— Мне тогда три года было! — И что? — И то! — Немедленно прекратите! — вмешалась Софья. — Лукешка никому ничего не скажет, но ты, Гриша, папеньке все-таки напишешь! Она многозначительно посмотрела на Настю и вздохнула. — Вот еще! — пробурчал Григорий. — Потом скажу! — Когда? Когда кольцо брачное на палец наденешь? — напустилась на него старшая из сестер. — Да хоть бы и так! — вспылил Григорий. — Он же хотел, чтобы я женился! — Он тебе невесту подбирал! — запричитала Лукерья. — Не из фрейлинских девок, которые только и знают, что за женихами бегают! Настя до крови прикусила губу. Больше всего ей хотелось провалиться сквозь землю и больше никогда не слышать подобные речи. Мысль о том, что в глазах семьи Григория она ничуть не лучше Головиной, вызывала тошноту. Голова слегка кружилась, и все вокруг плыло, точно в тумане. — Рот закрой, — грубо посоветовал Белов. — Не твое это дело, на ком женюсь, да и не отцовское! — Так это ты ему назло! — сообразила младшая из сестер. — Ну ты, Гриша, козел! Мало тебя папенька плетью в детстве охаживал! — Так ты ему наябедничай! Глядишь, он старое вспомнит! — Тише вы оба! — прикрикнула на них Софья. — Лукешка, если хоть слово отцу скажешь… — И что ты сделаешь? Я теперь замужняя! — Вот за мужем и оставайся, а в Гришкины дела лезть не смей! — взорвалась старшая сестра. Лукерья вскочила и подбоченилась. — Да он у тебя всегда в любимчиках ходил! Оттого и живет, как Бог на душу положит! — от возмущения она притопнула ногой. Белов лишь криво усмехнулся, пристально следя за перепалкой сестер. — А ты все завидуешь? — усмехнулась Софья. — Постыдилась бы лучше при гостях скандалы чинить! — А пусть знает, с кем связываться решила! У батюшки разговор короткий будет — не угодит, так к Ольге в скит пойдет! Григорий с рыком вскочил, зло блеснув звериными глазами. — Ты говори, да не заговаривайся! — рявкнул он. — Гриша! — попыталась одернуть его Софья. — Прекратите оба! Дальнейшее слушать уже сил не было. Пользуясь суматохой, вызванной семейной ссорой, Настя поднялась и направилась к дверям, но Белов, заметив это, быстро преградил ей путь. — Ты это куда? — Домой, — девушка с вызовом посмотрела на гвардейца. — Меня дела ждут! — Какие дела? — Григорий прищурил глаза. — Разные. — Настя обогнула его и обернулась к притихшим женщинам, которые с интересом наблюдали за разговором. Только в глазах Софьи читалось явное одобрение, а вот Лукерья смотрела с какой-то снисходительностью. — За женихами побегать надо, авось догоню кого получше! При этих словах сам преображенец шумно выдохнул, младшая из его сестер фыркнула, старшая тут же посмотрела с укором, но потом ласково улыбнулась гостье, совершенно четко уловив обиду. — Ты, Настенька, в голову наши семейные дрязги не бери! — посоветовала она. — Лукешка с Гриней пять минут в комнате пробыть не могут, чтоб не поссориться. Благо, до драки не дошло. — Буду я еще с бабой драться, — пробурчал гвардеец. Настя вымученно улыбнулась. — Мне действительно пора. Я и так задержалась более положенного. Лукешка хотела что-то сказать, но Софья бросила на нее такой взгляд, что та смолчала. — Заезжай ко мне почаще! — напутствовала хозяйка, понимая, что невесте брата просто необходимо побыть одной и подумать, — Сама видишь, мне не вырваться, хозяйство у меня беспокойное! Девушка кивнула и поспешила выйти. Григорий догнал её на крыльце. — Настасья, постой! — он вновь схватил невесту за руку. — Что тебе? — она обернулась. — Извиниться хочу. За себя и за… сестер своих. Лукешка она такая, вечно всех ссорит! — Григорий пытливо вглядывался в лицо девушки, — Ну что ты злишься? Хочешь, опять по щекам отхлещи! — Не хочу, — буркнула Настя, посматривая за угол дома, откуда должна была показаться её обшарпанная карета. Краем глаза девушка заметила, что Лукерья выглядывает из окна, явно следя за братом, все еще стоявшим на крыльце. — Врешь! — гвардеец усмехнулся. — По глазам вижу! Настя вскинула голову и внимательно посмотрела на него. — Плохо ты, Гриша, в глаза смотришь. Главного никогда не замечаешь… — она отвернулась. Преображенец вздохнул. — Настя, ну что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? — устало спросил он. — Лукешку за косу оттаскал? — А сделаешь? — Настя вновь с насмешкой посмотрела на жениха. Тот покачал головой. — Вот видишь, так что попусту говорить? Карета подъехала к крыльцу. Петр соскочил и распахнул дверь. При виде едва скрывающего раздражение Белова мужик слегка нахмурился, но промолчал, здраво рассудив, что молодые бранятся — только тешатся. Настя собиралась сесть в экипаж, но гвардеец удержал её. — Погоди! — Что еще? — Мне коня приведут, вместе поедем! Петр одобрительно хмыкнул в бороду. — Зачем это? — Настя хмуро посмотрела на преображенца. — Ты же меня стыдишься! — С чего ты взяла? — Ты Лукерье ни разу про меня не возразил! Охотницей за мужем выставил! — Так вот оно что! — Григорий взъерошил волосы. — Как с вами, бабами, все сложно! — С вами будто просто! — буркнула Настя, окончательно растерявшись. Гордость требовала сесть в карету, захлопнув дверь перед носом Григория, но в душе девушка ждала, что преображенец все объяснит. А еще девушка очень хотела, чтобы Белов вновь её поцеловал. — Послушай, я не возразил лишь потому, что бесполезно это. Сестрица у меня — дура редкостная! Ей бы все на балах отплясывать, да в доме скандалы чинить. Да и… вспылил я по обыкновению… — гвардеец звериным чутьем уловил колебания девушки. — Ты уж прости дурака, ладно? — Ладно, — запал прошел, и Насте тоже не хотелось ссориться. — Вот и славно. Может, вернемся в дом? Лукешка более и слова не скажет, обещаю! — Гриша, мне действительно в Питерсхофф надо, — возвращаться к Софье не хотелось. — Раз надо, так надо, — Белов вздохнул, с тоской смотря на окна столовой, где слуги разливали обещанные щи. — Пойду, за конем схожу. Обожди в карете! Он помог невесте устроился в экипаже, и быстрым шагом направился к деревянным конюшням. Вернулся Григорий уже верхом на огромном мышастом коне. — Петр, что спишь? Поехали! — окликнул он Настиного слугу. Тот тронул лошадь вожжами. Гнедая неспешной рысью затрусила по дороге. Белову то и дело приходилось сдерживать своего коня. Тот недовольно закладывал уши, но подчинялся опытной руке всадника. Настя невольно залюбовалась своим провожатым. — Тебе в кавалеристы надобно было! — заметила девушка, когда преображенец подъехал к окну кареты вплотную.