Я просыпалась по ночам с криком. Снова и снова один и тот же сон. Том кричит на Фредди. Фредди кричит на Тома. «Я убийца!» «Ты убийца!» Я начала регулярно плавать в море, хотя заходила только в спокойную воду. Оказалось, что нет лучшего начала дня, чем ледяной шок от раннего купания, за которым следует поток горячей воды в капризном душе Глэдис. Однажды утром я снова столкнулась с Дафной. – В газетном киоске продаются гидрокостюмы, – сказала она мне. – Сможете плавать круглый год, как я. Она была права. Все стало совсем иначе. Я не могла поверить в то, насколько сильно изменилась. Словно превратилась в полную противоположность прежней Сары. – Давай научу тебя серфингу, – предложил Стив. – У меня есть запасная доска. Но каждый раз, когда ко мне приближалась волна, я вопила, уверенная, что она собирается унести меня в наказание за все сотворенные преступления. – Мы продолжим попытки, – сказал Стив, помогая мне выбраться на пляж. Меня трясло от облегчения, что я наконец-то на суше. – Однажды ты освоишься. «Однажды» предполагало будущее. Которого у меня быть не могло. Потому что рано или поздно кто-нибудь где-нибудь меня найдет. Это только вопрос времени. Мы начали вместе навещать Глэдис; несмотря на проблемы со здоровьем, она, казалось, окрепла. – Говорила же тебе, что он хороший парень. – Глэдис с одобрением глядела на мою ладонь в его руке. – Приходи ко мне в любое время по своему усмотрению. Похоже, Глэдис хотела видеться со мной и наедине. Возможно потому, что у нас были общие интересы: гончарное дело и ее любимый коттедж. Это превратилось в еженедельное мероприятие – обычно пятничное. – Какие красивые гладиолусы, – воскликнула она, когда я принесла охапку. – Этот абрикосовый всегда был моим любимцем. – Они только что подошли, – сказала я. – Знаю. – Ее глаза блеснули. – Луковичные так делают. – Затем взгляд стал мечтательным. – Помню, как посадила их много лет назад. Твой Стив только что вернулся из Лондона. Мои пальцы поразил артрит, поэтому он помогал мне. – Мне он тоже помогает, – заметила я. Глаза Глэдис снова блеснули. – Вижу. Я почувствовала, что краснею. Всякий раз, навещая ее, я приносила небольшой подарок из сада. Иногда то, что вырастила сама, например, карликовые бобы, а иногда то, что технически все еще принадлежало Глэдис, например, ее сочные сливы «виктория». – Восхитительно, – сказала она, когда мы сидели в саду дома престарелых. – Когда-то я с ними выиграла первый приз на деревенской выставке. Почему бы тебе не выставить их за меня этим летом? – Не могу. Они же не мои. – Нет, можешь. И они твои. Вы – арендатор. – Затем она хихикнула. – У тебя сок течет по подбородку. – У вас тоже! – Позволь-ка. – Она достала кружевной носовой платок и промокнула мне лицо. Я в ответ сделала то же самое. – Знаешь, – задумчиво сказала Глэдис, – это хорошее место. Но я скучаю по своему маленькому коттеджу. – Мне жаль. И тут мне в голову пришла идея. – А что, если мы со Стивом привезем вас в гости? Он мог бы погрузить вашу коляску в фургон. – И вы это сделаете? – Конечно. Почему я не подумала об этом раньше? Когда мы вкатили Глэдис в дом, ее лицо было не описать. – Мне нравится, как ты тут все обустроила, – сказала она. – И только посмотри на мой старый ковер в холле. Идеально. Я купила его во время путешествия в Турцию. – Я и не знал, что ты там была, – сказал Стив. – Еще когда училась в школе искусств. – В глазах Глэдис блеснул огонек. – У стариков тоже есть жизнь, знаешь ли! А теперь покажи мне, что ты сделала с моей студией. Из-за этого я немного беспокоилась. Мое сердце бешено колотилось, пока Стив катил Глэдис по садовой дорожке, а она восклицала о том, насколько все аккуратно и как прекрасно выглядят марроу с их желтыми цветами-трубочками. Затем я открыла дверь старого сарайчика. Глаза Глэдис расширились. – Не верю в это, – произнесла она, оглядывая печь и круг, мешки с глиной, ветхие полки с керамическими изделиями и коврик Джаспера на полу. – Понимаете, я не хотела ничего менять, – сказала я. – Когда только вошла сюда, все показалось мне идеальным. – Спасибо, – тихо ответила Глэдис. – Я рада. Честно говоря, думала, что ты, возможно, превратила это место во что-то вроде юрты или как там это теперь называют. Затем ее взгляд остановился на кружках цвета голубых утиных яиц. – Мне нравится этот оттенок. Как ты его добилась? – Почему бы мне не показать? Я как раз собиралась замешать еще одну глазурь лазурно-голубого цвета. Он очень популярен. Как думаете, сможете мне помочь? – Хочу этого больше всего на свете! Мы провели чудесный день. Стив принес бутерброды, а затем тактично удалился. – Вижу, вы, художницы, заняты, – сказал он. – Совершенно верно, – ответила Глэдис. – Но если у тебя есть немного свободного времени, я бы не отказалась от смазки моей коляски. Она довольно скрипучая. – Уже сделано. – Вот чем мне нравится этот мужчина. Он всегда на шаг впереди! Глэдис была такой же. Она научила меня наносить глазурь немного другими мазками, что создавало новую текстуру. – Мне нравится, – сказала я, ставя керамику в печь. Глэдис выглядела довольной. – Этот маленький трюк я придумала сама. Знаешь, думаю, мне пора. Персонал строго относится ко времени приема пищи. Но у меня выдался чудесный день. Никогда его не забуду. – Приходите еще, – сказала я. Ее глаза засияли. – Я бы с удовольствием! Мне пришло в голову, что после смерти матери мне не хватало заботы кого-то старшего. – Я принесу кружку, как только она высохнет. – Это было бы замечательно. Неплохо показать остальным, что я все еще гончар. – Вы навсегда останетесь гончаром, – ответила я. – Этого у вас никто не отнимет. Она похлопала себя по щеке, намекая, что я должна ее поцеловать. Кожа Глэдис приятно пахла, а цвет лица был удивительно ровным, несмотря на морщины. – Ты хорошая женщина, Сара, – сказала она. Если бы только она знала. Глава 51