– Ладно. В его голосе звучало то самое «мне все равно», которое я слишком хорошо знала по его подростковому периоду нашей прежней жизни. Но на этот раз я понимала, что это не из-за меня. Это из-за того, что он сделал. Или сказал, что сделал. Я думала, что для апреля солнце необычайно теплое, пока мы пробирались через найденную мною рощу. Там была проторенная тропинка и объявление «Посторонним вход воспрещен», так что приходилось надеяться, что мы не нарушаем никаких законов. Оба уже натворили достаточно. Временами тропинка поднималась на крутые склоны, а затем снова спускалась. Казалось, море гораздо дальше, чем представлялось на первый взгляд, но потом мы наконец добрались до него. – Ух ты! – сказал Фредди, когда мы взглянули вниз на сверкающую воду, которая простиралась насколько хватало глаз. На волнах, словно серферы, покачивались чайки. – Красиво, да? На минуту он стал похож на обычного беззаботного подростка. Но потом его лицо потемнело. Как будто он вспомнил. – Мне нужно с тобой поговорить, – сказала я, садясь на гальку. Он вздохнул. – Только не опять. Я же говорил тебе, мам. Не расскажу. – Почему? – Просто не могу. К тому же что насчет тебя? Ты не лучше меня. Уверен, ты так и не рассказала всех подробностей истории с этой Эмили. От ее имени у меня пересохло во рту. Сын слишком хорошо меня знал. – Прекрасно. Я все тебе расскажу. Фредди посмотрел с любопытством, а затем с подозрением. – Чтобы я тоже признался? – Нет, если не захочешь. Мне нужно рассказать тебе про себя, чтобы ты знал: я пойму. Видишь ли, наши истории не так уж сильно отличаются. Я уже объясняла, что меня воспитывали строгие родственники. Но не вдавалась в подробности того, что произошло после смерти моей матери. – Ты говорила, что жила с тетей и дядей. – Да, верно. Но дело в том, что они были не слишком добрыми. И ясно дали понять, что я для них помеха. Заставили почувствовать, что я каким-то образом виновата в смерти своей матери. – Наверное, это было ужасно. – Да. – Я заслонила глаза от солнца и посмотрела на горизонт. – А друзья у тебя были? – Появились со временем. Когда я была маленькой, дети не хотели иметь со мной ничего общего, поскольку у меня не было родителей. Папа сбежал вскоре после моего рождения. В те дни людям не нравилось, если ты отличался. – Им это и сейчас не нравится, – заметил Фредди. – Конечно, – кивнула я, вспомнив, как его осуждали за мои рисунки обнаженной натуры. – Жаль, что тебя дразнили из-за моих картин. Он пожал плечами: – Все в порядке. Я все равно гордился тобой. – Правда? – Конечно. Перед тем как мы сбежали, ты сказала, что торговала наркотиками и что кто-то умер, – медленно добавил он. Как же это было тяжело. Ведь родители должны подавать пример. – Мне отчаянно нужны были друзья в школе искусств. Наркотики сблизили меня с одной компанией. А потом деньги закончились. Мне стало негде жить. Я начала понемногу приторговывать, но мой поставщик давил, чтобы я продавала больше. Одну из таблеток без моего ведома приняла моя подруга. – Я старалась не заплакать. – А партия оказалась некачественной. – Это была не твоя вина, мам, – твердо сказал Фредди. У меня перехватило горло. Правда ли это? Ведь я была дилером. – Я забыла сумку с таблетками в туалете. Эмили их нашла. Так что это была моя вина. – По-моему, это больше похоже на случайность. Папа знал об этом до вашей свадьбы? – Кое-что. Не все. Он узнал, что я сидела в тюрьме, только после твоего рождения. Лицо Фредди застыло. Я сразу же поняла, что мне не следовало этого говорить. – Значит, он остался из-за меня? И именно поэтому я ему не нравлюсь. – Это неправда, – торопливо возразила я. – Нет, правда. А что сделал папа? Кем был тот человек, которого ты упоминала? Чэпмен. – На это я уже отвечала. Однажды тебе придется спросить своего отца. Секрет не мой, не мне его и раскрывать. – Значит, он тоже не идеален? – Никто не идеален. В том-то и дело. С минуту сын выглядел так, будто хотел сказать что-то еще. «Ну вот, – подумала я, собираясь с духом. – Сейчас он мне все расскажет». Мне стоило быть умнее. – Значит, ни с одного из вас нельзя брать пример, да? И ты удивляешься, что я поступил неправильно. – Он поднялся на ноги. – Хочу домой. – Домой? – переспросила я. – В Лондон? – Конечно нет. В коттедж. «Это была ошибка», – говорила я себе, пока мы в тишине шли обратно. Я надеялась, что мое признание заставит Фредди понять. Но теперь боялась, что его отношение ко мне изменилось. Навсегда. В тот вечер Фредди отказался ужинать. Перед сном я постучала в его дверь. И услышала, как он с кем-то разговаривает. Но я же выбросила наши телефоны. Он обещал, что не заведет другой, даже предоплаченный. И все же он явно нарушил слово. – Кто это был? – спросила я, без стука открыв дверь. – Никто. Он что-то засовывал в карман. Я была права. Он купил мобильный телефон. – Откуда ты это взял? – потребовала ответа я. – Он всегда у меня был. Это запасной. – Отдай его. – Нет. Что мне было делать? Повалить на землю и отнять силой? – Послушай, с меня хватит. – Страх разозлил меня. – Я снова и снова спрашивала тебя о том, что случилось. Ты мне не говоришь. Я рисковала собственной свободой, чтобы спрятаться с тобой здесь. А теперь ты с кем-то разговариваешь. Тебе не кажется, что я заслуживаю знать, что происходит? Мой сын выглядел так же, как в тот день, когда сломал руку на детской площадке. Его лицо исказилось от боли. В отличие от сердитого разговора на пляже, сейчас он выглядел испуганным. – Мама! Разве ты не понимаешь? Ты уже сидела в тюрьме. Если тебя снова посадят, то дадут больший срок. А теперь, пожалуйста, дай мне немного свободы. Мне нужно во всем разобраться. Он подтолкнул меня – не сильно, но достаточно – к двери. – Я просто хочу знать, что ты сделал! – закричала я. – Сначала ты сказал, что кого-то убил, а потом, что за этим кроется нечто большее. Скажи мне правду. Ты в долгу передо мной. Но я услышала, как он запер дверь. Когда мы въехали, на ней уже стояли засовы. Будь тут Том, он сразу бы их снял. Может, и мне следовало так поступить. Это вызвало бы еще одну ссору, разумеется. Но с меня достаточно. У меня просто не было сил. Я оставила дом, мужа, все, чтобы спасти сына. И что теперь? В ту ночь я ворочалась с боку на бок. К утру приняла решение. Так дальше жить нельзя. Я была неправа, спрятав Фредди. И подала бы ему дурной пример. Мне придется пойти в полицию, как и говорил Том. Он был прав. Теперь я это видела. Лучше все сделать сейчас, чем ждать ареста. Если повезет, то нам сократят сроки на несколько лет. Я приняла душ и оделась. Взяла Джаспера на утреннюю прогулку. Мы всегда проходили мимо телефонной будки. Я смогла бы позвонить оттуда. Было всего лишь начало седьмого, но дверь в комнату сына оказалась открыта. Может, он рано ушел на работу. Я спустилась вниз. На столе лежала записка. «Дорогая мама, я не могу рисковать тем, что ты из-за меня сядешь в тюрьму. Уезжаю туда, где меня никто не сможет найти. Пожалуйста, не пытайся. Так ты сможешь остаться честной, когда придет полиция. Я люблю тебя. Фредди.