На неестественно сером лице короля змеилась адская улыбка: — От тебя ничего не скроешь, Ловчий… Как ты догадался? Я знал, что ты особенный… — Как такое может быть⁈ — меня затрясло от гнева. — Я же лично отрубил тебе голову! Я тебя убил, тварь!!! — Ты убил тело, и мне пришлось занять новое. Король Дионис оказался подходящей кандидатурой. Теперь, чтобы стать правителем, мне не нужны мервины и метаморфы, я и есть правитель! Я уничтожил никчемных монархов, осталось всего лишь забрать их королевства… — Что ты сделал с королем Дионисом? — Его больше нет… Теперь это мое тело… — Ты убил его? — Что есть смерть? Его душа мертва, а тело нет. Если это смерть, то да — он мертв… — Сука! — я стиснул рукоять кинжала так, что захрустели пальцы, как же хочется метнуть клинок в колдуна. Но рука не поднимается, передо мной стоит король Дионис. Я не свыкся с мыслю, что это больше не он. Фирон погубил всех правителей, неужели это конец⁈ Все, за что я боролся, рассыпалось в один миг!.. — Выбери правильную сторону, — щурился на меня колдун. — Ты пройдешь со мной этот путь, а если нет, то умрешь… Скажу ему то, что хочет слышать, а потом усыплю его бдительность и прирежу… — Я согласен служить тебе, — выдавил я. — Ты прав… Только один правитель обеспечит мир. Тогда не будет распрей и предательств… Колдун расхохотался: — Ты врешь, Ловчий! Меня нельзя обмануть, я смотрю в твою душу и вижу твои чувства и помыслы. Ты хочешь вновь убить меня. Что ж… Ты сделал свой выбор. Мечи гвардейцев надавили мне в спину сильнее, я почувствовал как по моей коже потекли теплые струйки. Я обвел взглядом мертвый зал и спросил: — Теперь ты убьешь меня? — Пока нет. Так легко ты от мня не отделаешься… Хочешь того или нет, но ты принесешь мне пользу даже против своей воли. Я слышал, как кто-то подошел ко мне сзади вплотную и огрел чем-то твердым по голове. В моих глазах потемнело и я сполз на пол, это последнее что я помнил… * * * Я открыл глаза, и потрогал голову, вроде целая, но гудит, как старый дырявый чайник. Где-то наверху через узкое оконце, перечеркнутое толстенными прутьями, пробивался сумеречный свет. Я лежу на ворохе затхлой соломы в сыром подвале. А нет, не в подвале: на руках моих цепи, стены и пол из неотесанного камня. Я в темнице: камера такая просторная, что я с трудом различаю в полумраке противоположную стену. Лишь вместо боковой стены сплошная решетка из прутьев толщиной почти с руку. Для чего такая толстенная решетка. Темница рассчитана на содержание мервинов или еще каких-то могучих тварей? Я шевельнулся и звякнул кандалами. В дальнем углу шевельнулась тень, я не сразу ее увидел, но там явно кто-то сидел. — Очнулся? — раздался знакомый голос, тень распрямилась и направилась прямиком ко мне, бряцая цепями. Высокая худощавая фигура, на фоне лунного света просматриваются очертания чуть вьющихся волос. — Принц Мирольд⁈ Ты жив⁈ Как же я рад тебя видеть! — Яд меня не убил, — ответил принц, — Лишь отключил сознание. Очнулся я уже здесь в кандалах. — Может еще, кто-то остался в живых? — с надеждой спросил я. — Вряд ли, — вздохнул принц, — Это был сильный яд из желчи пещерных ящериц. Он смертелен для человека. — Ты разбираешься в ядах? А, как ты тогда выжил? — Может мало глотнул отравленного вина, я почувствовал странный запах, до меня не сразу дошло, что вино отравлено. Я успел сделать несколько глотков. А теперь я вспомнил этот привкус в вине… Такой яд использовали древние колдуны для устранения своих соперников. — Удивляешь ты меня, ваше высочество, я видел как замертво упали все, кто даже чуть пригубил напиток, а ты целехонький. Но как же я этому рад! Значит, не все монархи погибли, будет кому возглавить объединенное королевство! — Объединенное? — Да, мы объединим Танис и Опларию, они все равно граничат между собой, а после смерти королевы Огаты в Акрольде нет наследника на престол. — А как же король Дионис? — Его больше нет… Я рассказал все о Фироне Мирольду. С каждым моим словом он становился все мрачнее. — Плохо дело, — сказал он, когда я закончил рассказ. — Если колдун выжил, после того, как ему отрубили голову, то это не колдун… — А кто же тогда? — Демон! Когда-то они тоже были колдунами, но черная магия настолько поглотила их душу, что они превратились в бессмертные отродья. Они могут вселяться в тела людей. — Как же мы его найдем, если он может находиться в чьем угодно теле? — Может, но покинуть тело, демон может только после смерти носителя. Сам он его убить не может, это противоречит естеству его выживания. Но если убить тело Диониса, демон его покинет… — Откуда ты все это знаешь? — Ты забыл, что я охотник на нечисть? — Я думал ты только перевертышей убиваешь, а ты настоящий Ван-Хельсинг… — Кто? — Охотник на чудовищ. — Да, но часто самым страшным чудовищем бывает человек, — задумчиво проговорил Мирольд. — Согласен, я в своем мире тоже был Ван-Хельсингом, чистил бренный мир от монстров. — Тебе приходилось убивать демонов? — Нет, но иногда мне казалось, что я сам демон… Есть план как отсюда выбраться? Это же твоя тюрьма? — К сожалению стены и решетки я построил настолько крепкими, что они могут удержать любого монстра. Я вспомнил про Каллина и Элла: — Где-то в городе у меня остались друзья, они должны спасти нас. — Спасти от кого? — Мирольд расхаживал по камере гремя цепями. — Фирон наверняка убедил народ, что все мертвы, и свалил вину на кого-нибудь из нас, например, на меня. Люди не знают, что Дионис и есть зло… Они все также верят ему, и когда он остался единственным монархом на всем Великом материке, пойдут за ним хоть на край света. Сильный правитель — надежда и опора народа. Люди хотят ощущать себя в безопасности, даже если это им будет стоить частицы свободы. — Для чего Фирон оставил нас в живых? Возможно, мы единственные кто знает его тайну… — Для меня это тоже загадка, но демоны никогда не делают что-то просто так. Значит, мы входим в его планы. Возможно, он хочет использовать наши тела, как тело Диониса… Мы видные политические фигуры и можем ему пригодиться. По гулкому коридору раздались шаги. Тень от настенного факела затрепетала. Перед решеткой выросла пузатая фигура стражника. Он швырнул сквозь прутья два куска засохшего хлеба. — Ужин, господа! — на его красной морде, изрытой следами порока, застыла презрительная усмешка. — Я твой правитель, принц Мирольд! Разве ты не узнал меня? Немедленно освободи нас. Стражник оскалился гнилым зубами и пробурчал: — Больше я не твой подданный, я служу великому князю тьмы… Он раскрыл мне глаза, а вы будете подыхать здесь медленно, как навозные черви на палящем солнце!.. — Штопанный крот! — плюнул я. — Фирон промыл мозги тюремщикам. Теперь они его марионетки. — Если ты поможешь нам сбежать, — вкрадчиво проговорил принц. — Я дам тебе столько золота, что твоим внукам еще хватить жить безбедно. — У меня нет внуков, и я ненавижу детей, — морду стражника перекосило, будто он говорил про нечто мерзкое. — Ты можешь сам купаться в золоте, и обеспечить безбедную старость родителям, — продолжал искушать Мирольд. — Своих родителей я убил, когда мне было четырнадцать. Папаша был рыночным пройдохой и пьяницей, а мать путалась со всем отребьем Кирона. Мои родители никчемные и жалкие людишки. Никогда не жалел, что избавился о них. — Ты хочешь об этом поговорить? — принц включил психолога. — Неужели у тебя никого нет, кого бы ты любил?