ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ Август, двенадцатое число. Я надолго запомню эту дату. Тишину салона в машине Петра разрезал гулкий звук мотора. Я чётко ощущала запах бензина и лимонного ароматизатора, а ещё острую боль в душе, крайне сильную, чуть ли ни агонию. Выживет ли Егор? Что будет с нашей дочкой? С нами? Вопросы крутились словно в колесе, снова и снова цепляя душу острыми иголками. Мои глаза выхватывали кусок ясного неба, а под ним несущуюся вперёд синюю машину. Всё происходило, словно в тумане. – Звони ей! Я растерялась, глядя на Петра. – Яне? – Да. Мы должны с ней разговаривать. Если ребёнок в машине, то мы затеяли опасные гонки. На перекрёстке Яна свернула налево и пристроилась в правом ряду среди машин. Нам с Петей трудно было преследовать её в потоке, поэтому ехали тихо, стараясь не упустить её из виду. То, что она ехала к моему дому, не оставалось сомнений. – Может, сократим путь? – внезапно предложила я. – Попробуем прибыть к тем гаражам раньше, поймаем её. – У таких, как Яна, мысли непредсказуемы. Она лгала тебе слишком часто, чтобы верить на слово. – Петя на секунду положил руку мне на колено, словно таким образом хотел подбодрить. – Звони и ставь на громкую связь. Посмотрим, чего сможем добиться. Я не понимала, что намерен делать Петя и о чём разговаривать, но верила ему больше, чем кому-либо ещё, поэтому набрала её номер, и мы оба замерли в ожидании. Кровь на пальцах подсохла и вызывала слабый и неприятный зуд, руки казались липкими, но думать о чистых руках в данный момент – стыдно, как минимум. Первый звонок она сбросила. Я набрала снова с намерением добиться своего. Хоть раз. Со второго раза она ответила, но как! Мы услышали вовсе не привычное «Алло», а страшный, зловещий смех. – Страшно, да? – послышался потом холодный, металлический голос. – У мня нет детей. Я всегда их ненавидела. С детства… У мамы ведь ещё ребёнок был. Мальчик. Мне было пять лет тогда. Мама Лену отчитывала на кухне, а я присматривала за братом. У меня бусы были. Хорошо помню крашенные зелёным мелкие деревянные бусины. Я дёрнула нитку, и бусины рассыпались по полу. Моему восьмимесячному брату стало весело, он начал ловить укатывающиеся маленькие шарики. Я наблюдала… – В трубке было долгое молчание. Молчали и мы, наблюдая, как синий «кайенн» движется в потоке. И вдруг она сказала: – Бусина в горле застряла. Не спасли. Я ведь не виновата. Виновата мама. Кто пятилетнего ребёнка оставляет с малышом? Так и ты, Наташка, оставила дочь с доверчивой матерью. Она думала, что я с тобой разговаривала, а на связи был Стас. И она ничего не заподозрила. Старая дура. – Не смей называть так мою мать! – процедила я. – Ох, прости. – Яна, – вступил в разговор Петя, – давай поговорим, как взрослые люди. Ты отпустишь Карину, мы обещаем… – В моём положении уже нечего обещать. Просто позволь довести дело до конца. Я почти всю жизнь жила ради этой мести. – Если ты ненавидела детей, то потеря сестры тебе была на руку, – решила надавить я. В этот момент Пете удалось перестроиться в один ряд с Яной. Нас разделяла всего одна машина. – Потому что её любили. А меня постоянно наказывали. Да, я ненавидела её, но смерти ей не желала. В её гибели виновата ты. – Я ведь её даже не помню! – срывалась я. Петя похлопал меня по плечу. – Ты у меня отобрала не Ленку, а мать и нормальную жизнь, ясно? – Яна, останови машину. – Нет, любовничек. Не дождёшься. – Мы должны договориться. Так разумнее. – Иди к черту! Пошли гудки, а в следующую секунду мы слушали лишь гудение мотора. *** – Она больна. Серьёзно больна. Я повторяла эти слова всё время, пока Петя набирал скорость, лавируя между машинами и автобусами. Поразительно, как такие люди маскируют свою истинную сущность. Когда Яна впервые переступила порог моего дома, я не могла и подумать, что она какая-то не такая. Женщина, которая влюбилась в чужого мужа – да. Но не чокнутая шизофреничка, повернутая на мести. Близился вечер, солнце садилось и слепило глаза. Петя надел тёмные очки, которые всегда держал рядом. Я щурилась и уже совсем ничего не видела. – Мы её упустим! – Не упустим. Положись на меня. – Разве она не прибавила скорость? По-моему, она решила поиграть с тобой. Она поняла, что ты едешь за ней. – Конечно, поняла. Я ведь просил остановить машину. Чёрт! Петя крутанул руль, с трудом избежав столкновения. А мне оставалось молиться, ведь Яна влетела в переулок и принялась сворачивать на каждом повороте. Дважды мы попадали на дорогу с односторонним движением, причём ехали мы в противоположную сторону. Такого экстрима я в жизни не видела. В первый раз нам повезло: встречных машин не было, да и Яна быстро ушла с этой дороги. Но во второй мы хапнули паники. К счастью, обошлось без аварий. Наступил момент, когда Яна растерялась, попала в тупик. Перед ней ехали бетономешалка и небольшой грузовик. Она сигналила, но никак не могла согнать хотя бы одного из них с места. Петя нагнал её и подпирал бампер. Сигналил ей, требуя остановиться. В ответ Яна высунула руку в окно и показала средний палец. Мой район остался далеко позади. Кажется, Яна пыталась от нас избавиться. Не вышло. Петя был умелым водителем и не отставал. Я же была его глазами. Бетономешалка свернула налево, и путь освободился. Яна газанула вперёд, обогнала грузовик и думала, что всё у неё получилось. Только впереди неожиданно с правой полосы перестроился внедорожник. Яна не стала тормозить, решив протиснуться в пространство между грузовиком и внедорожником, тем самым оказаться перед грузовиком на правой полосе. Это было безумием! – Что она творит! – испуганно крикнул Петя, притормаживая. Бампер грузовика задел правое крыло джипа. «Кайенн» отбросило вперёд. Видимо, Яна потеряла управление, потому что машину выбросило с дороги. Грузовик проехал вперёд, и я увидела, как «кайенн» перевернулся три раза, затем скатился вниз в котлован. Я сидела, широко раскрыв глаза, и желала, чтобы всё это было сном, ночным кошмаром. – Карина, – произнесли мои губы. Как только Пётр остановил машину, я выскочила наружу и понеслась вперёд, выкрикивая имя дочери. – Карина! Нет! Карина! Девочка моя! Петя поймал меня, крепко обхватил руками. – Не иди туда. Оставь дело «скорой» и полиции. Ты уже ничем не поможешь. – Скажи, что всё это нереально. Скажи… Скажи! Петя молчал, пытаясь утешить, утихомирить, ведь я брыкалась. На дороге столпились автомобили. Некоторые водители побежали на место аварии. Машины я не видела. Только чёрный дым, струившийся ввысь к золотому диску. Крики свидетелей слышались неразборчиво. Я не вслушивалась в смысл, мною овладело отчаяние. Я всё ещё отказывалась верить в происходящее. Смотрела в сторону котлована и ждала, что оттуда вылезет моя маленькая дочка. Я обещала Егору спасти её… я не могла их потерять. Две потери взамен двух потерь. Это невыносимо! Нет! Я начала вырываться из рук Петра. – Пусти меня! Пусти! И вдруг среди монотонного гула голосов я услышала чёткое: – Мама! – Карина? Я услышала её голос за спиной и обернулась. Карина стояла передо мной целая и невредимая. За руку её держал довольно крупного телосложения мужчина с проседью в тёмных волосах. Я сразу поняла, кто он. Стас Ривкер следовал за нами или за Яной. Карина была с ним. Неужели всё кончилось? Бросила взгляд в сторону котлована, вокруг которого суетились люди. Яна не могла выжить в такой аварии. Петя что-то говорил подошедшему к нам полицейскому. На Ривкера надели наручники и увели. Он не сопротивлялся.