвавшись от чтения, и в ее глазах промелькнула тревога.