Пока тушилось мясо, я написала Пете сообщение: «На некоторое время мы должны прекратить общение. Роза всё объяснит. Скучаю. Наташа». После этого я удалила его из контактов, заблокировала в «Вотсап». – Это не надолго, – сказала я вслух, мысленно обращаясь к Пете, – до тех пор, пока ситуация не разрешится. Позже я позвонила маме, предупредила, что приеду на выходных. «Может даже с Егором…» – добавила после недолгого раздумья. Мама обрадовалась, после чего передала трубку Каринке, которая взахлёб рассказывала о своих деревенских приключениях. Дочь вызвала у меня не просто улыбку, а задорный смех. Я хохотала над очередной её нелепо брошенной фразой, когда в дверях повернулся ключ, затем я услышала глухой толчок. Цепочка помешала пришедшему войти. Моё веселье исчезло, как ни бывало. – Папа пришёл, пойду его кормить. Целую, Кариш, – быстро сказала я и отключилась. Осторожно выйдя в прихожую, я увидела жалкое лицо своего мужа в небольшой щели. – Впустишь? – устало спросил он. Жалость. Вот, что я почувствовала. Невыразимую жалось. Егор был похож на щенка, сбежавшего из дома, который поблуждал где-то там, а потом понял, что дома кормят лучше. Заплутавший, потерянный, печальный. Слёзы навернулись на глаза. Шагнула вперёд, отстегнула цепочку и впустила его в дом. Егор не сводил с меня глаз. – Прости, – шепнул он. Наши взгляды сцепились. Я видела зарождающуюся влагу в уголках его глаз. И сама я еле сдерживалась. Не могли мы закончить отношения вот так… Ну кто знал? Мы шагнули навстречу друг к другу, словно заранее предугадав это действие. В одну секунду я оказалась у него в объятиях, сдерживаться больше не было сил. Мы плакали в унисон, тихо и очень горько, сожалея о том, что прошлого уже не вернуть. – Давай уедем? Сегодня. Сейчас. Пожалуйста. – Да, Наташ. Да… Короткий поцелуй и новое «прости». Это так на него не похоже. Чувствует вину? Жалеет? Я гладила его лицо ладонями. – Всё хорошо, Егор. Всё хорошо. – Нет. Не всё, Наташ, не всё… я… – Ш-ш-ш… не сейчас. Потом. Поешь, отдохни, потом поедем в деревню. Каринка о таких весельях рассказывала! Отвлечемся. Если Егор и хотел признаться, то не сейчас. Сначала мне нужен план. Ведь признаваться придётся не ему одному. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ Солнце давно село, дорогу затянул серый туман. Егор внимательно смотрел вперёд, вцепившись в рулевое колесо обеими руками. Обычно он водит машину расслабленно, но не в эту ночь. Мы выехали в начале десятого. Я ждала, пока Егор примет душ и переоденется в джинсы и лёгкую жёлтую футболку. За это время я успела собрать дорожную сумку с вещами. Не было сказано ни слова, мы переглядывались, иногда устало улыбались друг другу, и за этими улыбками срывалась вина. У каждого из нас была своя тайна, но мы не спешили с этими тайнами расставаться. В салоне играла тихая музыка, в открытые окна влетал прохладный ветерок. Закрыв глаза, я попыталась представить встречу с родителями и Карину. «Сюрприз!» – прокричу я. Как же она обрадуется нашему приезду! Только долго эта приятная картинка не продержалась. Она сменилась. Я увидела ухмыляющееся лицо Яны. «Попробуй выкрутиться из сложившейся ситуации». – Я искала тебя на работе, – вдруг сказала я, уставившись на тёмную дорогу впереди. Никогда не водила машину и не имела желания научиться, но сегодня представляла, будто сама набираю скорость и мчусь вдоль красивейших лесов туда, где нет врагов… где нет Яны. – Это трудно объяснить. – Почему? – Ты мне всё равно не поверишь, есть ли смысл говорить? – Ты всегда был скрытным, Егор. Все свои мысли держал в себе… – И ты всегда мне об этом напоминала, – он слабо улыбнулся. – Потому что так нельзя. Если бы ты хоть немного доверял мне, делился своими переживаниями, возможно, не произошло бы такого. Впереди показались красные стоп-сигналы, и Егор сбавил скорость. Из-за ремонта дороги придётся ехать в объезд, а это лишние полчаса. – Правильно, – сказал Егор. – Ну вот опять! Вместо того, чтобы оправдаться, ты просто закрываешь тему разговора. Правильно. Точка. – А что ты хочешь услышать? Я разозлился на тебя. Иногда мне кажется, что ты меня разлюбила. Ведь ты не остановила меня, когда я сказал, что уйду. Позволила уйти. Наши желания не всегда совпадают с желаниями других людей – вот что я понял. Твои подозрения, допросы, смена поведения настораживали и пугали одновременно. – Скажи честно, где ты провёл все эти дни? – Не помню. Я развернулась на сиденье. – В смысле? Острый взгляд серых глаз не отрывался от неровной дороги. На лицо набежала тень, но внешне он оставался спокойным. – Лена нашла меня в одном из баров. Я принял у неё душ и сразу поехал домой. Я поражалась тому, насколько правдиво всё это прозвучало из его уст. Его послушай, так получается и вправду не просыхал все эти дни в кабаках. И только фотографии говорят об обратном. Спустя несколько километров машина заглохла. – Чёрт, – выругался Егор и уронил голову на руль. Протянув руку, я несмело погладила его по голове. Мой жест пришёлся Егору по душе. Вздохнув, он быстро перехватил мою кисть и прижал мою ладонь к своей щеке. – Ты родная, Наташка. Тёплая и нежная. Только изменилась за последнее время… Тишину нарушил мотор проезжающего мимо грузовика. – Что с машиной? – спросила я. – Бензин закончился. Надо было заправиться на выезде… – Что будем делать? Он поцеловал мои пальцы, затем посмотрел в глаза. – Сейчас что-нибудь придумаем. *** Пришлось прибегнуть к буксировке. На пустой дороге выбирать было не из чего, поэтому когда буксировать автомобиль согласился тракторист, мы не возражали. Так, почти в полночь во дворе родительского дома стоял дикий рёв работающего трактора. Во дворе зажегся свет. Отец вышел на крыльцо в семейных трусах, не позаботившись надеть штаны. – Это ещё что? – крикнул он. Егор расплатился с трактористом, и тот довольный поехал по своим делам; купит бутылку и поделится с друзьями, которые тоже не прочь расслабиться. Я выбралась из машины. Глаза закрывались от усталости, сказывалось и эмоциональное состояние. Егор уже успел объяснить папе нашу проблему. Они вдвоём дотолкали автомобиль до гаража, я закрыла забор и пошла в дом. Мама в ночной сорочке держалась за сердце. – Дочка! Боже, как же мы все перепугались! Каринка выскочила к нам навстречу и почти сбила меня с ног. Я против воли расхохоталась. Как же я была счастлива видеть дочь. С этими взрослыми играми я о ней совсем забыла, и хотя была спокойна за неё, потому что мама хорошо за ней приглядывает, всё равно чувствовала вину. Егору она продемонстрировала свою обиду, после чего строго была отправлена дедом «обратно в койку». Мама постелила нам с Егором в смежной с залом комнате на раскладном диване. Мебели в этом доме было больше лет, чем мне, поэтому, когда я села на край дивана, он протестующе скрипнул. А для Егора был заготовлен более жалобный визг пружин. Мы не притрагивались друг к другу. Повернулись спина к спине и лежали некоторое время, прислушиваясь к ночной тишине и дыханию друг друга. Егор вскоре засопел. А я думала о любви и ревности. Чувствовала ли я ревность, разглядывая фотографии Егора и Яны? И да и нет. По сути ревновать нечего. Яна устроила провокационную игру, используя каким-то образом моего мужа. Была измена или нет, уже неважно. Если не было, то я поступила плохо. А если была, то квиты. Противно так думать, но стоит взглянуть правде в глаза и не вредничать. Мне было спокойно, пока Егор согревал мою спину своим теплом. Но тем не менее, я уснула с мыслями совсем о другом человеке.