– Что я проявляю недостаточно понимания. Я надеялся, что Хилари сделает комментарий в духе: «Это несправедливо», – но она ничего не сказала. Слегка встревоженный, я продолжил: – Хочу отправить Фредди в школу-интернат, но Сара и слышать об этом не желает. Конечно, Хилари поймет мою точку зрения. Она тоже с восьми лет была в пансионе. И по крайней мере один раз говорила мне, что это ее «создало». – Что ж… – Тут она замолчала. Вошел пожилой мужчина, чтобы забрать свой ключ у портье. Мужчина приподнял шляпу перед Хилари, которая тепло ему улыбнулась. Я почувствовал вспышку ревности. Хилари подождала, пока сосед уйдет, а затем ответила: – У меня нет никакого опыта в этой области, как ты хорошо знаешь, но мне кажется, Том, что твоему сыну нужна профессиональная помощь. – Мы пробовали – ну, Сара пробовала, – и это не сработало. – Я осознал, что в моем голосе звучит отчаяние. Ее холодные серые глаза сфокусировались на мне. – Все еще не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, Том. Почему ты здесь? Я взглянул на портье. Тот, заметив мой взгляд, тут же начал перекладывать бумаги на стойке. – Думал, ты сможешь понять. – Потому что твоя жена не понимает? – Послушай, – настойчиво сказал я. – Ты злишься на меня. Я это понимаю. – Нет, Том. Я злюсь на себя за то, что связалась с женатым мужчиной, у которого есть ребенок. Как уже говорила, это противоречит моему моральному кодексу. – И моему. – И все же мы здесь. В любую минуту она могла попросить портье проводить меня. Я пытался придумать, как заставить ее этого не делать. Никто не понимал меня так, как Хилари. Она не позволяла эмоциям мешать жить. Для нее все было черно-белым. Раньше я тоже думал, что это единственный путь. Но потом стал родителем. – Я не подхожу Саре, – вырвалось у меня. – И она мне не подходит. Если бы не Фредди, мы уже давно бы разошлись. – Это я понимаю, – ответила Хилари. – Однако дети вырастают. Фредди ведь не собирается вечно оставаться дома? – Нет. – Я подумал о дочках Хьюго. – Что ты пытаешься сказать? – Разве это не очевидно, Том? – Хилари коротко коснулась моей руки. – Если ты серьезно относишься к нам… – Да. – Тогда, возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы уйти от Сары, когда продашь дом. Это будет расставание без осложнений. Вы просто делите свои активы пополам. – Но что насчет Фредди? У него сложное время. Скоро начнутся выпускные экзамены. – Станет ли ему легче, если его родители будут несчастливы вместе? Тогда я подумал о поведении Фредди. О колье моей матери, которое не нашлось и, вероятно, никогда не найдется. О привычке сына запираться в своей комнате. О том, что он, казалось, ненавидел любые мои слова и поступки. – Возможно, и нет. Хилари вздохнула: – Не хочу, чтобы ты подумал, будто я ставлю тебе ультиматум, Том. Отнюдь нет. Просто я как друг предлагаю тебе взглянуть на картину шире. – Ты будешь меня ждать? – спросил я. – Нет, – твердо произнесла она. – Из-за этого я бы чувствовала, что как-то виновата в вашем с Сарой расставании. А решить ты должен сам, без моего участия в уравнении. – Но ты же будешь рядом, если… когда все случится? – настаивал я. Она посмотрела на меня своими спокойными серыми глазами. – Надеюсь на это, Том. По крайней мере в платоническом смысле. Затем Хилари потянулась, чтобы поцеловать меня в щеку. Такой поцелуй можно было бы подарить другу. Но значил он гораздо больше. И я знал, что она тоже это знала. – Дай мне знать, когда станешь свободным, – тихо сказала Хилари. – А до тех пор, думаю, лучше нам больше не видеться. Так будет правильно. Уходя, я снова почувствовал на себе взгляд портье. Как много он слышал? Хотя какая разница? Часть меня чувствовала легкость и счастье, каких не ощущала бог знает как долго. Я был небезразличен Хилари. Но она была нравственным человеком. Для меня это тоже много значило. Конечно, она не знала о Чэпмене. Когда-нибудь нужно будет рассказать ей, но что делать до тех пор? Возвращаясь назад, я попытался взвесить все варианты. Поможет ли Фредди сдать экзамены наше с Сарой совместное проживание? Возможно, и нет. Кроме того, нет никакой гарантии, что он их вообще сдаст. А если мы расстанемся? Я бы чувствовал себя виноватым, но мы с Сарой оба стали бы счастливее. Это ведь лучше для Фредди? Естественно, я бы очень серьезно отнесся к своим обязательствам. И позаботился бы о том, чтобы Сара не нуждалась в деньгах. Но когда я открыл входную дверь, Сара бросилась в мои объятия. – Я волновалась. Не знала, куда ты делся. Ты не отвечал на звонки по мобильному. Фредди вернулся и попросил прощения за то, что накричал. Уверена, у него была возможность все обдумать. Пожалуйста, Том. Ты нам нужен. Не такого я ожидал. В моей голове теперь царил ужасный сумбур. Я подумал о своем отце. О Хьюго, который пропадал без своей семьи. О Хилари, которая не имела детей и, несмотря на всю свою волю, не знала, каково это – расти без родителей или быть родителем, который ушел. Я думал, что не смогу жить с чувством вины за то, что бросил семью. Разве не я клялся себе поступать правильно после школы – и тем более после смерти Чэпмена? Не стоило принимать решение прямо сейчас. Лучше подождать, пока Фредди сдаст экзамены. Тогда я имел бы полное право на собственную жизнь. Возможно, даже с Хилари. – Мы дадим ему последний шанс, – услышал я свой голос. – Но я серьезно, Сара, если Фредди выкинет что-нибудь еще, то отправится в школу-интернат. Так будет лучше для него. И для нас. В ту ночь мне не спалось. Когда жена тихонько захрапела, я вышел в сад и набрал номер Хилари. Включился автоответчик. – Прости, что тогда обидел тебя, но хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя, Хилари. После этого я вернулся в постель. Глава 34. Сара Что произошло с моим маленьким мальчиком, который думал, что радуги – это магия и что они улыбаются? С ребенком, который воспринимал все вокруг как захватывающее приключение. Постоянно исследовал. Глядел по сторонам широко распахнутыми глазами, полными любопытства и удивления. Будучи ребенком, он напоминал мне Эмили, ее чистоту. Она бы полюбила Фредди. И стала бы ему крестной вместо Оливии. Эмили серьезнее отнеслась бы к своим обязанностям. Я могла представить, как Эмили отводит Фредди на концерт или в свой родительский дом, чтобы покататься на пони и собрать сливы в саду. Но Эмили больше нет. А Фредди превратился в невыносимого подростка, который, казалось, ненавидел и меня, и своего отца. Где я ошиблась? Где мы ошиблись? – Ты должен вести себя хорошо, – сказала я Фредди на следующий день перед его уходом в школу. Том уже уехал на работу. – Сказал же, что буду. Я заметила кое-что у него на руке. На коже было написано «Мир». – Это что, татуировка? – Просто написал фломастером. Какое облегчение. Помню, как делала то же самое в школьные годы, хотя тогда в моде были смайлики. – А почему «мир»? Он пожал плечами: – Подумал, что нам дома не помешало бы немного. Может, он и прав. – Я делаю все, что в моих силах, – начала я. – Но твое поведение совсем не помогает. – Знаю. Но папа меня не понимает. И тебя тоже. Иногда дети видят нас гораздо яснее, чем мы думаем.