На моем лице появляется хмурое выражение, когда я пытаюсь понять, что видит Гейб. Кексы состоят из трех цветов: светлый корж, красная глазурь и черника посередине. Я думаю, они милые. Гейб проводит ладонью по подбородку, возвращаясь к своей задаче. – Все в порядке. Люди будут слишком пьяны, чтобы обращать внимание на соски у кексов. Надеюсь, они хотя бы вкусные. Соски у кексов?! Я склоняю голову набок, мое лицо вытягивается. Черт. И правда похоже. – И красный цвет немного настораживает. Похоже на кровь или что-то в этом роде. – О, боже мой. Я испекла кровавые кексы с сосками. – Ага. Я хватаюсь за лоб и удрученно опираюсь о столешницу. – Клем должна скоро прийти. Она придумает, что делать, – бормочу я. Гейб не отвечает, поэтому я поворачиваю голову и замечаю его нахмуренное лицо, а также напряженную позу. Наконец он прочищает горло и открывает пиво. Прежде чем ответить, он выпивает половину. – Сомневаюсь, что она придет. – Почему? – Я выпрямляюсь, а глаза прищуриваются в замешательстве. – Я разговаривала с ней вчера. Она с нетерпением ждала вечеринку. – Это было до того, как она сбежала от меня прошлой ночью прямо в разгар секса. Без понятия, что я сделал не так. – Какого черта? Она мне даже не написала. Гейб пожимает плечами, допивая пиво. Я вижу, как он разочарован. – Все шло хорошо. Было весело. Я честно ничего не понимаю. Это странно. Клементина казалась счастливой последние несколько месяцев, проводя время с Гейбом. Я даже начала задаваться вопросом, не превратится ли это во что-то большее. – Черт возьми. Что ты делал? Что ты сказал? Он приподнимает бровь. – Тебе нужно подробное описание или облегченная версия? – Фу. Я имела в виду, отличалось ли что-то? – Да. Мои синие яйца. Я качаю головой, изобразив рвотный позыв, а затем отворачиваюсь от него. – Неважно. Я поговорю с ней. Душ в конце коридора выключается, и я слышу, как со скрипом открывается дверь. Вскоре к нам приближаются шаги, за ними следует голос Оливера: – Ты знаешь, где найти новый дезодорант? Мы с Гейбом оба оборачиваемся, и у меня пересыхает во рту. Оливер вздрагивает, когда видит меня. Его глаза расширяются, он крепче сжимает полотенце вокруг талии. Полотенце – это единственное, что на нем надето. Я не могу удержаться от того, чтобы не осмотреть его с головы до ног. Его чистая кожа сияет и блестит от капель воды. Волосы влажные и взъерошенные, а мышцы напрягаются под моим пристальным взглядом. Его мускулы. Черт. – Прошу прощения за свой непристойный вид, – выдавливает Оливер с надрывом в голосе. – Я не знал, что здесь присутствует леди. Это ты прости, что мои шлюшьи глаза только что буквально съели тебя. Тем временем Гейб фыркает при слове «леди», и я быстро толкаю его локтем в ребра. – Ты хорош, – произношу я, мой голос звучит жалко. – То есть все хорошо, а не ты… хорош. Глаз Оливера подергивается, его рот растягивается в озадаченной улыбке. – Под раковиной, – наконец отвечает Гейб на вопрос Оливера, чем любезно избавляет меня от страданий. Он поворачивается ко мне, когда Оливер кивает в знак признательности и ретируется в коридор. – Бесстыдница. Мои щеки горят, когда я хватаю пакет с черникой и в панике начинаю лихорадочно сыпать ее на кексы. – Не понимаю, о чем ты говоришь. – Ты пялилась на моего брата. Это чертовски странно. – Не пялилась я. – Ты буквально пускаешь слюни над кексами с сосками. Я бросаю в него горсть черники. * * * Музыка громкая, как и гул голосов. Всюду разносятся звон бокалов, пронзительные визги и смех, а также глубокий рокочущий бас самых популярных песен, от которых чуть не сотрясаются стены. Удивительно, что Оливер вообще покинул свою комнату. Я наблюдаю, как он выходит на кухню, засунув руки в карманы и уперев взгляд в пол, а затем берет бутылку воды. Ранее вечером я попыталась составить ему компанию в спальне, но мой стук остался без ответа. Я решила, что он, должно быть, лег спать, или, может быть, на нем были наушники. Теперь он здесь, и он медлит, переминается с ноги на ногу, пока нервно сжимает пластиковую бутылку в руке. Его глаза сканируют толпу, переходя от лица к лицу. Думаю, он ищет меня. Прежде чем я успеваю подойти, меня останавливает на полпути один из друзей Гейба – какой-то парень, которого я едва знаю. – Сид, выглядишь великолепно. Как поживаешь? «Очевидно, живу без воспоминаний о тебе», – хочу ответить я. Но вместо этого натягиваю улыбку и пытаюсь не спускать глаз с Оливера, пока придумываю способ быстро закончить этот разговор. Наши взгляды, наконец, пересекаются, и я поднимаю руку в знак приветствия. Его лицо озаряется облегчением, а затем и улыбкой. Эта картина окутывает меня теплым одеялом. – Прошу прощения, – бормочу я, прерывая парня передо мной и поспешно уходя. Сделав глоток пива, я подбегаю к Оливеру, широко улыбаясь, когда он тоже начинает двигаться ко мне. Только вот на этот раз путь преграждают ему. Его останавливает какая-то подвыпившая девушка, чей коктейль переливается через край бокала, когда она раскачивается взад-вперед, – то ли в такт музыке, то ли от заметного опьянения. Я пробираюсь сквозь толпу, пытаясь расслышать хотя бы что-нибудь из их разговора. – Ты – это он, верно? Пропавший мальчик? – спрашивает она, накручивая на палец локон своих волос. Вскоре ее рука перекочевывает с клубничных волос на воротник полосатой рубашки Оливера. Его глаза следят за ее движениями, и он отступает, выглядя смущенным. – Ты выглядишь невероятно. Я видела тебя в новостях, но… Вау. Ты очень привлекательный. – О, я… спасибо за лесть. Она хихикает, откидывая голову назад. – Ты забавно говоришь. – Он снова делает шаг назад, но она не понимает намека. – Могу я приготовить тебе напиток? Или, может быть, мы можем пойти куда-нибудь поговорить? А это намек для меня. Я подхожу к парочке, обнимаю Оливера за талию, затем говорю не очень тихо: – Как насчет того темного угла, о котором мы говорили? – Мне нравится эта идея.