– Будем заканчивать. Попрошу ко мне в кабинет зайти руководителей УМВД, ФСБ, прокуратуры и следственного комитета. Приказать представителям федеральных структур Тонковидов не мог. Более того; на заседании они присутствовали в качестве приглашенных, скромно занимая места в задних рядах. Но с исполнительной властью у них были свои отношения, и естественно проигнорировать просьбу они не могли. – Ростислав, ты, естественно, тоже, – негромко сказал Тонковидов, вставая со своего места и, давая всем понять, что заседание завершено. В кабинет зашли четверо – прокурор Изоргин, руководитель следственного комитета Мартьянов, начальник УВД Панин и начальник управления ФСБ Горелов. Когда все расселись, Тонковидов обратился к ним, говоря сначала спокойно: – Вчера произошло покушение на моего заместителя Русакова. Уже все СМИ пестрят заголовками. До сих пор непонятны обстоятельства смерти другого моего заместителя Цветкова. Мне уже страшно скоро будет по земле ходить. И какие выводы в столице делают о работе местных правоохранительных органов, а? Я вас слушаю. Все молчали какое-то время, потом Изоргин сказал: – Следствие идет. Продвигается. – И что? Вот вчера, например, кого-нибудь поймали. – По горячим следам не удалось, – глухо сказал Панин. Он, похоже, переживал больше всех. – Еще убит журналист Санин. Вы же знаете, как общество реагирует на гибель журналистов, – вмешался в разговор Русаков. – Каждая гибель журналиста – дело политическое. – Мы держим ход расследования под контролем, – заметил Горелов. – В данном случае политики вообще нет. – Какой-то заговор молчания, – хмыкнул Тонковидов. – Ничего не знаю, а если знаю – ничего никому не скажу. Что ж, все свободны. Через два дня жду конкретики. Не будет – буду докладывать на самый верх. Когда все вышли, Русаков спросил Антона: – А почему два дня? – Не знаю, – раздраженно ответил тот. – В голову пришло. Ты лучше спроси, почему они ровно сидят, а дело не с места. У меня, например, ответа нет. Только догадки. После обеда у Тонковидова был прием по личным вопросам. Он ждал этого события почти с ужасом и, в общем-то, эти опасения оправдались. Четыре часа постоянного общения с людьми, которые шли сплошным потоком. Большинство частных вопросов могли быть вполне решены на местах, едва ли не на уровне ЖЭКов и РЭУ, но не решались. А у кого-то наоборот была серьезная проблема, например, жилищная и ее не мог решить и сам губернатор, поскольку она требовала серьезных денежных вложений. А для каждого передвижения бюджетных денег требовалась, как минимум масса обоснований, поскольку любое нецелевое использование средств было чревато неприятностями. Кто-то просто хотел пообщаться с начальником, присланным из столицы, поговорить, услышать мнение. Тонковидова такие люди ужасно злили, но он изо всех сил старался соблюсти приличия. Конкретные вопросы два помощника старательно фиксировали, чтобы спустить ниже, дать ответ в установленные сроки. Пару раз Антон делал перерывы, пил чай с лимоном, выходил в соседнюю комнату умыться, но все равно было тяжело. Ему казалось, что посетители – полчища энергетических вампиров, высасывающие у него кровь. Телефон стоял на беззвучном режиме, и он изредка бросал взгляд на дисплей. Ничего сверхординарного, лишь ближе к концу дня дважды позвонил Русаков. Тонковидов знал, что по пустякам Ростислав беспокоить его не будет. В ответ написал, чтобы тот к 18 часам ждал его в приемной. Антону казалось, что поток не закончится никогда, но все-таки в положенное время допуск к нему прекратился. К счастью, из кабинета, где он вел прием, был другой выход, обеспечивавший ему возможность не пересекаться с жаждущими общения с руководителем. Он вышел в прохладный коридор и с облегчением направился в сторону кабинета губернатора. Русаков уже ждал его в приемной. – Заходи, – на ходу бросил ему Антон. Ростислав прошел за ним в кабинет. Врио губернатора даже не дошел до стола, упал на кресло возле окна. Расстегнул ворот рубашки, распустил узел галстука. – Слушай, умотали меня эти ходоки, – пожаловался он Русакову. – У меня такое ощущение, что в этой области никто до сих пор вообще ничего не делал. Или просто от народа шарахались. Ну, ладно, говори, что у тебя. – Мне звонил Еронко. Журналист, – сказал Ростислав. – Говорит, что от погибшего журналиста Санина пришло послание. Он перед смертью написал. Там что-то сенсационное. – И что? – Начальство его давать это опасается. И вообще делу ход давать не хочет. А он говорит, что должен нас ознакомить. – Хорошо, встреться. Только вот что, – Тонковидов слегка задумался. – Пусть тебя кто-нибудь прикроет. – Я со Шкадовым пойду. С Димой. – Вы ребята рисковые, но давай еще один круг обороны сделаем. Внешний. У вас же есть кто-то? Из органов? – Есть. – Короче, ты все понял. А еще лучше с Катиным переговори. Давай, действуй. А я передохну немного. Ростислав кивнул и вышел. Антон порылся в настройках мобильника и не успел включить звук, как телефон зазвонил. Жена. – У меня хорошие новости для тебя, – немного игриво сказала она.– Мы с Полиной завтра утром будем у тебя. Ты рад? Антон хотел вслух удивиться грядущему приезду, но вспомнил, что сам по настойчивой просьбе Савицкого просил их приехать и только сказал: – Конечно. Говори во сколько, какой поезд. Вас встретят. – А ты сам? – Конечно, если ничего не случится. Закончив разговор с супругой, Тонковидов заказал обед из столовой администрации. В такое время она уже была закрыта, но там всегда находился дежурный и несколько порций еды, оставленных на непредвиденный случай. Их оставалось только разогреть. Такой услугой Антон пользовался нечасто, но сейчас у него просто не было сил, чтобы ехать куда-то, а есть хотелось. Утолив голод, он немного посмотрел бумаги, прилетевшие во второй половине дня. Некоторое время он ждал звонка от Русакова, но тот молчал. Зато раздался другой звонок. От столичного куратора. – Да, Юрий Иванович, – ответил Антон, – Добрый вечер. – Добрый, – голос из столицы звучал глухо и тоже как-то устало. – Что хорошего? – Рутина: заседание, личный прием. – Да, что-то скучно у тебя стало, – усмехнулся куратор. – Целый день ни в кого не стреляли. Я тебе вот зачем звоню: ты на завтра супругу вызвал для съемки, так отмени. Пока не надо. – Хорошо, Юрий Иванович. – Ну, тогда пока все. Будь здоров. – До свидания. После разговора у Антона возникло странное чувство. С одной стороны, он совсем не хотел видеть Тамару. А с другой, звонок показался ему странным. Он нажал кнопку селектора. Помощник Юра отозвался сразу. – Соедини меня с Савицким, с пиарщиком этим. Знаешь? – Да, конечно, Антон Викторович. Савицкий отозвался через несколько секунд. – Слушаю, Антон Викторович. – Павел Юрьевич, надо съемку семьи на завтра отменить. В смысле, перенести. – Да, конечно. Я в курсе. – А почему мне не сказал? – Да, только что узнал. – Ладно. Антон положил трубку и снова задумался. Так и не придя ни к какому выводу, он взял мобильный и позвонил жене. Глава сорок первая. После звонка от Еронко Русаков задумался. Вернее, задумчивость его была несколько нервной. Он даже встал и буквально пробежался по кабинету. Набрал Тонковидова. Тот не отвечал. Ростислав знал, что у руководителя идет личный прием, но на всякий случай набрал еще раз. Через некоторое время от Антона пришло сообщение. До восемнадцати часов времени было еще достаточно. Он позвонил Шкадову. Сказал коротко: – Приезжай. Когда Дмитрий приехал, Ростислав описал ему ситуацию. – Надо ехать и побыстрей, – сказал он возбужденно. – Но мы договорились без Тонковидова ничего не предпринимать. – Я надеюсь, что твой журналист ничего не натворит, – спокойно и даже немного флегматично ответил Дмитрий. – Уже не так долго. Иди, дождешься в приемной. – Вдвоем поедем? – спросил Русаков. – Нет, возьмем взвод «морских котиков», – усмехнулся Шкадов. – Я про местных друзей, – мрачно ответил Ростислав. – Думаю, Семена возьмем, – согласился Дмитрий. – Я ему позвоню, чтобы он был наготове. Хотя тут и не знаешь, кто друг, а кто враг. Русаков пошел к Тонковидову. Дмитрий остался его ждать.